– Называй это как хочешь.
– Но почему ты выбрал меня? Почему не какую-нибудь хорошую местную девушку? Которая была бы счастлива выйти за тебя замуж и нарожать тебе детишек?
Рик шагнул к ней. Энни попыталась попятиться, да некуда, он загнал ее в угол. По-прежнему не глядя ему в глаза, она сосредоточила взгляд на концах обмотанного вокруг его пояса полотенца, которое Рик придерживал рукой. Даже в темноте кухни было видно, как он возбужден.
– Потому что хорошие местные девушки меня не интересуют. Я хочу только тебя.
И единственное, что она может сделать, чтобы его желание осуществилось, это снять его руку с полотенца. Тогда оно упадет к его ногам и уже не будет пути назад.
– Не трясись так, – тихонько проговорил Рик. – Я тебя не обижу.
– А я и не боюсь.
«Врешь», – издевательски произнес внутренний голос.
Рик молча смотрел на нее, спокойный, сдержанный, но пламя свечи отражалось в расширенных зрачках, и Энни прекрасно понимала: под напускной холодностью бушует пламя.
– Не сегодня, – тихо прошептала она и вздрогнула. – Я не могу.
Рик прищурился:
– Не можешь или не хочешь? Не лги мне, Энни. Я этого не потерплю.
В груди Энни вспыхнула злость, заглушая уже охватившее ее желание.
– Не могу. Я... гм... не совсем здорова.
Вместо того чтобы отстраниться, как она ожидала, Рик приблизился к ней вплотную. Энни обдало его теплом.
– Но поцеловать-то тебя я могу?
– Думаю, что да.
О Господи, да! Снова ощутить прикосновение его горячих твердых губ к ее губам, сладость его ищущего языка, почувствовать, как по телу разливается желание...
Рик отступил, и она едва не застонала от разочарования.
– Пойду надену джинсы, – пробормотал он. – Потому что, если ты думаешь, что твои месячные меня остановят, ты глубоко заблуждаешься. Встретимся на веранде, там прохладнее.
Он повернулся к ней спиной и растворился во мраке. Энни взяла кружку с чаем, но рука так сильно дрожала, что чай пролился на стол. Тогда она поставила кружку и пошла на веранду, ждать.
Ей не показалось, что на свежем воздухе прохладнее.
Когда несколькими минутами позже Рик вышел на веранду, Энни сидела на перилах, подтянув колени к груди, в уголке, где обычно всегда сидел он сам. О Господи, как же она хороша! И такое ощущение, будто сидит на этом месте всю жизнь.
Энни выжидающе смотрела на него.
– Ты заняла мое место, – проговорил Рик и тотчас же выругал себя за эти неосторожные слова.
– А почему это место твое? – спросила Энни и уткнулась подбородком в колени, чтобы скрыть улыбку.
Ага. Так, значит, она все-таки заметила, что он дал промашку. Отведя взгляд от ее насмешливо искрящихся глаз, Рик перевел его на ее ноги, видневшиеся в вырезе халата – стройные, длинные, так и манившие пройтись руками или языком по их гладкой коже.
– Потому что я всегда здесь сидел, когда приходил на веранду со своим отцом, – пояснил он, облокачиваясь о перила, которые находились на уровне пояса, что было не очень удобно, зато скрывало от глаз Энни то, что уже не составляло для нее тайны. – Отец всегда выходил на веранду утром покурить, а я – позавтракать. Мы смотрели, как восходит солнце, а потом шли работать. Отец умер десять лет назад, а я по-прежнему прихожу сюда каждое утро понаблюдать за восходом солнца.
– Почему?
Рик смущенно пожал плечами:
– Наверное, потому, что это красивое зрелище.
– Думаю, это уважительная причина, – заметила Энни и, секунду помолчав, спросила: – А твоя мама? Ты о ней ничего не рассказываешь.
– Она умерла, когда мне было четырнадцать лет. – Даже теперь, двадцать лет спустя, при воспоминании о матери Рик почувствовал боль. – Она простудилась, потом простуда перешла в воспаление легких. Врачи сказали, что поражена сердечная мышца. Она умерла во сне.
Рик почувствовал, как Энни накрыла его руку своей теплой ладонью.
– Мне очень жаль, – прошептала она.
– Да. – В горле у него застрял комок, и Рик поспешно проглотил его. – Трудное это было время. После того как мама нас покинула, отец так до конца и не оправился.
– «Нас покинула»... – шепотом повторила Энни и покачала головой. Рик вопросительно взглянул на нее, однако она лишь спросила: – У тебя есть братья или сестры?
– Два младших брата и сестра. – Рик провел большим пальцем вокруг ее мягкой, влажной ладони. Раз, другой, третий. – Эрик живет в Миннеаполисе, работает в рекламном агентстве. Ларе – владелец компьютерной компании в Милуоки, а Ингрид живет в Канзасе с мужем и детьми. Я ее теперь редко вижу.
– Рюрик, Эрик, Ларе и Ингрид. – Энни вопросительно вскинула брови. – Слушай, а ты, случайно, не норвежец?
Рик ухмыльнулся:
– Родители были наполовину норвежцами. Мы, дети, лишь их невинные жертвы.
– Тебе подходит имя Рюрик. Хотя оно больше распространено в Исландии.
Рик сжал ее руку. Энни не попыталась ее выдернуть, что пришлось Рику по душе.
– А ты откуда знаешь?
– По своей работе мне много чем приходится интересоваться. Помимо всего прочего, и народным фольклором. Рюрик происходит от Рорик, имени скандинавского бога.
– В таком случае мама попала почти в точку. Старик Оле изменил написание фамилии, которую носит наша семья.
О Господи, он, должно быть, спятил! Рассуждает о фамилиях, когда рядом красивая и желанная женщина. Но эта женщина сама должна решить, как будут дальше развиваться их отношения. Он не станет повторять собственные ошибки.
– А какая у тебя семья? – спросил он. Энни пожала плечами:
– Не у всех такие семьи, как у тебя.
Рик подождал, пока она объяснит свою мысль, и, не дождавшись, спросил, решив перевести разговор на другую тему:
– Ты не можешь заснуть, потому что слишком увлеклась своей книгой?
– Да, я уже близка к завершению, но не знаю, где... – Оборвав себя на полуслове, Энни снова пожала плечами. – Все идет не совсем так, как я планировала, но я должна скоро закончить.
– А что за послание ты сегодня получила?
Вздохнув, Энни взглянула вверх, на звезды, и сжала его руку.
– Подборку старых интервью. Пока что ничего полезного для себя я не обнаружила. – Пошевелившись, она снова по-смотрела вниз. – И все-таки я надеюсь найти что-нибудь интересное про Буна, потому что знаю – разгадка в нем.
– А кто этот Бун?
Энни с недоумением воззрилась на него: как этого можно не знать?
– Офицер, они с Льюисом служили вместе, позднее он стал генералом.
– И ты думаешь, что этот Бун убил твоего солдата?
– Надеюсь, что нет. Они были друзьями.
Рик вновь почувствовал боль, на сей раз более острую.
– Поверь мне, это ничего не значит. – И скорее чтобы увести разговор от себя, чем из настоящего любопытства, спросил: – А почему ты считаешь, что разгадка в Буне?
