Джек лежит на кровати, на спине. Он, как обычно, уже возбудился, его тело напряжено, и не просто от того, что с ним Анна, а потому, что он робеет и стесняется.
Анна же залезает на Джека, как иногда я мечтаю, чтобы на меня залез Маркус. Она садится на него верхом и наклоняется вперед, упираясь одной рукой ему в грудь, а сама тем временем медленно облизывает указательный и средний палец другой руки, после чего трет ими себе между ног, глядя при этом Джеку прямо в глаза.
Затем кладет обе руки ему на грудь, чуть-чуть приподнимается, слегка подавшись вперед, опускается на его член и несколько раз медленно елозит по нему, чтобы губы разошлись и член вошел во влагалище, уже истекающее соком.
Она вновь скользит вперед, пока головка члена не встречается с клитором, и тогда убыстряет движения, чтобы кончить сама, пока она делает приятное ему. Она наседает на его член, одновременно круговыми движениями работая бедрами, как будто навинчивает себя на него. Он слышит ее учащенное дыхание и тоже издает несколько негромких стонов. Он чувствует, как она делается все более мокрой. Ее сок собирается у основания его члена, стекает на мошонку, ручейками сбегает у него между ног.
Она наклоняется, кладет ему на щеку ладонь и целует в губы, затем ее рука скользит по шее. Ногтем она легонько царапает ему грудь. Ее ласки столь нежны, столь искренни, что вскоре от его напряжения и неуверенности в себе ничего не остается, и он расслабляется. Постепенно их роли меняются. Я вижу, что Джек снова становится прежним. Его смелость, его решительность, его два главных качества, которые неизменно меня заводят, проявляются в том, как он прикасается к ней, как управляет ею, помогая занять позицию, в которой он хочет ее оттрахать, чтобы теперь самому направлять их действия.
Я наблюдаю за ними, и мне кажется, будто от моего всевидящего ока не укроется ничего; я вижу, как они трахаются, причем сразу под самыми разными углами. Я внутри этого действия – я присутствую внутри их тел, я чувствую то, что чувствуют они, я то и дело перемещаюсь из одного тела в другое и одновременно слежу за ними извне.
Вот Анна перегнулась над кроватью, а Джек стоит на полу и трахает ее сзади. Ее волосы он намотал себе на левую руку – примерно так опытный наездник держит уздечку лошади, когда готовится пустить ее из рыси в галоп: крепко сжимая поводья одной рукой и держа в другой наготове стек.
Джек натягивает волосы Анны с такой силой, что они плотно прилегают к ее голове, как будто она собрала их в «конский хвост». Голова слегка запрокинута, спина изогнута почти идеальной дугой. Джек вбивает в Анну член, ударяя по ее ягодицам мощными, размашистыми толчками. Каждый такой толчок сопровождается громким хлопком, как будто кто-то хлопает влажным полотенцем в мужской раздевалке.
Затем он убирает руку, размахивается и снова шлепает ее по попке; мне видно, что ягодицы покраснели. Мне видно, как подрагивает зад, когда Джек вновь с силой входит в Анну. И его яички, мокрые и липкие от его пота и ее соков, бьются о ее распухший до невозможности клитор. Его движения столь точны и мощны, что она кричит и стонет, как попавшая в беду птица.
На лице у Джека выражение, какого я ни разу не видела раньше, – сосредоточенной и непоколебимой решимости, как будто он задался целью вогнать тело женщины в землю, как сваю. Как будто собрался трахать ее до изнеможения, пока силы не оставят ее и она не рухнет здесь же, прямо под ним.
Но даже тогда он не прекратит ее трахать. Он не даст ей пощады и передышки, пока ее тело не стихнет под ним, измочаленное, как тряпичная кукла. Только тогда он вытащит из нее свой твердый член, мокрый, подрагивающий и торжествующий, и начнет удовлетворять сам себя, со всей силы, вручную.
Я никогда не видела его таким – охваченным животной похотью хищником. Он трахает Анну так, как никогда не трахал меня, как будто она выпустила на волю ту его часть, которая до сих пор была заперта где-то глубоко.
Я увидела все, что хотела увидеть. С меня хватит наблюдений. Теперь я хочу присоединиться к ним, я уже вижу себя вместе с ними. И это не просто секс втроем, как в порнофильме – дурацкая, типично мужская фантазия, где суперкобель с огромным пенисом и длиннющим языком, как у Джина Симмонса из группы «Кисс», одновременно удовлетворяет двух женщин, словно цирковой силач, который может одновременно держать двух девушек – по одной на каждой руке. Или же смехотворная тому противоположность, когда две гиперсексуальные суккубы подминают под себя мужика, чтобы затрахать до потери пульса, лишить мужской сущности.
Нет, в моем случае все не так. Это превосходит все мыслимые клише. Потому что все по-настоящему. Я вижу себя с Джеком и Анной. Мы втроем образовали идеальный круг. Все мы лежим на боку, повернув головы к промежностям друг дружки. Я сосу член Джека, в то время как он лижет у Анны между ног, а она – у меня. Мы все пробуем друг друга на вкус. Мы дарим и получаем. Мы как змея, которая заглатывает собственный хвост.
Джек передвигает рот к ее анусу, а сам начинает трахать ее пальцем. Я слышу, как она стонет от удовольствия, и моментально отрывается от меня, однако затем инстинктивно следует его примеру и делает то же самое со мной. Я чувствую, как ее язык пробует кожу вокруг моего ануса – лижет ее, пробует на вкус, а затем проникает внутрь. А тонкие гибкие пальцы тем временем уже успели проникнуть в мою вагину и трахают меня, причем совершенно в ином ритме.
Это как фокус, которому учишься в детстве, когда одной рукой потираешь живот, а второй одновременно – голову, стараясь при этом не сбиться с ритма. Самое главное при этом – забыть, что, собственно, делаешь, главное, не задумываясь, одновременно работать обеими руками. Вот и с сексом то же самое. Я говорю о хорошем сексе. Ваше тело находится в постоянном движении, в то время как ваш разум расслабляется и отдыхает, снимает с себя контроль и лишь впитывает ощущения.
Что бы ни делала со мной Анна, мне это приятно, и я автоматически меняю положение, чтобы сделать приятно Джеку. Я лижу его анус, чего никогда не делала раньше, потому что парни, особенно тихие мачо, как Джек, жутко закомплексованы в том, что касается этой части тела. Трогать их там – ни-ни.
Но вот теперь мой язык трогает, и Джек не жалуется. Мне слышно, как он негромко постанывает, как будто не хочет, чтобы мы с Анной это слышали. Но я слышу. Я начинаю потихоньку скользить рукой взад-вперед вдоль члена, время от времени слегка перекручивая крайнюю плоть, и вскоре Джек уже не в силах сдерживаться и стонет заметно громче.
Три наши тела сливаются в одно, свободные от наших эго. Мы растворяемся друг в друге, перестаем существовать как личности. Нет больше разницы между Джеком, Кэтрин и Анной. Между мужчиной и женщинами. Мы – один человек общего пола. Мы трахаемся, как заведенные. Движемся в синхронном ритме. Стонем в унисон. Мы – как отлаженный механизм. Когда мы кончаем, мы кончаем одновременно, взрываемся разом. И я получаю даже больше, чем мечтала.
