Джесси взглянула туда, куда указал Род. До холма оставалось не меньше километра. Когда они оказались в намеченном месте, Род спешился, привязал лошадей к дереву и только после этого помог Джесси слезть.
Она упала в его объятия, мгновенно лишившись сил.
— У меня ноги как ватные! — пожаловалась она.
— Это потому, что ты нервничаешь и переживаешь из-за ерунды. — Он прижимал ее к себе и, судя по всему, не собирался отпускать. — Погуляем немного или ты хочешь поваляться на траве?
Намек был весьма прозрачным, но Джесси сделала вид, что ничего не поняла. Она продолжала разыгрывать недотрогу, отлично зная, что Рода это только раззадоривает.
— Я хочу розу! — заявила она, глядя через его плечо на розовый куст. — А потом мы придумаем, что делать.
— Ты, кажется, повеселела? Могу надеяться, что я тому причиной?
— Здесь очень красиво, — сказала Джесси тихо, не отвечая на его вопрос.
Род сорвал с куста розу и протянул ей.
— Она такая же прекрасная и колючая, как и ты. Так что будь осторожнее.
Джесси повернулась к нему, взяла розу и покачала головой.
— Ты дашь фору любой розе с шипами.
— Я никогда не лез за словом в карман.
— Уж я-то знаю.
Они рассмеялись. Род обнял ее за талию и притянул к себе. Так они и стояли, прижавшись друг к другу. Наконец Род вздохнул и отступил в сторону.
— Нам пора, наверное.
— Это все, что ты хочешь сказать мне? — грустно спросила Джесси.
— Я все никак не могу привыкнуть к мысли, что ты снова хочешь со мной встречаться.
И выйти за тебя замуж! — пронеслось у нее в голове. Я хочу этого больше всего на свете, Род!
Однако вслух она не могла этого сказать. Боялась, что отпугнет его.
Думаешь, я тебя обманываю?
— А вдруг, — лукаво улыбнулся Род.
— И что же, по-твоему, мне от тебя нужно? Денег, что ли?
— Нет, не думаю. Ты — невеста с богатым приданым, хотя и отказываешься брать деньги своих родителей.
— Мне хочется самой чего-нибудь достичь.
— Открой свою фирму.
— Да какой из меня бизнесмен! — рассмеялась она, вертя в руках цветок. — Я просто хочу состояться как женщина.
— Выйти замуж и родить детей?
Она кивнула.
— Я буду опорой своему мужу. Сделаю его счастливым. К тому же я неглупа и всегда смогу помочь ему в работе. Выполняла же я почти четыре года обязанности секретаря и бухгалтера.
— Ты перекладывала бумажки с места на место.
— Что?! — возмутилась она. — Да я работала не меньше, чем ты! Знаешь, сколько сил нужно убить на то, чтобы эти бумажки были правильно составлены и…
Она заметила, что Род смеется, и сразу перестала злиться. Конечно, он ее подначивает. Ему всегда нравилось выводить ее из себя.
— Моему мужу очень повезет, — чуть слышно сказала Джесси.
— Это аутотренинг? — рассмеялся он.
— Разве тебе было так уж плохо со мной?! — вскипела Джесси.
Род стал серьезным. Он протянул руку и поправил прядь волос, выбившуюся из ее прически.
— Мне всегда с тобой было очень хорошо. До самого последнего момента.
— Вот видишь. — Джесси постаралась превратить разговор в шутку. — Когда я снова соберусь замуж, то познакомлю тебя со своим женихом, чтобы ты имел возможность меня расхвалить.
— Все еще хочешь выйти замуж за Эдварда? — спросил он.
Джесси изумленно ахнула:
— Да никогда я не хотела стать его женой!
— Бедняжка Эдвард, ты разбила ему сердце, — насмешливо произнес Род. — Он ведь действительно в тебя влюблен.
— Глупости. Эд считал, что мы просто подходящая пара.
— Боюсь, он лгал самому себе.
— Я не хочу больше говорить об Эдварде, — упрямо сказала Джесси, подошла к Лейси и погладила ее гриву. — Хочу домой, Род. Скоро обед.
Он снова помог ей взобраться в седло, молча оседлал Брифа и пустил его медленным шагом.
— Надеюсь, у твоей матери уже улучшилось настроение, — сказала Джесси, которую молчание Рода убивало.
— Советую готовиться к худшему, — мрачно ответил он, и по выражению его лица Джесси поняла, что Род за что-то на нее обиделся.
Опять! Он постоянно дуется, а я никогда не знаю из-за чего! Неужели мы всю жизнь так и будем то ссориться, то мириться?
Эдвард лежал в постели в обнимку с длинноногой блондинкой, той самой, которую Джесси видела на памятной всем вечеринке у Доры. Блондинка спала крепко и даже слегка похрапывала, ее рука покоилась на талии Эда.
Он изучал ее лицо и с каждой секундой все отчетливее понимал, что она крайне заурядна. Ее красота была слишком стандартной. Кукла Барби с высокой грудью, неестественно тонкой талией, неизменно вежливой улыбкой, ярко-голубыми глазами и шикарными волосами.
О чем можно беседовать с куклой, раз уж она умеет говорить? О тряпках, погоде и моде. Эдвард умирал от скуки уже через пятнадцать минут такой беседы. Кукла ничего не замечала, она продолжала щебетать, даже если никто ее не слушал.
Эдвард, привыкший к тому, что за ним бегают женщины, никогда не задумывался о том, что будет испытывать глубокое чувство одиночества. Однако так в конце концов и случилось.
Он обнимал блондинку, машинально перебирал ее наращенные волосы и думал о том, что ему страшно одиноко. И все из-за того, что рядом не было Джесси.
Вот и пойми себя самого. Когда он мог видеть ее каждый день, то почти не скучал по ней. А стоило ей уехать, как сразу растерялся: ему нечего было делать, не за кем ухаживать. Разве интересно флиртовать с женщиной, зная, что она ляжет с тобой в постель по первому твоему зову? Джесси была недоступной и оттого желанной.
Нет, он не любил ее… По крайней мере, его чувства нельзя было назвать любовью в чистом виде. Она для него была неким символом чистоты и непорочности. Женщиной, которой нужно долго добиваться. И которая, скорее всего, никогда не ответит взаимностью.
— Эдди, мне нужна чашечка кофе, — пробормотала просыпающаяся блондинка.
— Сделаешь сама, — резко ответил он, высвобождаясь из ее объятий. — Я опаздываю в офис.
Он совершенно не хотел никуда ехать, но мысль о том, что женщина, спящая на его постели, сейчас встанет и снова начнет болтать о нарядах, показах и подружках-стервах, наводила на него тоску.
Однако в офис Эдвард обязан был поехать. Ибо в довершении всех бед на него навалилась новая проблема: руководство фирмой.
Несколько дней назад Норман заявил, что отходит от дел. Он сказал, что слишком стар, чтобы руководить бизнесом, а Эдварду как раз пора задуматься о будущем.
Будущее… Разве таким я его себе представлял? — размышлял Эдвард, принимая прохладный душ.
