В один прекрасный день Люк отправился на прогулку с обеими сестрами. На полпути Клэр почувствовала себя нехорошо и вернулась домой. Еще через три часа вернулся Люк, ведя за собой лошадь Джинни с оборванным поводом. По его словам, лошадь, на которой он ехал, испугалась чего–то и понесла, так что Люк потерял свою спутницу из виду. Будучи неопытным наездником, он сумел справиться с конем лишь через довольно долгое время и только тогда отправился на поиски Джинни. Девушку он не нашел, но обнаружил ее лошадь, которая паслась на лужайке. По оборванному поводу Люк понял, что произошло несчастье, и примчался в поместье за помощью.
Немедленно был организован поисковый отряд, который несколько часов безрезультатно обшаривал окрестности. Затем, так как полил дождь и стало слишком темно, было решено продолжить поиски утром. Но около полуночи Джинни постучалась в дверь маленькой фермы в десяти милях от отцовского дома. Платье ее было разорвано и заляпано грязью, лицо и руки покрыты синяками и ссадинами. Девушка еле держалась на ногах, но все же нашла в себе силы рассказать о том, что с ней случилось.
История, поведанная Вирджинией, попала в газеты и на несколько дней повергла в шок всю Англию. По ее словам, оставшись наедине с сестрой своей невесты, Люк признался, что давно любит ее, и стал требовать взаимности. Джинни ответила отказом, и тогда он предпринял попытку овладеть ею насильно. Девушка так отчаянно сопротивлялась, что, даже будучи намного сильнее, Люк не мог с ней справиться. В какой–то момент оба оказались на краю обрыва.
Разъяренный сопротивлением Джинни, Люк пригрозил ей: «Если не станешь моей, то не достанешься никому!» и столкнул вниз. Обрыв был крутой и высокий, с острыми камнями на дне, так что убийца был вполне уверен, что его жертва не спасется. Он привел в порядок одежду, взял обеих лошадей и спокойно уехал.
Но Джинни осталась жива. Платье зацепилось за торчащий выступ примерно на середине склона. Ей удалось спуститься вниз и пешком добраться до фермы.
К счастью, у владельца фермы оказался телефон, и через час вся округа знала подробности произошедшего. Вирджинию в полубессознательном состоянии привезли домой. Вскоре туда же прибыла полиция. Словоохотливый фермер, доставивший девушку, подробно пересказал услышанное от нее. Клэр выслушала рассказ и, не сказав ни слова, ушла к себе.
Люка арестовали, хотя он все отрицал, и отправили в Лондон. Наутро горничная обнаружила Клэр повесившейся у себя в спальне. При известии о смерти сестры у Вирджинии случился нервный припадок такой силы, что пришлось поместить ее в больницу. Полиция усиленно искала доказательства совершенного Люком преступления, но прошедший ночью дождь смыл следы. Удалось найти только обрывок платья Джинни на камнях под обрывом.
Через две недели стало известно, что пережитое потрясение оказалось слишком тяжелым для нервной системы Вирджинии Стилуотер, и врачи признали ее невменяемой.
Состоявшийся вскоре суд оправдал Люка за недостаточностью улик, но общественное мнение вынесло другой приговор. Люк вышел из тюрьмы и через несколько дней покинул Англию, унося на себе клеймо убийцы.
Теперь Робин знала, что он поселился во Франции, где вел уединенную жизнь отшельника, продолжая писать книги. И вот через десять лет появилась она, Робин, чтобы снова воскресить в его памяти эту историю.
Робин покачала головой. Дотти, пристально следившая за выражением лица подруги, пока та припоминала полузабытые подробности, мягко обняла ее за плечи.
— Люк не делал этого, — сказала она. — Он никогда не поступил бы так с Джинни. И тем более с Клэр. Да, он бывает грубоватым и раздражительным, но никогда — жестоким. Поверь мне, Робин, я знаю Люка всю жизнь. Он не способен на такое.
Помолчав, она заговорила снова:
— Я знаю, плохо говорить о мертвых не принято. Но я уверена, что Джинни придумала все это нарочно, чтобы рассорить Клэр с Люком. Я знала обеих сестер. Джинни просто не могла вынести, что Клэр удалось хоть в чем–то превзойти ее. Она сама была влюблена в Люка и пришла в ярость, когда он сделал предложение ее сестре. Вот и решила отомстить сразу обоим. Кто мог знать, что Клэр примет ее выдумки слишком близко к сердцу!
Робин молча смотрела на подругу. Все произошло слишком давно, чтобы теперь выяснять, что было правдой, а что нет.
— Ты не веришь ни одному моему слову! — с укором воскликнула Дотти, и на глазах ее выступили слезы.
— Если это так важно для тебя, — медленно произнесла Робин, заглядывая ей в лицо, — я верю тебе.
— Конечно, это очень важно для меня, — всхлипнула Дотти. — Люк, он особенный. Он добрый, великодушный, заботливый… Он лучше всех!
— Хорошо, хорошо, — попыталась успокоить ее Робин. — Если ты считаешь, что он лучше всех, значит, так оно и есть.
Дотти слабо улыбнулась и попыталась утереть слезы, которые все еще продолжали стекать по ее щекам.
— Если бы я хуже знала тебя, Робин, то решила бы, что ты надо мной издеваешься.
— Конечно нет, — отозвалась Робин. — То, как ты относишься к Люку, только и может быть единственно верным для тебя. — Даже если весь мир восстанет против этого, добавила она мысленно.
Дотти вздохнула.
— Мир жесток, я крепко усвоила это за свою жизнь, а мир людей искусства жесток и переменчив вдвойне. Сегодня ты на гребне волны, а завтра тебя ввергнут в пучину те, кто еще недавно восхищался тобой. Мне приходится все время быть начеку в том, что касается взаимоотношений с другими людьми. Возможно, благодаря этому мне и удалось добиться успеха на сцене. Понимаешь, я прилагаю все усилия, чтобы моя личная жизнь не стала всеобщим достоянием, а значит, не могла помешать карьере. Возможно, это звучит цинично, но, после того что случилось с Люком, я не хочу рисковать. К сожалению, придерживаясь таких взглядов, я не могу себе позволить иметь много друзей. Отчасти именно поэтому я так ценю нашу дружбу!
— О, Дотти, дорогая! — воскликнула Робин, поддавшись эмоциональному порыву, и крепко обняла подругу.
— Ты всегда была для меня в этом смысле примером, — продолжала Дотти. — Ты сумела добиться успеха, не выставляя личную жизнь напоказ. И я очень рада, что мы с тобой стали друзьями задолго до того, как добились успеха — каждая в своей области.
— И всегда останемся друзьями, — нежно сказала Робин. — Разве может что–нибудь разрушить нашу дружбу?
Она умолкла, не в силах отделаться от мысли, что Дотти скрывает от нее свои отношения с Теренсом. Да если на то пошло, и свои отношения с Люком тоже!
Дотти не заметила странного молчания подруги. Растроганная, она схватила ее за руку и крепко сжала ее.
— Робин, милая, я так люблю тебя! — воскликнула она. — И чувствую себя такой виноватой из–за Теренса!
