Это было правдой, не могла не признать Робин. Но это не было ответом на ее вопрос.
Дотти всегда мечтала, чтобы окружающие любили друг друга так же, как она любила всех вокруг!
— И все же, Дотти…
— Я же сказала: мне было бы очень приятно, если бы мой любимый брат и моя лучшая подруга нашли друг друга привлекательными, — прервала ее Дотти. — И кстати, — добавила она, проницательно глядя на Робин, — кое–что, что я заметила вчера, заставляет меня предположить, что так оно и случилось!
Робин почувствовала, что у нее горят щеки. Действительно у Дотти было немало возможностей, чтобы уловить возникшую между ней и Люком близость. И не далее чем несколько часов назад она застала Люка в спальне Робин!
— Это было сродни… физическому притяжению, — сбивчиво принялась объяснять она. — И пожалуйста, Дотти, не нужно видеть в этом нечто большее. Я живу в Лондоне, целыми днями занята в галерее. А когда удается выкроить пару свободных часов, собираю материал для очередной публикации в журнале…
— Только не говори мне, что ты настолько занята, что у тебя нет времени для мужчин, — быстро сказала Дотти. — Ведь ты делала то же самое, когда была замужем за Теренсом!
— Я совсем не это имела в виду, — возразила Робин. — Я говорю о невозможности каких–либо отношений между мной и Люком. — И Люк со всей беспощадностью доказал ей это! — Моя жизнь и его — несовместимы!
— Но…
— Давай закончим наш разговор, Дотти. — Робин мягко, но решительно остановила подругу, у которой, без сомнения, еще нашлось бы, что сказать.
Дотти скорчила недовольную гримасу.
— Люк просил меня позвонить ему, когда мы доберемся до Лондона, — сказала она.
— Ах вот как? — с деланным равнодушием заметила Робин.
Какой заботливый брат этот Люк! Заботливый двоюродный брат.
Робин еще ощущала некоторую неловкость из–за своих заблуждений относительно Дотти и Люка. Хорошо еще, никто никогда не узнает, куда было готово завести ее больное воображение!
И все же в жизни Люка была женщина, та самая Шарлотта, которую он называл «дорогая» и которой говорил, что соскучился по ней! Известно ли о ней Дотти? Робин сомневалась в этом.
— Люк просил, чтобы я обязательно сообщила ему, все ли с тобой в порядке, — продолжила Дотти.
— А что со мной может быть не в порядке? — спросила Робин чуть резче, чем следовало.
Дотти смешалась.
— Этого он не сказал. Сказал только, что я должна позвонить ему.
— Какое ему до меня дело! — гневно воскликнула Робин. — То, что он два раза поцеловал меня, еще не дает ему права…
— Ага! — торжествующе вскричала Дотти.
— Ничего не «ага»! — отрезала Робин. — И на этом кончим наш разговор.
— Ладно, — покладисто кивнула Дотти.
Робин смерила ее подозрительным взглядом.
— Что–то ты больно легко сдаешься.
— Я просто устала, — засмеялась подруга. — Вот отдохну немного и с новыми силами возьмусь за тебя!
Она подобрала под себя ноги, склонила голову на плечо Робин и притворилась, что дремлет.
Робин вздохнула. Похоже, ей еще не раз придется объяснять Дотти, почему между ней и Люком ничего быть не может.
Ведь верно, не может?
12
Робин вошла в свой любимый кабинетик в «Галерее Уайт» и обнаружила там уютно устроившуюся Эмили. Девушка расположилась за ее столом и с увлечением читала книгу. Рядом на столе дымилась чашка кофе. При виде Робин помощница покраснела и захлопнула толстый том.
— Простите, мисс Уайт! — быстро проговорила она. — Мы только что закончили готовить зал к сегодняшнему вечеру, и я решила отдохнуть. Но на нашем столе Джерри разложил свои бухгалтерские книги, так что мне негде было даже выпить кофе. Вы не сердитесь?
— Нет, конечно, Эмили, — ответила Робин, вешая плащ в шкаф. — Если у вас все готово, можешь спокойно пить свой кофе.
Она взяла со стола пачку писем и села в стоявшее у окна кресло. Со стороны могло показаться, что она занята изучением почты, но Эмили прекрасно знала, что в такие минуты мысли ее хозяйки бродят неизвестно где. Эта привычка появилась у Робин совсем недавно, после возвращения из недельного отпуска. Довольно странного отпуска, если учесть, что после него она выглядела еще более усталой, чем прежде. Эмили, которая обычно проводила свободные дни в шумной компании таких же, как она, молодых и веселых людей, не могла взять в толк, как это отпуск может быть кому–нибудь не в радость.
— Что за книгу ты читаешь, Эмили? — спросила Робин через какое–то время.
— «Кольца Сатурна», мисс Уайт. Это новый роман Люка Бланшана. Вы, должно быть, слышали о нем.
Робин вздрогнула, услышав имя Люка.
— Мой отец, — продолжила ничего не заметившая Эмили, — десять лет назад был знаком с самим мистером Бланшаном, и тот даже как–то заходил к нам в гости. Правда, — добавила она с сожалением, — я была маленькая и совсем не помню этого.
— Десять лет назад, говоришь? — пробормотала Робин. — Значит, сейчас твой отец больше не знаком с мистером Бланшаном?
Ей стало грустно от мысли, что человеческая память может так долго хранить недобрые чувства. Робин однажды видела отца Эмили, и тот показался ей умным и очень приятным человеком. Неужели и он считает Люка убийцей?
— Наверное, можно сказать, что знаком, — с сомнением произнесла Эмили. — Я просто имела в виду, что они больше не встречаются.
— Но почему? — взволнованно воскликнула Робин. — Ведь мистер Бланшан…
— Мистер Бланшан давно не живет в Англии, разве вы не знаете? — пожала плечами Эмили. — Папа даже точно не знает, куда он уехал. Так жалко.
— Тебе жалко? — удивилась Робин, которая ожидала совсем другого.
— Ужасно! — подтвердила Эмили. — Если бы мистер Бланшан до сих пор жил в Лондоне, папа бы наверняка снова пригласил его в гости и я бы попросила его подписать все–все книги! Ведь правда, он не отказал бы мне? Папа говорит, что он очень достойный человек.
— Он так считает? — жадно спросила Робин.
— Ну конечно! — кивнула Эмили. — Да, кстати, мисс Уайт! Звонила та американская дама, которая купила картину мистера Пауэра. Она просит установить пейзаж напротив входа и закрыть какой–нибудь тканью, чтобы это оказалось сюрпризом для человека, которому предназначен подарок.
— Ну разумеется, — рассеянно произнесла Робин. — Скажи Джерри, пусть поищет в запасниках. Там должен быть красный бархат.
— Хорошо, мисс Уайт.
Эмили вышла, и Робин снова уткнулась в бумаги, но через несколько минут раздраженно отложила их. Ее мучила мысль о том, что картина, подаренная ей Теренсом, будет принадлежать чужому человеку.
Накануне поездки в Нормандию Робин сама отнесла картину в галерею, чтобы избавиться от навеваемых ею горьких воспоминаний. Теперь, побывав в Па–о–Сьель, она начала воспринимать картину по–новому и была бы рада вернуть ее. Но, расставшись с Дотти, обнаружила в галерее столько неотложных дел, что позабыла распорядиться, чтобы картину сняли с продажи. Спохватилась она только тогда, когда Эмили принесла подписанный чек.