Поселились всей компанией в гостевом доме, на самом берегу океана. Это безусловно были самые необычные, самые запоминающиеся каникулы. Пальм, конечно, Даша так и не обнаружила, но океан, солнце, песок и безумный секс с Серёжкой были в избытке.
И девчонки все же побывали в магазинах. Машка просто поставила Сергея перед фактом и он равнодушно, не сказав ни слова, отдал Дашке карточку.
— Ни в чем себе не отказывай, Заяц, — улыбнулся он.
Две недели рая Сергею тоже нравились. Полное отсутствие забот и хорошая компания. Что еще нужно? Все считали Дашку его девушкой, а он и не пытался никого переубеждать, и даже подыгрывал. Какая разница, кто и что думал? Заяц ведь и в самом деле был только его.
Отдых был бы вдвойне замечательным, если бы Сергея не начали вдруг доставать навязчивым докучливым интересом. Странное назойливое внимание и расспросы вводили в полное недоумение. Хозяева взялись зачем-то постоянно переживать хорошее ли у него настроение, самочувствие и все ли ему здесь нравится. Как будто если бы он вдруг сказал — «нет», они взялись бы исполнять все его прихоти. Странные люди.
Время от времени подходил Максим Алексеевич и заводил беседу. В целом умный и интересный мужик, с которым было о чем поговорить. Но, когда тот абсолютно нетактично начинал интересоваться всем подряд, становился невыносим. Он выспрашивал про жизнь, про учебу, про бизнес, даже про мать, отчима и братишку все подробно пытался узнать. Зачем? Какая ему разница? Потом вдруг влез со своим совершенно ненужным мнением, что Даша ему показалась очень хорошей девочкой. А когда сунулся вдруг еще и выяснять насколько серьезные их отношения, Сергей просто не выдержал — ушел. Забота заботой, но это уже точно был перебор.
В один из дней компанией сидели на берегу океана. Штормило сильно. Никто не купался. Парни играли в карты, девушки загорали. Дашка тоже валялась, но вскоре неугомонная натура понесла ее к воде. Шквалы волн завораживали.
— В воду не заходи, — предупредил ее мимоходом Славка. Сергей проводил долгим взглядом, убегающую к воде девчонку. Убедившись, что она остановилась далеко от береговой линии, снова уставился в карты. Как ни старался, но кон он проиграл. Тасуя колоду, глядел на топчущуюся вдали фигурку. Вода была все так же далеко.
— Повезет в любви, — заметил Денис, вырывая Сергея из задумчивого состояния.
— Было бы еще, за что его любить, — лениво отозвалась Маша, переворачиваясь.
— Так любят же вроде не за что-то, а просто так, — поддержал разговор Славка.
— Мы играем или обсуждаем мою личную жизнь? — возмутился Сергей.
— Играем. Точнее играйте. На меня не сдавай, — Славка встал, — пойду лучше, покараулю твоего Зайца, а то упрыгает. Батарейку «энерджайзер» в какое место ей сунул?
Славка накаркал, или Заяц, в самом деле, у него просто неугомонный — волной, конечно, никого не накрыло и не унесло, но неуклюжая Дашка оступилась и разодрала себе ногу. Она сопела Сергею в шею, а он, подхватив под попу, нес ее на руках. Вместе с Машей они пошли в дом к хозяевам попросить медикаменты. Устроив пострадавшую на первом этаже в холле на диван, Сергей ощупал и осмотрел ступню. Рана оказалась небольшая, но кровь неприятно растекалась. Он поморщился:
— Посиди пока с ней, — попросил он Машу, — я пойду поищу бинты.
Она кивнула, усаживаясь рядом
— И промыть тоже надо, — крикнула ему вдогонку.
Плохо ориентируясь в незнакомом помещении, он открывал подряд все двери. В одном нашел Максима Алексеевича, тот сидел за рабочим столом, глядя в экран монитора.
— Там Дашка ногу разодрала. Бинты бы и перекись, — сообщил ему Серега.
— Ногу? Конечно-конечно, — засуетился мужчина, заспешил и выскочил из кабинета.
Сергей двинулся было за ним, но тут взгляд его упал на рамки, стоящие на столе. Задержался. Крайне неожиданно, но с фотографии на него смотрели: он сам, Настя и дочка. Все счастливые. Он помнил это фото — одно из последних фото. Сергей завороженно уставился в любимые глаза. В живые рыжие глаза своего живого ребенка. Тогда еще живого. Дыхание перехватило. Он не любил разглядывать Юлькины снимки — это очень тяжело. Так тяжело, что потом не оставалось сил жить. Сергей поэтому и не смотрел их никогда, и он даже уже не помнил, где хранились эти фотографии. У тестя с тещей они точно были, и у его матери тоже, наверняка. Может и еще у кого сохранились, Сергей не знал. И вот один из снимков стоял здесь. На видном месте, прямо на столе в рамке. Зачем? Еще пару секунд поразглядывав своих девчонок, он пробежался взглядом по другим фотографиям. Их было немного — всего еще три. Две из них определенно принадлежали хозяевам этого дома. Общее — семейное и портрет — в мантии и дурацкой квадратной шапочке Данил, или правильнее Дэниел, или Дэн — сын Максима Алексеевича, закончивший то ли старшую школу, то ли колледж. Рот на снимке ощеренный до ушей — как положено. А на третьей, за каким-то чертом, снова он — Сергей, набыченный и угрюмый. Старая фотография, лет шестнадцать-семнадцать ему там — пацан еще совсем.
Сергей обвел пустым взглядом пустой кабинет и вышел.
Все возились у Дашкиной ноги, кто-то советовал, кто-то обрабатывал рану. Сергей в полном раздрае стоял в стороне и наблюдал.
— Там ничего страшного, царапина совсем небольшая, — он не сразу понял, что это обращались к нему. Максим Алексеевич, держа в руках аптечку, с огромным беспокойством поглядывал, то на Сергея, то на Дашку, — но если хочешь, можно обратиться к врачу, — словно заискивая перед Серёгой, предложил. — Но там точно ничего страшного, — опять поспешил заверить. — Не надо так переживать.
Вид сбитого с толку Сергея мужчина, по всей видимости, расценил, как сильный испуг за девушку.
— Нет, не надо, конечно, — выйдя из оцепенения, отмахнулся он от затеянной тут всеми излишней суеты. — Просто перевязать и всё, чтоб кровь остановилась.
Увидев, что все давно перевязано и Даша уже переминается на одной ноге, в ожидании, когда теперь Сергея приведут в чувства, он виновато извинился:
— Задумался что-то. Пошли, хромой Заяц, — подхватил он ее и бережно прижал к себе. — Мой маленький зайчик попал под трамвайчик, — шутливо проговорил, поцеловал Дашку в улыбающиеся губы и пошел прочь, продолжая рассказывать стишок, — он бежал по дорожке, и ему перерезало ножки, и теперь он не прыгает, не скачет, а горько-горько…
— Плачет, — подхватила смеясь Даша.
Придя в комнату Сергей приуныл. Лежал навзничь на кровати, уставившись бесцельно в потолок. Он все понял, но боялся сам себе это озвучить, настолько все было неожиданно и в то же время просто. С трудом, но начали всплывать давно поросшие быльем, оставленные без внимания факты.
А ведь Сергей его встречал этого Максима Алексеевича, и не раз. Мельком. Вскользь. До такой степени мимолетно и ненавязчиво, что эти встречи даже не цеплялись и не оседали в памяти.
Давно очень давно, когда весь Серёгин мир вдруг в один миг перевернулся и трансформировался совсем в иную жизнь, он все не мог понять на кой черт он зеленый, сопливый и проблемный сдался Юрику. Искал отгадку на очень странную загадку: "Зачем он его держал? Что хотел?". Все мозги сломал, но по сей день так и не мог найти вразумительный ответ на этот вопрос. А ответ он находился, совершенно, в другом месте, где Серёга даже не пытался искать. Ответ мелькнул лишь раз призраком на заднем плане и пропал. Да, сейчас Сергей с полной уверенностью мог сказать, с этим Максимом Алексеевичем он первый раз пересекся именно тогда у тестя. Тогда тесть, естественно, тестем еще не был, ведь Серёге в то время было всего шестнадцать. Как раз столько сколько ему на фотографии на том столе. И если припомнить, то фотографировали его как раз тогда же. На память… На стол поставить…
Но зато теперь понятно почему Юрий Владимирович так легко спихнул на Сергея Настьку. Не дрогнув, отдал за босяка. Просто за босяком, оказывается, стояли большие люди, намного больше Юрика. Вот только как-то слишком далеко они стояли и незаметно. Очень незаметно. Можно даже сказать абсолютно неощутимо.
