вызову вам такси. Поговорим позже об этом, ладно?
– Но…
– Папа, пожалуйста.
– Ладно. – Он кивает, затем его суровый взгляд останавливается на мне: – Нет смысла предупреждать тебя не злить якудз, верно? Думаю, ты сам об этом знаешь.
– Да, сэр, – слегка охренев, выдавливаю я.
Отец Лив пьяно и важно кивает, и они выходят за дверь.
Лив спешит за ними и на бросая на ходу:
– Как в старшей школе, а?
Улыбаясь, она закрывает дверь и оставляет меня одного в полном недоумении.
– Ее родители якудза?
Айзек таращится на меня какое-то время, потом начинает ржать как ненормальный.
– Кто тебе это сказал?
– Ее отец. Он намекнул мне, как опасно связываться с японской мафией.
Айзек продолжает смеяться, протирая дубовую барную стойку.
– Да объясни мне, наконец, что сейчас было? – не сдерживаюсь я.
Он выставляет палец, прося подождать. Быстро смешивает напиток и передает клиенту, затем смотрит на меня:
– Брюс никакой не якудза.
– А вот второй похоже да.
– Нет, – смеется он. – Ты хочешь узнать подробности?
– Думаю я это заслужил, представ с торчащим членом перед ее отцом.
Айзек снова хмыкает.
– Видели бы вы свои лица.
– Я знал, что у Лив не из воздуха все эти самурайские штучки.
– Послушай, – серьезно говорит Айзек. – Она тебе сама все расскажет. Ничего сложного на самом деле.
Я киваю.
– Хорошо.
Проходит еще часа три, не меньше, прежде чем Лив заканчивает смену. Мы курим на улице, прощаемся с Айзеком и медленно двигаемся к нашему дому. Не знаю, зачем я прождал Лив так долго вместо того, чтобы спать. У меня нет ответов касательно нее.
– Ну спроси уже. Не молчи. – Лив прерывает мои мысли.
– Айзек мне уже сказал, что твой папа никакой не якудза.
Лив смеется, выпуская облачко пара изо рта.
– Хорошо.
– Ты наполовину японка? Значит, ты больше похожа на маму американку, так?
– Ага. Так все-таки тебя это интересует?
– Еще бы.
Я жду ее ответ. Она тихо вздыхает.
– У меня самые лучшие родители. Несмотря на то, что кровь в наших жилах разная. Я американка, так написано в моем паспорте. Меня удочерили совсем маленькой. Таких историй миллионы. И моя ничем не отличается от остальных.
Я обдумываю все, что на мне только что сказала. Она так реально смотрит на вещи и никогда не придумывает лишних драм. Она кажется обычной девчонкой из Бруклина, но в ней есть что-то… что-то такое притягательное. Чего я не видел в других.
– Тебя удочерила японская семья, да?
Она кивает.
– Да. Папа с раннего детства занимался со мной кендо и кендзюду, потом передал меня в руки своему другу Баке.
– Это…удивительно.
Она перебрасывает волосы за плечи и улыбается.
– Ну да. Я стала истинной дочерью самурая. Мне совершенно не о чем жалеть. Я там, где должна быть.
– Тебе очень повезло, Лив.
Она снова кивает, и мы молча продолжаем свой путь.
– Твой отец как-то слишком мягко отреагировал.
Она с улыбкой смотрит на меня.
– А он должен был достать меч и разрубить тебя?
– Слушай, я не знаю японских нравов. Но мне кажется, в этом деле они отличаются строгостью.
Лив фыркает и пожимает плечами.
– Мои родители слишком долго живут в Америке. Мы самая обычная семья. Папа даже взял американское имя, потому что японское никто не может выговорить.
– Ты знаешь японский язык?
Лив закатывает глаза и идет спиной вперед.
– Нет.
Я сужаю глаза и внимательно слежу за выражением ее лица.
– Врешь.
– Нет.
– Лив, я добьюсь ответа.
– Нет.
Я хватаю ее за руку и прижимаю к себе. Затем наклоняюсь и беру горстку снега в руки.
Она хмурится.
– Ты не посмеешь.
– Так знаешь?
– Это глупо, Макс.
Я выгибаю бровь и, улыбаясь, жду ответ.
– Не совсем, – сдается Лив. – То есть немного. Он очень сложный.
Я разгибаю кулак, выбрасываю снег и тру руку об куртку.
– Отлично. Мне просто было любопытно.
На лестничной площадке между нашими квартирами я останавливаюсь. Но Лив намеренно идет к своей квартире. Она достает ключи и разворачивается ко мне.
– Пора спать.
– Ты устала.
Она улыбается и закусывает нижнюю губу, на которой нет привычного колечка. Но она пытается ухватить гвоздик.
– Черт, Лив не делай так, если не хочешь, чтобы я вошел вместе с тобой.
Она удивленно вскидывает черные брови.
– Это просто привычка.
– Которая каждый раз заставляет меня твердеть.
Она улыбается одним уголком рта, но молчит.
– Послушай, если тебе не нравится все то, что между нами происходит…
– Не нравится? – удивляется она.
– Я не имею в виду секс. А все то, что к нему должно прилагаться.
Лив оставляет ключи в скважине и прислоняется спиной к двери.
– Ты считаешь меня такой наивной? Я ничего не ожидаю от тебя.
– Я и впрямь такой козел? – спрашиваю я, подходя ближе.
Улыбнувшись, она кивает:
– Но мне это нравится.
Я смотрю на ее губы и обдумываю ее слова.
– Ты позволишь мне закончить то, что мы начали несколько часов назад?
– Мне нужно принять душ и позаниматься немного йогой.
Я обнимаю ее одной рукой, а второй – открываю дверь ее квартиры.
– Только после того, как мы закончим.
Лив пытается возразить, но я затыкаю ей рот поцелуем и закрываю за нами дверь.
