Но зато я выспалась. Блаженство! Неделя выдалась такой.. .уххх! Работаем за двух! Но у меня всё получилось. Вернее, у нас. Без него, этого сумасшедше трудоспособного миллионера, вряд ли удалось продержаться.
Я узнавала его с разных сторон. Он и жёсткий, и деловой, и умный. Он. умел варить кофе и улыбаться, когда я чуть ли не спички в глаза вставляла. Он понимал. Видел. Сочувствовал. Жалел. Пытался нагружать меньше, понимая, что очень много сил и времени занимает новый проект, который захватил меня с головой.
Это какая-то эйфория, ожившая мечта, цель, которую нужно во что бы то ни стало достичь. Я хотела победить, выиграть этот конкурс. Не ради медалей и наград, не ради денег, хотя всё, что приплывёт в итоге, - будет приятно, а ради мечты: построить, возвести, увидеть творение своих рук, оставить след, наконец! Ну, пусть это звучит пафосно или напыщенно
- плевать! Главное - вот это ощущение, что ты творишь чудо, своими руками оживляешь, населяешь людьми, вдыхаешь жизнь в то, что может стать явью.
Выспавшись, я грезила. Ходила по комнате растрёпанной матрёшкой и видела то, что пока жило на бумаге, в компьютере и моей голове.
Где-то завибрировал телефон, вырывая меня из бесцельного кружения между кроватью и столом.
- С добрым утром, спящая красавица! - у Орловского голос настолько бодрый, что хочется ему испортить настроение. Ну хоть немножко. Имею полное моральное право за геноцид и угнетение работников его конторы. Да-да, я знаю: наговариваю. Слегка. Но имею на это полное право: он меня эксплуатировал! - Ты на часы смотришь? И почему не отвечаешь?
- Не будь занудой, - прошу беззлобно, - я спала, телефон отключила. А ты звонил?
- Раз десять, - чистосердечно признаётся Орловский. Радостно ему почему-то. Настроение хорошее? - Приезжай ко мне, а? Мне твоя помощь нужна.
Подозрительно всё это как-то. В чём, интересно, ему помощь понадобилась?
- У тебя опять проблемы с выбором джинсов? Или рубашка без пуговиц смущает? -интересуюсь вежливо, ожидая, что он расколется и расскажет, зачем я ему понадобилась на его территории.
- У меня почти порядок с одеждой, но ты мне нужна именно здесь. Приезжай, Насть. Я тебя встречу. Или хочешь, я машину за тобой отправлю?
- Хочу, - на такси денег у меня нет, а общественным транспортом ехать не хочется. Раз он миллионер, пусть позаботится. Почему бы и нет? Тем более, что это не свидание. Если будет связано с работой - я его удушу. Собственными шнурками от кроссовок.
- Договорились, - он так счастливо вздыхает, что я жалею: надо было поломаться или козни построить, чтобы он поупрашивал и в коленях у меня повалялся. А то этот слишком покладистый Орловский - какой-то незнакомый в науке зверь.
Я успела одеться, накраситься, потом умыться и снова нарисовать лицо - не так ярко, как вначале, и наконец-то за мной приехала карета Его Величества. Лицо у водителя - маска. Ему бы киллера играть. Хотя ничего так, симпатичный. Дверцу мне открыл, ремень помог пристегнуть.
- Здрасьте! - запоздало приветствую я его. К стыду, не помню, как зовут, хоть уже не раз виделись.
- И вам не хворать, - спокойный, как удав. Да пусть молчит - мне не жалко.
Верчу головой, смотрю в окно. Ноги сами отбивают ритм - у меня в ушах наушники, я слушаю музыку. Отдохнувший организм полон энергии. Я готова шагать, танцевать, покорять Эверест. Всё, что угодно.
Но то, что предстаёт перед моими очами, как только мы добираемся до элитного жилья Орловского, приводит меня в ступор. Я онемела - по-другому и не скажешь.
- Только попробуй рассмеяться! - рычит он, увидев моё лицо.
- Нет, что ты, - сдерживаю нервный смех, но Володин запрет - это спусковой крючок. Я пытаюсь зажать рот ладонями, отвернуться, закашляться, но «ха-ха» так и рвётся из меня.
Они смотрятся... даже не знаю. Трогательно, наверное. Он - высокий, с длинными ногами, как журавль. И щенок - забавная кроха с растопыренными ушами. Эти влажные глаза, этот носик. Он чем-то похож на маленького гремлина - доброго и растерянного.
- Ты купил собаку? - я пытаюсь дышать поглубже, чтобы не смеяться.
- Маня, - тяжело вздыхает он. - У твоих милых соседей. Они договаривались, видишь ли. В общем, там своя история. А у них теперь Цири. Ио досталась мне. А я... совершенно не знаю и не понимаю, что с ней делать. Григорий купил вроде всё необходимое. Но питание, кажется, не подошло. Я её молоком поил. Домработница кашу варила.
- Ты как маленький, Вов, - огорчилась я. - А в Интернете поискать не пробовал? Хозяевам позвонить? Ну не может же мужчина твоего ума быть таким беспомощным?
У Орловского каменеет челюсть, Вид решительный, словно он на войну собрался. Всё понятно: может. Я вздыхаю. Смотрю на собачку.
- Веди меня в дом, Сусанин. Будем спасать твою Ио - спутник Сатурна. Собственно, никто ещё не умирал от каши и молока, но этим элитным щенкам лучше давать правильное питание, витамины и много ещё чего. Нежные создания.
- У меня никогда не было щенков, - нудит мой миллионер. - Я не имею понятия, что с ними делать. Меня дома сутками не бывает, а Маня - в своём репертуаре. Может ты, Насть? -вспыхивают надеждой его глаза.
- Э, нет, я - пас, - поднимаю руки вверх, словно сдаюсь. - У меня общежитие, если ты не забыл. Нам животных нельзя. И, думаю, ты справишься. Найми человечка. А по вечерам она будет тебя радовать. Посмотри, какая потешная. Будешь гулять с ней. Она будет встречать тебя.
- Ты уговариваешь меня как Маня. Та тоже рассказывала о прекрасных качествах хохлатки, лишь бы впихнуть мне её.
- Я не уговариваю. Она у тебя уже есть. Поэтому просто научись любить, Орловский. Это на самом деле просто. Смотри, как она жмётся к твоей ноге. Не бежит и не виляет хвостом в мою сторону. Потому что доверяет тебе. Ты её хозяин, её большая и надёжная защита. А взамен требует не так уж и много: миску с водой и едой, немного разговоров и погулять.
- Ты меня пристыдила, Насть. У матери так не вышло, - бормочет Орловский.
Он вышагивает смешно: ноги поднимает и ставит аккуратно, чтобы собачонку не придавить ненароком. А та и не очень уж под ногами путается на самом деле. Но Вова осторожничает. И шаг у него не такой широкий, как обычно.
- Что бы ты ни говорил, а смотритесь вы прикольно, - пытаюсь его успокоить. Он вздыхает. Плечи напряжены.
- Не уверен, что привыкну. Я вроде как стыжусь, Насть. Для меня это не собака вовсе. Несолидная какая-то мелочь.
- Поверь: сердце собаки размерами туши не измеряется. У такой крохи любви и щедрости может быть куда больше, чем у слона, например. Ладно, не так: чем у самого большого пса. Не всё зависит от размера.
Орловский косится на меня странно. Я вспыхиваю. Пошляк? О чём он думает?! Но и так понятно, о чём: он на губы мои смотрит жадно. Руки его так и норовят ко мне прикоснуться, он удержать их не в силах. А я сопротивляться почти не могу - соскучилась по такому Орловскому. Когда он мой, а не Большой Перец из великой компании.
- Насть, - говорит он хрипло, как только за нами закрывается дверь его пентхауза. И в стену меня впечатывает. И целует так, что меня ноги еле держат. Кажется, если и дальше мы такими темпами будем обжиматься, и до постели не дойдём - в коридоре всё случится. А мне как бы кровать предпочтительнее, но думать об этом совсем не получается - я Вову уже ладонями за крепкий зад ухватила и к себе придвинула. Что я творю, спрашивается?..
И в этот пиковый момент звонит телефон. Как в плохих кинофильмах.
На самом деле, в жизни вот таких «подлянок» намного больше, но все почему-то на книги или на кино кивают.
Я выскальзываю из Володькиных рук. Тот стонет, не скрываясь и остаётся стоять у стены.
- Привет, Настя, - подловил меня Стас с незнакомого номера. Потому что я его номер в чёрный список отправила - решила не усугублять наше знакомство. Ни к чему. Сразу же после выставки и удалила, вычеркнула. Неправильно - согласна. По-детски.
Минимум - нужно было объясниться. Максимум - встретиться и с глазу на глаз сказать, что не хочу ни встречаться, ни присматриваться. Кажется, я уже к другому присмотрелась нечаянно.
