Ты полюбишь вновь (СИ) - Белова Дарья

— Свобода — это осознавать свое желание. Я знаю, что я хочу — я счастлив, — улыбнулся Саша, посмотрев в сторону моря.

— Да, Саша, tu es ma vie. Все просто.

— Два абсолютно разных человека становятся зависимы друг от друга, как вдох и выдох. Такие разные по своим свойствам, но … черт, губительны, если не будет одного из них.

— Обещаешь?

— Что именно Саш?

— Танцуй только для меня.

— Хочешь меня присвоить, поработить?

— Хочу, чтобы ты была только моя, Полина. Только моя.

— Страшно.

— Спи, Полин.

Саша обнял ее, согревал теплом своего тела, пока не услышал размеренное дыхание.

— Я бы хотела увидеть сад. Если вдруг умру. Там, между мирами. Чтобы росли красивые цветы. Розы. Да, пожалуй, хочу увидеть розы. Нежные, красивые, изысканные, которые не возьмешь голыми руками, ведь у них острые шипы. Не хочу никаких белых коридоров. Хочу сад. Можно, Саш?

— Возьмешь тогда меня в свой сад? Потому что я тоже не хочу никакого белого коридора. Только сад, с тобой вместе.

— И если полюбить, то навсегда?

— Этого я уже не знаю, Полина, — Саша посмотрел задумчивым взглядом.

— Но ведь ты любил? Ее любил.

— Да.

— Что такое любовь?

— Это такое состояние, которое ничем не вытравить. От него нельзя отмахнуться, убежать, даже замерев над пропастью или прыгая в море — оно с тобой, вот здесь, — Саша указал на сердце, — любви нельзя сказать: ”хватит, перестань, я больше не хочу”.

— И как тогда она прошла? Как прошла твоя любовь?

— Хм… С той любовью я не видел своего рая, — хитро улыбнулся Саша.

Самые желанные и самые страшные звуки. Когда ты слышишь сирену скорой помощи. Противные и пищащие сигналы. Они такие яркие, что хочется прикрыть глаза, отгородиться от них.

Когда видишь эту машину, начинает посасывать под ложечкой, противное состояние. Потому что понимаешь, они едут спасать чью-то жизнь. А что, если этот кто-то — твой друг? Или сосед? А может быть продавец в соседнем магазине? Счет уже не на минуты, они на секунды, ведь одна из них может стать последней для кого-то.

Саша не отходит от нее ни на шаг, так и сидит с ней на руках, пытаясь согреть ее холодные руки, разговаривая с ней тихо, чтобы никто не слышал, не понял его слов. Они только ей, той, с которой он готов войти в ее сад и увидеть ее розы, нежные, но опасные цветы. Вместе.

— До машины донесете? — спрашивает фельдшер. Его голос ровный, спокойный. Только от него не становится хорошо. Он несет в себе опасность.

— Да.

— Предположительно передозировка дезом*****. Лекарства с код***** принимает?

— Не знаю. Нет, наверно.

— В первую городскую, — говорит он водителю.

Сейчас помощь нужна не мифическому другу, соседу или продавцу магазина. Сейчас помощь нужна Полине. И звук скорой помощи становится таким важным, главным в жизни. Он больше не раздражает, он дает надежду.

Саша идет по саду. Здесь хорошо, вкусно пахнет. Это розы? Нет. Вдалеке он видит большой куст сирени. Красивый. Он помнит, как Полина ему рассказывала, что дома у ее родителей в мае цветет похожий куст. Каждый год поздней весной на нем расцветают красивые пышные сиреневые шапки. Рядом с ним — красивые пионы. Почему-то Полине они никогда не нравились. Как они здесь оказались? Саша не знал.

Маленькие маргаритки, они ковром стелются у его ног. Хочется провести рукой по этим мягким колючкам. За ними ирисы. Желтые, редкие цветы. Они кивают своими интересными головами в такт ветру, будто что-то говорят ему, шепчут.

Полина сидела на лавочке. Старой, немного покосившейся. Она смотрела на этот сад и глубоко вдыхала аромат цветов. Это прежняя Полина, она улыбалась, искренне, счастливо. Ее волосы длинные, волнистые. Хочется запустить руку в ее шелковые каштановые пряди с небольшой рыжинкой.

— Саша?

— Полина, идем отсюда.

— Ты посмотри, как здесь прекрасно. Зачем нам уходить?

— Я куплю тебе другие цветы, я подарю тебе другой сад. Но не здесь, Полин. Ты мне нужна там. — Саша протягивает ей руку.

— Подожди! Давай еще немного посидим! Чувствуешь, здесь такой вкусный воздух?

Полина глубоко вдохнула, закрыла глаза и положила свою ладонь в его протянутую руку.

— Хорошо, пойдем.

Саша сидел на какой-то металлической скамейке, обшарпанной и холодной. Он бы никогда не обратил на нее внимание. Но не сейчас. Она просто рядом с той комнатой, где лежит Полина.

Люди в белых халатах постоянно проходят туда, а затем выходят. Ожидание утомляет. А еще накаливает нервы до раздражающих покалываний на кончиках пальцев. Это наказание — сидеть и ничего не делать.

— Можно вас на минуту? — долгожданный вопрос.

— Что с ней?

— У нее сильное отравление организма дезомо********, дозировка достаточно большая, учитывая ее комплекцию и вес. Очевидно, он попал в организм с алкоголем, что усугубило состояние.

— Насколько большая была доза?

— Около 100 мг, достаточная, чтобы отправить человека в кому. Чаще так и бывает, этот наркотик смешивают с алкоголем, чтобы получить более лучший эффект. При малых количествах он не несет в себе такую угрозу, но стоит увеличить дозу и принимать его постоянно, то, увы, вероятен летальный исход.

— Она не наркоманка. Уж я бы заметил, если бы она баловалась.

— Да, на наркоманку она не похожа. Но как такая большая доза оказалась у нее в крови? Точнее, в бокале?

— Я выясню, — зло процедил Саша, оборачиваясь в сторону ее палаты, откуда выходила медсестра. — К ней можно?

— Ей поставили капельницы с налорфином, промыли желудок. Сейчас она спит. Не уверен, что это что-то вам даст.

— Мне просто на нее взглянуть….

— Хорошо. Не более пяти минут, — и обратился к медсестре, чтобы та проконтролировала.

Белая деревянная дверь. Она в каких-то местах уже облупилась, а на металлической ручке видны подтеки краски. А еще около нее пахло лекарствами. Противными, запах проникал глубоко, вызывая тошноту и дурноту. Пахнет болезнью.

Дверь открылась с легким скрипом. Саша прошел в небольшую палату. Здесь пахло так же. Но он уже не обращал внимание. Это было просто неважно и ненужно ему. Полина лежала на кровати под тонкой простыней. Бледная и болезненная. Под глазами залегли темные круги, губы сухие, а скулы и нос заострились как никогда ранее.

Он стоял у окна и смотрел на нее, не находя в себе силы подойти ближе, чтобы просто взять ее руку. Просто слушал ее дыхание, которое выровнялось.

— Я тебя вытащу, Полинка. Слышишь меня? Вытащу.

Медленными, маленькими шагами он приближался к ее кровати. Саша обещал себе, что выжжет в себе этот страх. Потому что не отпустит ее, он ее не потеряет. Бояться нечего.

Маленькая и холодная ладошки, все как и думал Саша. Он крепко сжал ее своей большой и тёплой рукой. Она падает, в пропасть. Из-за него. Он не может не подать ей руки. Саша прыгнет туда вместо нее. Возьмет на себя все ее страдания, только бы видеть улыбающееся лицо его женщины.

— Время, Александр Николаевич, — прервала его медсестра.

— Да…

Он вышел в большой и длинный коридор, где было большое количество таких же палат, где за жизнь боролись десятки людей. Тихо прикрыл за собой дверь.

Тихо. В больнице, здесь, всегда тихо. Как может быть шумно там, где человек может встретиться со смертью? Здесь нет место шуткам. Потому что с ней нельзя шутить. Только из палаты в палату ходят люди в белых халатах, как ангелы. Они могут принести хорошую весть, могут оберегать, помогать, а могут … жестоко быть на стороне смерти. Потому что они всего лишь посредники между мирами. Или садом, красивым, ярким садом.

Саша вышел из больнице. Его телефон разрывался от звонков. Было двенадцать ночи, начался новый день. И новая жизнь.

— Ольшанский? Найди по своим камерам какая сука отравила мне Полинку.

— Как она?

— Спит. В крови большая доза дезом******. Это сделали в баре. Она выпила только один бокал виски.

— Я понял. Приезжай, будем искать вместе.