озабоченность безошибочно читается на моем лице, потому что Роб откладывает вилку и одаривает меня сочувственным взглядом:
– Дома был?
– Нет еще. Вчера Злата оставила меня у себя.
– Значит, впереди встреча с Габи и… серьёзный разговор?
– Да сколько их уже было… Разговоров этих… Все уже ясно, Роберт. Я ей высказал свою позицию. За время нашего отсутствия никаких новых постов или прочих… гадостей не появилось.
– И слава богу, – с облечением вздыхает он. – Надеюсь, крутому айтишнику вроде тебя не составит труда раздобыть дело Белоцерковского?
– Роб, я не буду ничего вскрывать. Это незаконно. Ты забыл, что я жил в Америке? Я впитал послушание закону с их… гамбургерами.
– Понимаю. Тогда без помощи начальника полиции не обойтись. Или нет… мы не так поступим. Дело из архива может достать любой следователь, это не запрещено. Я попрошу помощи у своего бывшего одноклассника Ильи Клубнева, он служит в следственном комитете.
– Спасибо тебе, Роб. Ты столько для меня делаешь, ты…
Роберт не выдерживает моей похвалы… Опускает глаза в тарелку и нервно орудует ножом.
– Не понял. Ты что-то не договариваешь? Роберт?
– Черт, Ник! – он отбрасывает приборы и вскидывает полный сожаления взгляд. – Я знал про дело Леонида. Из первых уст знал обо всем… И промолчал, ничего тебе не сказал.
– Ну и что. Это ничего бы не поменяло. Так что… Забей, брат. Я не мог тогда вернуться и что-то исправить. Не мог… Возможности были не те. Да и виза не позволяла разъезжать туда и обратно.
– Я давно должен был сказать тебе, – надтреснуто произносит Роб и тянется к графину с водой. Дрожь его пальцев передается стакану… А невольно пролитая вода обостряет мое непонимание до предела.
– Что, черт возьми! – срываюсь я. – Это ты сдал Леонида?
– Ты с ума сошел, Гончаров? Нет! Это… Лана. Ты знаешь, как вы оказались на юбилее Леонида? И кому ты обязан знакомству со Златой?
– Ну, допустим. А она откуда знала Леонида? Лана простая официантка, ты что-то путаешь, Роб… Она…
– Вадим ее дядя, Никита. Именно Вадим, тот самый, кто просил тебя выкрасть документы из компьютера Белоцерковского организовал ваше участие в банкете. Леонид мог себе позволить обслуживание по высшему разряду, а приехали вы – простые ребята из приморского кафе. Тебя это тогда не удивило?
– Нет, – отвечаю, с трудом справляясь с эмоциями. Как она могла? За что?
– Понимаю. Меня, наверное, тоже… Кем мы были? Простыми парнями из трущоб. Хватались за любую работу и ни о чем не думали. Только бы нам кинули жалкую подачку.
– Роберт, зачем ей понадобилось подставлять Леонида? Стоп! Кажется, я понимаю, зачем ей понадобилось…
– Вот именно, – вздыхает Роберт, поднимая на меня усталый взгляд. – Лана хотела дискредитировать тебя в глазах Златы. Она же была влюблена в тебя, Ники. Грезила тобой, как пресловутой американской мечтой… Ты был для нее всем – принцем на белом коне из сказки, другом, отцом, любовником… Она в рот тебе заглядывала, а ты влюбился в богатенькую девчонку. На море ее привез… Думаешь, мы не видели, что у вас происходит? Ваша страсть отравляла воздух какой-то… романтической хренью. С вами было сложно рядом находиться – начинала кружиться голова и мерещились амуры со стрелами.
– Ты думаешь, она специально попросила Вадима приехать на ужин?
– Конечно. А потом Вадим раздобыл записи с камер и показал все Леониду. Никто не думал, что дело приобретет такой оборот. Обо всем узнала Злата и возненавидела тебя. А под Леонида оказывается давно копали… Он был слишком самонадеянным и ничего не сумел сохранить. Никаких офшоров. Никаких левых счетов. Такие вот дела…
– Роберт, ты думаешь, Вадим пошел на такой риск, чтобы подыграть Лане? Из-за глупого каприза девчонки подставить себя и…
– Леонид уже тогда был под следствием. А Вадим знал гораздо больше, чем хранилось в файлах компьютера Белоцерковского. Он выступал свидетелем обвинения в суде. Так что Лана здесь ни при чем… На кону стояли федеральные субсидии и должность в краевой парламент. Вадим просто избавился от конкурента.
– Белоцерковский виноват или нет? Ты знаешь что-то? – взмаливаюсь я, слегка нависая над столом.
– Ничего не знаю. Разве станет СМИ публиковать материалы дела? Они в закрытом доступе. Я знаю лишь то, о чем рассказывали в телеке.
– А мы ведь ее встретили, Роб. Представляешь, как тесен мир? Она открыла бар на вершине Красной Поляны.
– Я слышал, что Лана сбежала из города. Ее подружки успокоили мое волнение и сказали, что она уехала учиться ресторанному бизнесу. Я лишь пожал плечами, Ник. Мы никогда не были близки, чтобы я лез с расспросами.
– Спасибо за правду, Роб. Только это не Лана сломала нам жизнь, а я… Я согласился взять у Вадима миллион за информацию. Только я… Во всем виноват один я.
– Ну что ты заладил? Я, да я… Благодаря Лане ты познакомился со Златой, Ник… Она вас свела. Господь ее использовал, как инструмент вашего сближения. Воспринимай это так и выброси всякое дерьмо из головы.
– Мне еще домой ехать, Роб. Так что выбросить дерьмо из головы не получится…
– Ты справишься. Звони Либерману и назначай встречу. Он имеет право запрашивать дела по своему усмотрению. Если не получится, подключу Илюху. Попробуем вытащить Леонида или смягчить наказание, тут уж, как повезет.
Никита.
Напряжение овладевает мной. Связывает по рукам и ногам, как прочная веревка. С каждым пройденным километром я чувствую, как теряю уверенность. Габи уже написала сообщение с вопросом, когда я соизволю вернуться… И я понимаю, что скандала не избежать… Об этом кричат ее нетерпеливые грубоватые вопросы и мигающий значок «online» в мессенджере… Она ждет ответа, а я не хочу ничего писать. И в глаза ей смотреть не хочу: мы оба понимаем, чем я занимался неделю.
Паркуюсь возле ворот дома, замечая ее машину, одиноко стоящую во дворе. Тропинка засыпана грязноватым снегом, а из-под сугробов торчат зеленые острые ветки молодой туи, высаженной садовником осенью. Ступаю по хрустящей брусчатке и вхожу в прихожую, тотчас встречаясь с женой взглядом…
– Привет, – бросаю сухо и снимаю куртку. Разуваюсь, вешаю одежду в шкаф, прислушиваясь к звукам.
– И не надейся, я устроила ей выходной, – опережает меня Габи.
– Ты про Зинаиду Петровну? Очень зря. Я хотел, чтобы она постирала мои вещи с…
– С… – шипит Габи, сжимая пальцы в кулачки. – С вашего медового месяца ты хотел сказать?
– Габи, чего ты хочешь? Не понимаю, мы же все обсудили до моего отъезда. Я предложил тебе щедрые отступные. Не этого ли ты
