старом городе, живу с матерью, у меня нет водительских прав. Что ты получишь, если останешься с таким парнем, как я?
Он кусает меня, пытаясь сдержать свой гнев. Это чувство направлено не на меня, а на его сомнения и опасения.
– Раф… – стону я, когда он с такой же агрессией набрасывается на мою шею.
Его член прижат к моим ягодицам, которые он сжимает ладонями. Его рот все еще пожирает мое плечо, а бедра двигаются вверх и вниз, так что я чувствую силу, с которой он хочет меня. И я ощущаю это каждой клеточкой своего тела. Вплоть до подрагивающих пальцев ног, когда головка раздвигает мою плоть, не проникая дальше. Достаточно для того, чтобы еще больше взволновать меня.
– Кто тебе нужен, Вик? Такой парень, как Брис?
– Я не хотела его месяц назад и до сих пор не хочу, – отвечаю я с трудом.
Его пальцы перемещаются вниз, пробежав по моим ягодицам, нащупывая мою влагу так же быстро, как и член. Если Раф не продолжит, я сама наброшусь на него. И он продолжает: после его рта я чувствую его язык возле уха, ласку на тонкой коже шеи, его бедра все сильнее прижимаются к моим.
Я запрокидываю голову, призывая его, даже умоляя, продолжать.
– У меня нет презерватива.
– А где есть?
– Там.
Я хриплю, когда его бедра отодвигаются от моих, а руки исчезают. Но в следующее мгновение Раф разворачивает меня, ловит мои губы, проводит руками по моему лицу и уводит нас на кровать.
– Хочешь меня?
– Да, – отвечаю без лишних раздумий.
Раф целует мою кожу, когда возле кровати он наклоняется, смотрит мне в глаза и ищет одной рукой то, чего нам не хватало, в ящике своей прикроватной тумбочки. Затем он снова поднимается выше, покусывая мою грудь. Раф возбуждает меня еще сильнее с каждым укусом, лаской или рычанием.
Когда он падает спиной на кровать, я без колебаний следую за ним, взяв инициативу на себя. Я позволяю ему проникнуть в меня, когда нависаю над ним, чтобы не пропустить ни одного толчка. Я хочу, чтобы он видел, как хорошо мне с ним. Я чувствую его внутри себя: когда он приподнимается, сопровождая мои движения, когда его пальцы сжимаются на моих бедрах, когда он выпрямляется, чтобы прижаться ртом к моей груди.
Он вздыхает и стонет вместе со мной. И мне приходится крепче прижиматься к нему, чтобы заглушить свои крики.
– Скажи, что тебе хорошо.
– Не останавливайся…
И Раф не останавливается. Даже не намерен.
Остаток ночи я провожу в таком состоянии: измученная, удовлетворенная, влюбленная… Я изо всех сил уверяю его в своих чувствах, а он пытается поставить на мне свои метки. Потому что, хотя он и взрослый, но считает, что в моих глазах он таковым не является. Рафа одолевают сомнения, которые оживляют образы братьев. Это подтверждается на рассвете, когда я просыпаюсь в его объятиях и вижу, что он думает. Раф не спит. Он вообще не сомкнул глаз за ночь? Прижимал меня к себе, пока я спала, и молча гладил меня по спине.
– О чем ты думаешь? – спрашиваю я. Мне интересны его мысли.
– О ситуации. О своей семье. О нас.
Я приподнимаюсь, чтобы посмотреть ему в глаза. Раф смотрит на потолок.
– Я знаю, что они видят во мне ребенка, но то, что я чувствую к тебе, далеко не подростковая похоть.
– Ты говоришь о своей семье?
– Да… В частности, о братьях. Они не воспринимают меня всерьез. Для них я просто мальчишка, который занимается спортом, чтобы не работать, который проживает день за днем, просто бегает за девчонками и развлекается…
– Поэтому ты не хочешь говорить им о своей квартире?
– Конечно… Наверное, так я доказываю себе, что они не правы…
Я целую его в висок, чтобы успокоить.
– Я самый младший, – продолжает он. – Так что да, мама меня баловала, но я бы хотел, чтобы они перестали видеть во мне вечного ребенка. Только вот у меня возникла очередная прихоть.
– Хочешь сказать, что я прихоть?
– Нет, конечно, нет. Но именно так они и воспримут наши отношения. Словно я стащил что-то у своего старшего брата. Как в детстве.
Он качает головой и вздыхает. Я не привыкла к этой его стороне, но я вижу, как он хочет, чтобы в его семье все было хорошо, и сейчас ему это не удается.
– Тебе придется рассказать Брису о нас, Раф… Иначе придется мне, потому что он будет преследовать меня, ты ведь знаешь. И мне надо будет объяснять ему, почему я не могу быть с ним. На его месте я бы предпочла, чтобы мне рассказали.
– Наши отношения не его дело, он не имеет на это никакого права.
Раф садится, его тело напряжено, а челюсть сжата.
Когда он смотрит на меня, то мне кажется, будто он хочет убедиться, что я не исчезла.
– У него же нет никаких прав на тебя?
– Нет…
– Так что объяснять здесь нечего. Меня бесит, что все думают, будто ты принадлежишь ему. Не все в этом мире зависит от него.
– Но разве так не будет правильнее?
Мой вопрос заставляет его задуматься. Взгляд его становится более серьезным, и он ничего не говорит, пока мы не слышим, как в коридоре открывается дверь, затем звук шагов, за которыми следует разговор. В гостиной раздается:
– Привет, мама.
Раф напрягается. Как можно незаметнее он идет открывать дверь своей спальни и выглядывает наружу. И тут же закрывает ее.
– Черт… Это Брис.
Раф
Вик поспешно встает с кровати, чтобы одеться. Я хватаю валяющиеся рядом трусы и натягиваю их.
– Надеюсь, твой брат не из тех, кто будит тебя, когда ты спишь! – шепчет она.
– Конечно же, нет.
Знаю, что я просто маленький мудак, которому нравится делать то, что он хочет, но мой брат не может постучаться ко мне в дверь и высказать дерьмо в лицо за то, что я встречаюсь с его бывшей.
– Я пойду… в ванную, – решаю я через секунду.
Вик понимает, что я хочу действовать осторожно.
– А если он тебя увидит?
– Он с мамой. Нужно спешить.
– Что мне делать?
– Дай мне самому разобраться.
Это все, что я могу сказать. Вик двигается за моей спиной. Оглянувшись через плечо, я вижу, что она отступила назад, подальше от двери, которую я открываю, дабы убедиться, что путь свободен. Так и есть.
Я прокрадываюсь за соседнюю дверь и смываю унитаз, чтобы Брис
