С которой он ездил к ее же родителям. Кобелина треклятая! Как вообще так можно? Сперва с одной, потом с другой. И при этом он правда ждет, что я после этого соглашусь с ним хоть на что-то?
— Пропусти! — фактически приказала, чувствуя, как новая волна злости захлестывает с головой.
— Звучит, как отвали от меня, козел, я тебя ненавижу, — протянул он задумчиво.
— Надо же, какой ты догадливый, — съязвила, отзеркалив его раннюю ухмылку. — И раз ты и сам все понимаешь, то отойди с прохода и дай мне уйти.
— Да я бы с радостью, но не могу, — развел руками Тенгиз с самым прискорбным видом.
Вдох-выдох, вдох-выдох…
— И почему же? — поинтересовалась как можно спокойнее, сдерживая стойкое желание послать его уже куда подальше.
— Кем я буду, отпустив тебя в подобном виде? — вновь одарил пристальным взглядом с головы до ног.
— Человеком, уважающим чужие желания? — предположила все так же ядовито.
— Вот именно потому, что я их уважаю, я и не могу тебя отпустить, — улыбнулся.
Да так открыто и обезоруживающе, что я растерялась, подзависнув ненадолго, любуясь им таким. Опомнилась, когда Тенгиз вновь сократил наше расстояние.
— Тогда ты явно как-то не так интерпретировал мои желания, — нахмурилась, отступая во второй раз.
— Разве? — он вновь шагнул ко мне. — Не ты ли предлагала снять для меня трусики? — прищурился.
Вмиг до мурашек пробрало от его тихого голоса, наполненного хрипотцой. Я только и могла, что стоять и смотреть в его черные глаза, полные жажды и и предвкушения.
— И раз уж ты это сделала…
Мужской взор показательно опустился на мои бедра, да там и остался. И чтоб меня, но долбанное воображение тут же подкинуло картинку того, как Тенгиз опускается передо мной на колени, кладет свои горячие ладони на мои ноги, скользит ими выше, задирая подол и без того короткого платья…
Уже не только в моих мыслях, но и наяву.
— Ты… ты… — тут же шарахнулась от него прочь.
Если отступление на короткий шажок можно считать за таковое. А все этот невыносимый мужчина, который без всякого предупреждения принялся оставлять поцелуи на моем животе, смещаясь все ниже.
Вмиг парализовало. Током от макушки до пят прошибло. Воздух и тот застрял в легких. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Только стоять и смотреть, чувствуя, как поцелуи из легких и невинных становятся напористыми и откровенными.
— Тенгиз, не надо, — выдохнула с едва слышным стоном, крепко зажмурившись.
Остановился. Пальцы на моих бедрах сжались крепче, а сам он уткнулся лбом в мой живот, тяжело дыша.
— Прости, — шепнул едва слышно.
Выпрямился, хоть и не отошел. Навис надо мной подобно скальному утесу, скрыв меня ото всего мира. И лишь звезды и Луна в небе сейчас могли увидеть меня через незашторенное окно на втором этаже.
Мужские пальцы мягко обвели овал лица, отводя волосы с лица, черный взгляд проследил за этим действием, прежде чем поймать мой. И чем дольше смотрел, тем больше меня затягивало в его глубину. Сердце уже не просто билось как ошалелое, его трясло в предсмертных конвульсиях, как и меня. Вцепилась в широкие плечи, чтобы не упасть, так неожиданно в какой-то момент подкосились колени. Как если бы по ним кто-то ударил со спины. Лежащая на бедрах вторая ладонь сместилась выше, на талию, удержав.
— Прости, — повторил, прижавшись своим лбом в мой.
И столько уязвимости было сейчас во всем его облике, что я не выдержала. Тоже коснулась его лица, обведя овал, чувствуя, как подушечки пальцев слегка покалывает о заметно отросшую за день щетину.
Тенгиз прикрыл глаза. На кончиках губ появился намек на улыбку. На этот раз искреннюю, полную усталости. Щепкой вгрызлась в сердце, ослабляя мое сопротивление. Стена отчуждения покрылась множеством трещин. Его ладонь легла поверх моей, он слегка развернулся, оставляя в ее центре долгий поцелуй. Да так и замер.
— Я скучал.
Два слова, от которых захотелось плакать. И кричать. Перебить все, что попадется под руку. Потому что он не должен мне этого говорить. Что угодно, только не это. Не теперь.
— Тебе не мне это нужно говорить, — ответила, отворачиваясь, забирая ладонь из его.
— А больше я такого никому не скажу.
Нет, он точно надо мной издевается!
Именно поэтому…
— Валь…
…не дала ему договорить. Подалась вперед и впилась в его губы сразу жадным поцелуем. Заткнула самым верным способом. Не хотелось слушать его оправдания. Или что еще он там собирался мне сказать? Не важно. Пусть просто целует меня в ответ не менее голодно. На деле доказывает, насколько сильно нуждается во мне.
Да, я лицемерная сука. Вопреки недавним мыслям и словам, сама же набросилась на него с поцелуями, заткнув совесть тем, что он еще не женат, и вообще не я тут кому-то изменяю. И это в последний раз. Просто чтобы запомнить. И успокоить грызущих мой мозг проклятых демонов.
Так себе оправдание. Точнее, ни разу не оно. Но и я ведь не железная. Особенно, когда его ладони так нужно и правильно скользят по телу, задирают платье, оставляя меня по итогу вовсе без него. Я сама поднимаю руки, позволяя стянуть его с себя. Мгновение глаза в глаза и новый поцелуй, сносящий все остатки разумных мыслей. Да и о каком разуме речь, когда я сама же спровоцировала происходящее?
Шаг в сторону, и я уложена спиной на постель. Тенгиз нависает сверху, ни на миг не прекращая целовать. Губы, щеки, глаза… Покрывает ласками все мое лицо, шею, грудь — все, до чего дотягивается в своем положении. С моих губ срывается стон удовольствия, когда он слегка прикусывает сосок. Простое действие, а я будто и не я. Больше нет. Есть лишь тело, ведомое самыми примитивными из всех инстинктами. И пусть весь мир пылает вместе с нами…
Реальность ворвалась в мой мозг громким смехом за окном. Я не сразу распознала в нем голоса брата и его друзей. Как и не сразу осознала, где находилась. С кем. И почему. А когда вспомнила…
