- Не откажусь, хотя только вот без рук будет проблематично. Но ты же хрена с два их с меня снимешь.
Белый медленно подходит ко мне, слегка кривясь от боли. А моя пуля все-таки достигла цели. Бронежилет не дал оборвать его жизнь, какая досада. Впрочем, меня он тоже уберег.
Не так то он и пост. Подходит так, что мне не достать его даже, будь мои руки свободны. Протягивает бутылку, пытаясь направить горлышко к моим губам… и вдруг со злости впечатывает его в пол, только чудом не бьёт.
- Твою мать, Булат! Какого хрена ты исчез, как призрак отца Гамлета, блядь! Схуяли этот маскарад с перетянутой рожей и эти ебаные шпионские игры? Ты совсем мозги себе отбил, если подумал, что я как-то к этому причастен?
- Гори в аду мразь, - сплевываю на пол. – Я не спрашиваю, на хрена ты меня предал. Я это знаю. Я не понимаю, как ты мог сжечь живьем… ты любил Марину, ебать тебя в рот! Ты смириться не мог, что она выбрала меня?
- Да нет, Булат, ты не долбаеб… - тяжело дыша, Белый вновь поднимает бутылку. – Ты долбоебище. Тебе влили в уши пургу, которой ты поверил сразу. Что ж, ошибается каждый, но ты даже мозгами не раскинул. Ты молча схавал все, что тебе нассали в уши и не попытался даже разобраться.
- Ты бы стал разбираться, если бы я пустил твоей Юльке пулю в лоб? Стал бы?
- Короче, Булат, смотри сюда. Пока тебя, как щенка, мордой не ткнешь, беседы у нас не получится. Смотри и думай. Этого всего можно было бы избежать с легкостью, если бы ты не решил исчезнуть и перетянуть себе хебальник. Иногда обычный разговор решает куда больше. Смотри, короче…
Белый что-то одержимо ищет в смартфоне. А затем с торжеством тычет мне в лицо.
- Смотри же. И не надо тупых боков в стиле, подделал либо нашел похожих. Вот не надо. Будь я тем, кем ты меня считаешь, я бы пристрелил тебя, ни хрена из этого не поясняя. Глаза раззуй и смотри внимательно.
И подносит экран к моему лицу.
Кажется, я кричу.
Я думал, что буду так кричать только в том случае, когда увижу, как мою семью заживо пожирает огонь.
В моем представлении Беляев был как раз тем, кто мог бы заснять момент их гибели и жестоко поквитаться перед тем, как убить меня. Тут же либо он в своей изощренной жестокости зашел куда дальше… либо произошло то, что заставило охренеть куда больше, чем от целой обоймы в лоб.
Эта женщина на фото мне одновременно родная… и незнакомая. Годы меняют всех нас. А я смотрю в лицо, понимая, что даже если и не на все сто процентов она похожа на мою Марину десять лет назад, то этот взгляд я узнаю из тысячи.
Дело даже не в разрезе глаз, мышечном строении и прочей лабуде, которой когда-то со мной поделился мой пластический хирург. Ныне – звезда среди докторов, но не об этом сейчас.
Когда ты любил и все еще любишь человека, даже вопреки тому, что считал его мертвым, при одном взгляде на фотографию возникает та самая буря в голове. Ее не вызвать тем, кто просто похож: мозг всегда различит нюансы и определит, фейк тебе подсунули либо оригинал.
- Тут немного сложнее, - словно сквозь вату, достигает рассудка голос Беляева.
И я смотрю, буквально жадно вглядываясь в фотографию высокого парня на баскетбольной площадке. Серия фотографий. Он уверенно забрасывает в корзину мяч. Шнурует кеды. Поднимает руки, чтобы отбить подачу. И я вижу… себя в юные годы. Себя, если бы у меня была еще улыбка. Так похожая на улыбку моей жены.
- Саят… - не веря сам себе, шепчу, напрягая руки, и по запястьям течет горячая кровь. Это надо было умудриться так напрячь, чтобы порезало. Но ничего не имеет значения.
Начни сейчас Белый и его миньоны резать меня по живому и стаскивать шкуру – не замечу. Как и не замечаю крупной дрожи, что уже сотрясает мое тело, и горячих слез, что текут по щекам.
- Выпей уже, - Беляев наручники так и не снимает. Он, наверное, забыл о них, так же, как и я сам.
Виски льется по подбородку. Отмечаю где-то краем сознания, что мне разбили губы, да и ссадин оставили предостаточно. Жадно глотаю до тех пор, пока в голове не поясняется. Пока я окончательно не начинаю понимать, что все взаправду. Нет ужасных розыгрышей. Нет никаких подстав с неопределенной целью.
Мир распыляется на атомы.
На проливной дождь посреди выжженной пустыни.
На жизнь, в которой смысл начинает расцветать яркими красками.
Мир, где наконец-то тают арктические льды, и весна наступает за считанные секунды.
Виски льется за воротник, течет по животу, а я не сдерживаю своих эмоций. Трясусь, смеюсь и плачу.
- Сукин ты сын, Булат, - тяжело дышит Беляев. – Из-за этого ты, мою дочь… Да я все-таки грохну тебя прямо здесь, и имени никто не узнает…
- Как? – не слышу его последних слов. – Как ты успел?..
- Что успел? Да мне пришлось все это инсценировать. Ты не понял, что эти из министерства не стали бы играть в благородство? Они бы пустили пулю в лоб кому угодно, только бы накрыть нас. Они бы точно сожгли твою семью живьем! Я всего лишь их «опередил». Вывезли Маринку и Сая за несколько часов до того. И не зыркай на меня так, хлопцы из министерства с огнеметами вряд ли барбекю жарить ехали…
Ключи в руках Белого не слушаются. Шиплю от боли, когда размыкаются браслеты наручников.
- Ты теперь понял, почему долбаеб? Нет?
- Е..ть, Белый. Я сейчас тебе череп проломлю. Я едва не сдох, а ты молчал и вел себя так, будто всех нас сдал!
- Да, представь себе! Хотел все похерить к ебеням бы – побежал к тебе каяться! Надо было выждать всего лишь месяц, пока бы там не утихли и не спалили все дела. Но нет, ты решил сыграть мстителя. И свалить туда, где не найдут, потому так и не узнал ничего…
- Как ты их вывез?..
- Да что, в первый раз такое проворачивали? Два трупа в морге со схожим описанием. Пресс бабок в карманы всем, кому надо, чтобы подтвердили ДНК. Вывез их из страны, пока не хватились. Ну, бабло пересчитывать не буду, захочешь, сам возместишь. Что смотришь? Я ее тоже любил, если ты не забыл. А если бы даже и нет, сделал бы то же самое. Для любого из моих корешей и их семей.
Сжимаю виски руками. Стараюсь не думать о том, что действительно все можно было решить разговором… от которого я сбежал.
Нет, у меня остается много вопросов. И смерть Кайманова с дочерью, и чем мы откупились от СБУ… но это все будет потом.
А сейчас у меня внутри Северный Ледовитый океан, льдины которого стремительно раскалываются и тают. Откуда силы берутся, и боль уходит. Пытаюсь подняться на ноги.
До этого еще очень, очень долго, но я смотрю на Белого, как на бога.
- Пусти!!! – слышу испуганный крик за дверью.
Юлька. Она вылетела у меня из головы, едва я увидел на фото Марину и сына. Ее крик и появление в комнате кажется неуместным.
Она влетает, чудом вырываясь из рук спецназа. Они пытаются ее задержать. Беляев грубо велит им не мешать. Забыв обо мне, подходит к дочери, гладит по голове.
- Не убивай его! Он ничего ужасного не сделал! Папа!
Юльку трясет, почти как меня… но совершенно по и ной причине. Только присутствие отца и охраны не дает ей кинуться ко мне.
- Юля, иди в машину и жди меня. Нам надо поговорить.
- Ты не убьешь его!
- Нет, я тебе обещаю… Юля!
Она проходит в комнату и садится на диван, упрямо скрестив руки на груди. Пожав плечами, Белый вновь возвращается ко мне, велев спецназу закрыть рот.
Я забываю о Юльке уже в следующий миг. Беляев вновь протягивает мне телефон.
- Они там и живут. Тагир, прошло много лет. Будь готов к тому, что у них уже своя жизнь. Пацан вообще тебя не узнает. Да о чем это - я сам тебя не узнал…
- Где моя семья?
Юля подается вперед, и я вижу, как в ее глазах боль. Но мне в данный момент нет до этого дела.
- Белый, я хочу к своей семье… к жене и сыну.
Глава 24
Юля
Я думала, больнее быть не может. Я довольно часто так думала, если быть откровенной.
Когда отец отталкивал меня своей холодностью и ставил в приоритет Вовку.
