— Как грубо, — шутливо кривится Эд. — Ну, так называемого главу одной из преступных группировок ты знаешь.
Федор поднимает руку и машет ней:
— Ну, а что делать, если на Родине для нас все так сложно?
Вытаращиваюсь на него, моргая. То есть здесь подбираются русские друзья по несчастью, которые не могут вернуться в Россию по разным причинам? Они не выдают Эда, потому, что он для них свой. Даже не знаю, от кого сложнее прятаться — от настоящих бандитов, от официальных властей или от Ястребова-папы.
Вздыхаю и продолжаю думать, как наказать наглого Эдуарда, который со мной не считается, который использовал меня втемную, и как помочь ему. А он, зыркнув на меня, снова тянется своими губами, но я отворачиваюсь — не надо меня сейчас отвлекать. Кажется, придумала!
— Одними «прости» и поцелуйчиками ты больше не обойдешься. Я же теперь вдова? — спрашиваю максимально строго, изо всех сил стараясь не поддаваться его обаянию. — Значит, мне даже разводиться не надо?
Выражение лица Эдуарда Алексеевича Ястребова в этот момент достойно быть изображенным на холсте, маслом. Почему я не догадалась хотя бы заранее раскрыть в телефоне режим камеры? Было бы чем любоваться в отсутствие прототипа и что показывать когда-нибудь нашему малышу. Такого будущий папаша от меня точно не ожидал. И брата подослал, скорее всего, именно для того, чтобы при любом раскладе не надо было жениться самому.
И вдруг такой ход! В шахматы надо чаще играть, дорогой Эд! Что больше всего подходит к сегодняшней ситуации? Ход конем? Скорее рокировка. Ситуация изменилась в корне, а ты не заметил.
— Ты попал, — констатирует Федор, хлопая Эда по плечу. — Если будет жарко — зови.
Мужчин от нас как ветром сдувает. Один Ярик копошится; может, тоже не прочь бы смыться.
Эд ничего не отвечает. Но я сказала то, что сказала. Смысл ясен, пусть думает. Хочу, чтобы он сам меня замуж позвал. Это же так естественно, раз мы любим друг друга и оба свободны — тем более, что во мне растет наше дитя. Но он молчит.
Наша веселая компания набивается в «скорую помощь» и едет домой, в смысле, в резиденцию. Слышу, как несколько мужских голосов даже насвистывают и напевают что-то задорное. Но не Ястребовы. Им в себя приходить надо. Каждому.
По приезде младшего брата парни несут в его домик. Старшего, вижу, Роман провожает в медицинский бокс, а я сразу направляюсь в наш домик, потом в душ. После заказываю еду, причем больше, чем собираюсь съесть и именно такую, какую предпочитает Эд. Заказ почему-то приносит не одна их тех самых официанток, а охранник, судя по виду.
Жду. Вижу, что камера включена. Режу и красиво раскладываю овощи-фрукты. Надеваю прекрасное кружевное белье и шелковый халатик цвета беж. Сижу со светом допоздна в надежде, что Эдуард придет. Нет и нет.
Понимаю, что он готов был вернуться ко мне, но жениться не готов. Я его своим толстым намеком спугнула и оттолкнула. Возможно, совсем. Психую.
Меня так сильно волнует вопрос, где и чем сейчас заняты ТЕ САМЫЕ официантки, что я не могу усидеть внутри. А, увидев огонек сигареты у входа в соседний домик, иду прямо к нему. Курит здесь, по-моему, только Ярослав. Так и есть. Сидит в плетеном кресле у входа, тепло одетый, всклокоченный. Становлюсь от него с подветренной стороны.
— Как ты? — задаю дежурный вопрос.
— Если честно — фигово, — отвечает, сплевывая себе под ноги. — Жду, пока та дрянь из меня полностью выйдет. Меня то трясет, то вообще колбасит.
— Тогда не понимаю, почему ты в своей комнате, а Эд в медицинском блоке?
— Так, наверное, у него опять сперматорсикоз, — злорадствует Яр.
Смериваю его взглядом. Не знает, что я в курсе его маленькой тайны, а то бы помалкивал.
— А где вчерашние официантки?
— Он их уволил, представляешь?!
Советую Ярику пить больше жидкости и ухожу. Пока это все, что я хотела узнать. Улыбаюсь.
Поздним утром просыпаюсь одна. В расстроенных чувствах съедаю то, что осталось от ужина и ухожу на пляж. За мной увязывается Алексей. Плаваю совсем недолго, когда вижу его призывные размахивания руками. С сожалением выхожу из воды. Он подходит:
— Эдуард Алексеевич просит срочно вернуться.
— Что-то случилось? — спрашиваю, стараясь не выдать радость.
— Прилетела Маргарита Михайловна.
— А кто это? — моргаю, заворачиваясь в полотенце.
— Ястребова. Мама.
Ух, ты! Вот с кем я очень хотела бы познакомиться. Но она же, по словам Эда, из дома практически не выходит. Затворница, ежедневно пекущая пирожки, угождая мужу. И вдруг она здесь, с другой стороны земного шарика?
Вхожу на территорию. Вижу: наготове, особенно хорошо одетые сидят Эд и Ярик, причем младшего коротко подстригли, черноты на волосах не осталось. Рядом стоят несколько парней с автоматами. Старший брат выглядит неплохо, лишь веки потемневшие, словно не спал. Хмыкаю про себя и оглядываюсь, не понимая:
— Где она?
— В аэропорту, — Эд встает и провожает меня к домику. — Для нас постоянно отслеживается пассажиропоток из России, а также прибывающие с российским паспортом через другие страны. Она прилетела одна и с утра сидит в зале ожидания. У нее нет наших действующих номеров телефонов и адреса, разумеется. Она просто сидит и ждет. Едем ее встречать. Собирайся быстрее!
Я кидаюсь к шкафу и быстро «перелистываю» вешалки с одеждой, решая, что надеть на такое важнейшее мероприятие, как первая встреча со свекровью. Эд протягивает руку и снимает с перекладины шифоновое, скроенное по косой двуслойное платье-миди, нежно-голубое, под цвет моих глаз; верхняя ткань в белый горошек. То, что надо.
Надеваю и собираю волосы в хвост. Добавляю к платью изящные белые босоножки на среднем каблуке, белую сумочку на плечо и соломенную шляпку с маленькими полями. Прохожу мимо зеркала и смотрю в первую очередь не на себя, а на отражение очень заинтересованного взгляда моего любимого мужчины. Пусть все пройдет хорошо! Если я понравлюсь маме Эда...
Или, вернее, маме Ярика?! Я же для нее сейчас то ли все еще его жена, то ли уже вдова. И при этом я не в трауре! Хотя для всех он умер только вчера. А замуж за него выскочила тайком от его родителей. Не представляю, что будет. Не исключаю, что их мама решит, что я, как бы поделикатнее выразиться — самка собаки. И на этом все мои надежды рухнут.
Едем на двух машинах, причем по обе стороны от меня сидят Алексей и другой охранник. Потом плывем на пароме, но в другом месте, не где в прошлый раз. При въезде в город разделяемся на две группы — Ярик с Федором и сопровождающими поворачивают направо, а наша машина — налево. Подъезжаем к терминалу аэропорта, там нас встречают несколько мужчин во главе с Максом.
Эд торопится, остальные едва успевают за ним. В зале ожидания он ищет глазами и направляется к одиноко сидящей женщине с шапкой огненно-рыжих волос, прямой осанкой и высоко поднятой головой. Я за секунды рассмотрела мою настоящую или будущую свекровь.
Она стройная, выше среднего роста, пожалуй. У нее чудесный цвет лица — по-девичьи нежнейший светло-розовый, почти без веснушек. Зачесанные назад густые медно-рыжие волосы аккуратно заколоты.
Обращаю внимание на знакомый профиль и понимаю: те точеные породистые черты лица, что общие у братьев Ястребовых — это ее черты.
У нее зеленые, чуть ли не бутылочного цвета огромные глазищи. На бледных припухлых губах нет и следа помады. Ресницы и брови, должно быть, подкрашены, но совсем незаметно. Выходит, у Ярослава есть некоторое основание считать себя неотразимым: его мать — нереальная красавица. И, конечно, леди. Мы останавливаемся в нескольких шагах от нее.
На ней простого покроя элегантное темно-зеленое платье с глухим воротом. Оно выглядит странно на фоне светлых летних одежд окружающих, но все же не черное, как я ожидала. Из украшений – только маленькие сережки с изумрудным глазком и широкое обручальное кольцо из желтого золота.
