разговоры по углам, ни чопорных женщин, сидящих с прямой спиной и боящихся пошевелить хоть одним мускулом из-за страха, что у них растрепаются волосы, пока они сплетничают о тех, кто не может их подслушать. Все выглядят искренне счастливыми. Это так непохоже на свадьбы Cosa Nostra.
Это радостное, позитивное безумие. Мне это нравится!
— Пойдем поздравим молодоженов. — Драго обхватывает меня за плечи, прижимая к себе, и мы идем сквозь толпу к главному столу, расположенному в дальнем конце шатра. Он установлен перпендикулярно остальным, и вокруг него толпится все больше людей.
Невеста одета в изумительное белое кружевное платье с объемной пышной юбкой, а жених — в элегантный серый костюм и белую рубашку. За столом сидят еще два человека — мужчина рядом с женихом и женщина рядом с невестой. Однако все четверо отодвинули свои стулья и танцуют и поют во всю глотку прямо на месте.
Заметив наше приближение, жених бросается нам навстречу. Драго и мужчина обмениваются несколькими словами, но их разговор заглушается шумом так, что я не могу расслышать, о чем они говорят. Жених переводит взгляд с моего мужа на меня, глаза его расширены, как блюдца, затем он берет себя в руки и протягивает мне руку. Я ожидаю, что мы направимся куда-нибудь еще, чтобы присесть, но жених начинает махать кому-то рукой и кричит: "Жена Драго!".
Через мгновение я оказываюсь в окружении людей — мужчины подходят пожать мне руку, женщины целуют меня в щеки три раза — справа, слева, и ещё раз справа. Все говорят одновременно. Если бы тело Драго не было прижато к моей спине, а его рука не обхватывала меня за талию, все это было бы немного ошеломляюще.
— Бабушка невесты, — произносит он рядом с моим ухом, когда пожилая женщина подходит к нам. Он продолжает нашептывать мне мелкие подробности о каждом, кто подходит. — Тетя со стороны отца… Любовник тети… Младший брат жениха… И старший… Мать невесты…
Я не могу вспомнить и половины имен. Это продолжается минут десять, пока мои щеки не начинает покалывать от поцелуев, а рука не становится похожей на кашу, но я не возражаю. На самом деле я улыбаюсь так широко, что у меня болит лицо. Я никогда не ожидала такого теплого приема от людей, которые только что познакомились со мной. Такое ощущение, что… Я принадлежу им. Такое же чувство испытываю и в доме Драго, как будто я часть большой семьи.
Покончив с приветствиями, мы направляемся к двум свободным стульям в конце одного из длинных столов. Люди, ранее занимавшие эти места, только что ушли, прихватив с собой тарелки. Драго занимает одно из кресел и усаживает меня к себе на колени.
— Ну, что скажешь? — спрашивает он.
Я усмехаюсь.
— Это безумие.
Уголок его рта изгибается вверх.
— Я подумал, что тебе понравится.
— Давай сделаем несколько фотографий. — Я достаю телефон из сумочки и поднимаю его перед нами.
— А это обязательно?
— Что за глупый вопрос?
Я делаю селфи, потом смотрю на фотографию.
— Нет. Тебе нужно стереть это свирепое выражение со своего лица. Инста подвергнет цензуре мой пост за вызывающий беспокойство контент. Ещё раз.
Я обхватываю его за шею, прижимаюсь щекой к его щеке и поднимаю телефон.
Щелк.
— Еще один, — говорю я и улыбаюсь в камеру. Когда я смотрю на новую фотографию, Драго и на ней задумчив.
— Не будь таким серьезным. — Я протягиваю руку и беру его подбородок пальцами, затем наклоняю его голову так, чтобы он смотрел на телефон. Его взгляд встречается с моим на экране. — А теперь улыбнись.
Он закатывает глаза, но улыбается. Улыбка получилась кисловатой, но, думаю, это лучшее, что я могу получить.
Щелк.
Я отпускаю его подбородок и опускаю телефон. В этот момент я замечаю, что люди как-то странно смотрят на меня. Может быть, на сербских свадьбах не принято фотографировать? Я быстро убираю телефон.
Заканчивается одна песня и начинается другая. Очевидно, хотя я этого не знаю, это популярная мелодия, потому что люди начинают кричать и подпевать с первой ноты. Я пытаюсь вслушаться в текст, но понять певческие сербские слова гораздо труднее, чем разговорные. Что-то о смешении черного и золотого, затем упоминается… рама? Речь идет об искусстве? Может быть, о картине?
Женщина, сидящая через несколько мест, резко встает и залезает на стол. Я смотрю, раскрыв рот, как она начинает танцевать, ее каблуки щелкают по льняной столешнице, задевая тарелки и столовые приборы. Люди вокруг нее аплодируют, хлопают в ладоши. Другая женщина, еще ниже, забирается на стол. Затем невеста снимает туфли и делает то же самое. Толпа сходит с ума, и я смеюсь от восторга. Никогда в жизни я не была свидетелем такого радостного праздника.
Я смотрю на мужа и прикусываю губу.
— Можно и мне попробовать?
— Что попробовать? — поднимает он бровь.
— Тот танец на столе.
Его рука на моей талии напрягается.
— Нет.
— Что? Почему?
Драго наклонился вперед.
— Я не позволю своей жене залезть на стол и трясти бедрами на глазах у более четырехсот человек.
Я прищуриваюсь.
— А что, если я буду танцевать только для тебя? Пожалуйста?
Из его горла доносится низкий стон.
— Хорошо. Но будь уверена, что я буду смотреть только на тебя, потому что если мой взгляд переместится и я замечу, что на тебя смотрят другие мужчины, то следующей песней будет похоронный марш, mila moya.
Я визжу от восторга и начинаю расстегивать каблуки.
Ошеломлен. Загипнотизирован. Абсолютно одурманен. Именно так я чувствую себя, наблюдая за тем, как моя жена танцует на столешнице передо мной. Не знаю, что мне нравится больше — ее идеальное маленькое тело, которое медленно и чувственно покачивается при движении, ее смешной солнечный характер или блестящий интеллект, который скрывается за ее сверкающей оболочкой.
В прошлые выходные я зашел к ней и Кеве, которые сидели за кухонным столом и обсуждали отмывание денег. Прислонившись плечом к стене, я наблюдал за женой, которая подробно объясняла, как можно отмыть деньги через ремонт недвижимости. За те пять минут, что я наблюдал за ней, она дала Кеве пошаговую стратегию — начиная с покупки заброшенного здания и заканчивая переделкой, которая позволит получить оптимальную сумму денег, не пропуская ни одного шага между ними. В завершение она указала примерные сроки выполнения всего этого мероприятия. Когда она закончила, то достала телефон и сфотографировала кучу моркови, которую она закончила чистить, пока говорила.
Но то, как она танцует сейчас, — это нечто совсем другое, от чего вся кровь приливает к моему
