члену. Я откинулся в кресле и позволил своему взгляду скользнуть по голубому шелковому платью с длинными рукавами. Довольно скромный выбор, учитывая ее модный вкус. Если не принимать во внимание блестки и огромные золотые серьги в форме сердца.
Сиенна кладет руки на талию и, глядя мне прямо в глаза, начинает вращать бедрами. Она озорно улыбается, и эта улыбка творит странные вещи с моими внутренностями. Такая чертовски красивая. От ее вида я почти забываю о пульсирующей мигрени, которая началась, как только мы подъехали к месту проведения свадьбы, и усиливалась в геометрической прогрессии, чем ближе мы подходили к шуму.
Моя очаровательная жена пытается сделать пируэт, не споткнувшись о тарелку, когда воздух пронзает выстрел.
Она замирает на полуслове, глаза ее расширились от паники. Черт. Я забыл предупредить ее о праздничных выстрелах.
Бах!
В одно мгновение я замираю, мое сердцебиение учащается, и смотрю на Драго, который медленно поднимается со стула. Где-то за пределами палатки раздается еще несколько выстрелов. У меня вырывается сдавленный крик, и я прыгаю в объятия мужа, крепко обхватывая его шею трясущимися руками.
— Все хорошо, — воркует он мне на ухо. — Это шафер стрелял в воздух. Традиция.
— Традиция? — Я поднимаю глаза. — Твои люди немного сумасшедшие.
— Знаю.
Мне, наверное, следует спуститься, так как люди начинают бросать на нас любопытные взгляды. Видимо, я единственнаяая, кто не ожидала намеренной стрельбы в разгар свадьбы. Мне действительно следует попытаться восстановить хоть какое-то подобие приличия, но мне нравится, когда меня держит Драго. Возможно, он чувствует то же самое, потому что опускается обратно на стул, не отпуская меня.
— Значит, выстрелы в воздух часто случаются на свадьбах? — Я провожу кончиком пальца по его челюсти.
Глаза Драго слегка расширяются от удивления, но в остальном он делает вид, что не замечает моих ласк.
— Каждый гребаный раз. И на большинстве других праздников, проводимых на улице. Я должен был предупредить тебя.
— Все в порядке. — Я пожимаю плечами и слегка наклоняюсь вперед. У него такие великолепные глаза. Как и его нос, даже несмотря на то, что он немного кривой. — Спасибо, что привел меня сюда.
Жар пробегает по моему позвоночнику, когда шершавые ладони Драго скользят вверх по моей спине.
— Не за что.
Чувственная мелодия, под которую я танцевала, переходит в быстрый ритм. Новая волна одобрительных возгласов раздается вокруг нас, когда группа переходит на высокую передачу с барабанами и басами, которые гулко разносятся по огромному шатру. Драго напрягается и закрывает глаза. Его лицо искажается в гримасе, губы плотно сжаты.
— Драго? — Я закрываю его лицо ладонями. — Что случилось?
— Ничего. — Его глаза распахиваются, и он снова начинает гладить меня по спине.
Мне не кажется, что это "ничего". Его тело напряжено, а в голосе чувствуется напряжение. Я глажу морщинки у него на лбу, прослеживая линии, которых там обычно не бывает.
— Ты выглядишь так, будто тебе больно, Драго. Что происходит?
— Я в порядке, Сиенна.
Несколько сотен гостей запевают припев песни, каждый припев громче предыдущего. Драго произносит мерзкое сербское ругательство и сжимает переносицу, плотно зажмурив глаза.
— Драго?
Он снова ругается и опускает руку, напряжение ясно читается на его лице.
— Это из-за музыки?
— Да, — говорит он сквозь скрежещущие зубы. — Она слишком громкая.
Его волосы такие мягкие, когда я перебираю пальцами темные пряди. Я даже не заметила, что глажу его.
— Поехали домой.
Мой муж наклоняет голову в сторону и смотрит на меня, словно пытаясь разгадать мои мысли.
— Я думал, тебе было весело.
— Так и было. Больше нет.
— Почему?
Потому что тебе явно больно, а я не могу веселиться, зная, что тебе больно. Но ему этого, конечно, не говорю.
— Я обещала Асе, что позвоню ей сегодня в пять, — вру я. — Надо срочно ехать, чтобы не опоздать на звонок.
Уголок губ Драго чуть приподнимается.
— Но у тебя же есть с собой телефон. Ты можешь позвонить здесь. Или по дороге обратно.
— Эм… Я предпочитаю звонить наедине. — Я одариваю его лучезарной улыбкой. — Ну, знаешь, всякие девчачьи штучки.
— Угу. А может, тебе нужно позвонить не сестре?
Моя рука замирает. Неужели кто-то подслушал, как я вчера звонила дону, и рассказал Драго? Я всегда слежу за тем, чтобы звонить Аджелло только тогда, когда я одна в спальне или прогуливаюсь по территории, где никого нет. Нет, это невозможно.
— Конечно, нет. Зачем мне врать?
Драго не сводит с меня глаз, в них сверкает опасный блеск, словно он может видеть насквозь мою ложь и защиту, вплоть до самой души. Мое сердцебиение участилось, пока я смотрела в эти два зеленых с коричневыми вкраплениями глаза. Беги! Кричит та часть меня, которая боится раскрывать свои секреты перед кем бы то ни было. Беги, сейчас, пока еще можешь.
Он берет меня за подбородок, приподнимает его вверх, медленно поглаживая большим пальцем нижнюю губу.
— Tako lepa usta, а toliko laži. (с серб. Такой красивый рот, а столько лжи)
Я моргаю и пытаюсь сконцентрироваться на его словах, но вокруг нас слишком много шума, поэтому я понимаю только половину фразы. Кажется, он сказал, что ему нравится мой рот. Мои губы раздвигаются, предвкушая поцелуй, но Драго отпускает мой подбородок и отстраняется.
— Пойдем домой.
Проглотив разочарование, я улыбаюсь и слезаю с его колен.
— Конечно.
Глава 12
Я машу официанту, чтобы он принес мне еще одну чашку кофе, и продолжаю наблюдать за Сиенной и ее братом.
Сказать, что Артуро ДеВилль недоволен тем, что его сестра замужем за мной, — значит не сказать ничего. Он также чертовски зол, потому что я не позволил Сиенне встречаться с ним без моего присмотра. Я сказал Артуро, что это мера предосторожности, но по правде говоря я боюсь того, чего он может рассказать ей обо мне.
В моем шкафу много скелетов, и Артуро знает о некоторых из них. За последние недели я довольно хорошо узнал свою жену. Сиенна, может быть, и родилась в мафиозной семье, но она не любит насилия и кровопролития. Она может одурачить вас своей бравадой, но моя жена гораздо чувствительнее, чем позволяет себе думать окружающим. Она как одинокий цветок одуванчика в море колючих роз. Достаточно одного порыва ветра, чтобы повредить ее нежные семена. Поэтому я не рискую, чтобы Артурио не сказал Сиенне ничего такого, что заставило бы ее опасаться меня.
Они сидят в другом конце ресторана. Еда Артуро остывает на его тарелке. Он даже не притронулся к ней, потому что был занят перечислением всех моих плачевных качеств перед женой.
— … гребаный
