ей удовольствие, и, черт возьми, он не собирается оказывать.
Потому что ей это нужно. Он чувствует жажду в изгибе ее стройного, обнаженного тела, извивающегося на нем. Все виды голода.
— Тесси, детка, подожди, — прорычал он, используя всю силу воли, чтобы отстраниться от ее сладкого рта. — Если мы сделаем это, значит, мы сделаем это правильно. Мы сделаем это для тебя.
Он хочет показать ей, что она самая великолепная женщина, которую он когда-либо видел. Даже беременной. Особенно беременной. Потому что ее тело не похоже ни на что другое. Женственное, дикое и пышное.
Ошеломленные карие глаза встречаются с его, губы пухлые и влажные от поцелуев. Она делает шаг вперед.
— Тогда давай сделаем это, — пробормотала она, потянувшись сзади, чтобы одним плавным движением стянуть с себя лифчик, оставив грудь обнаженной.
У него перехватывает горло, он потрясен видом ее почти обнаженного тела.
Ее груди. Они чертовски совершенны. Темные соски. Полные и розовые, как сладкие персики в июне.
Он делает два быстрых шага к ней, издавая рык, одновременно первобытный и защитный.
Он встает на колени. Перед ней, где ему и место. Жадными руками он обхватывает ее стройные бедра. Она издает легкий стон от этого прикосновения. Наклонившись вперед, он проводит ртом по ее коже, прижимаясь поцелуем к выпуклости ее живота. Тесси вздрагивает, издавая прерывистое хныканье.
— Это приятно. — Ее руки тянутся к его волосам, перебирая темные пряди. — Так хорошо.
От ее рваного голоса его член дергается, как сукин сын. Он хочет вырваться, хочет большего, но он заставляет себя смириться.
— Сядь, — приказывает он.
Без споров она садится, ее лицо ликует.
На краю кровати она расположилась с царственной элегантностью, стройными линиями и небольшим животом. Ее длинные светлые волосы стекают по плечам. Соломон перемещается между ее ног, обхватывает ее бедра и прижимает к себе, а затем берет в рот ее грудь. Тесси выгибается под его прикосновениями, замирает, и он проводит ладонью по ее спине, чтобы удержать ее. Ее глаза закрыты, на щеках горит розовый румянец, когда он обводит ртом ее грудь, твердую бусинку соска.
Стон смущения срывается с ее укушенных пчелами губ, когда он, наконец, отстраняется.
Положив нежную ладонь на ее груди, он укладывает ее на кровать.
— Не двигайся, — приказывает он.
Он снова проникает между ее бедер, на этот раз раздвигая колени.
Он планирует полизать все зудящие места. Начиная с этого.
Он прижимает руку к ткани ее трусиков. Он чувствует, как она пульсирует в его руках, ощущает ее влажность. Ее соки стекают по бедрам. Опустив голову, Соломон слизывает струйку ее сладости, и женщина на кровати тихонько вскрикивает.
— Это нормально? — спрашивает он, поднимая голову.
Тесси приподнимается на локтях и смотрит на свой живот, глаза яркие, во рту розовый импульс "да, да, да".
Член Соломона бурно вздымается в штанах, когда он прижимается губами к ее мягкой киске. Господи. Она такая чертовски мокрая. И, черт возьми, какая она вкусная. Его трясет, когда он вдыхает ее женский аромат. Он хочет, чтобы она была в его бороде. Ее запах. Такой запах, который клеймит его, приковывает к себе.
Зацепив большим пальцем пояс ее трусиков, он стягивает их с ее стройных ног и стонет от того, что видит. Натертая воском посадочная полоса. Нежные светлые волосы. Просунув широкие ладони под ее попку, он недолго проклинает себя за грубость своих мозолей на ее бархатной коже. Он притягивает ее ближе, к себе, а затем приникает ртом к ее киске. Засунув язык в ее сладкую нежность, Тесси выкрикивает его имя. Ее руки, ее ногти, тянут его волосы, и от грубого ощущения Соломон едва не взрывается.
Но все же он держит себя в руках. Она — мечта. Его мечта. И он намерен заставить ее наслаждаться каждой минутой. Она этого заслуживает.
Тесси голодна, и он собирается ее накормить.
Он обрабатывает ее языком, делая плавные концентрические круги на клиторе. Ее тело поднимается и ведет его за собой. Он поднимает ее выше, доводит до края, а затем отступает. Она вскрикивает, и резкий звук хлещет его, как плеть. Костяшки пальцев побелели, когда она вцепилась в простыни, дыхание вырывалось мелкими струйками, губы стали розовыми от желания.
Соломон рычит, ее удовольствие подпитывает его, а затем приникает ртом к ее клитору и сосет.
Шокированный крик вырывается изо рта Тесси. Ее бедра выгибаются, тело бьется, и она поднимается с кровати, левитируя, ее тело дрожит от экстаза, прежде чем она замирает и падает на кровать.
Она лежит так несколько долгих секунд, глаза закрыты, на лице улыбка.
Соломон выпрямляется и ждет ее.
Тесси с застывшим выражением лица садится. Она раскачивается в течение долгой минуты. Румянец, который у нее на щеках, переходит на ключицы и грудь.
Ухмылка, которой Соломон не чувствовал уже давно, овладевает его лицом.
Затем, похожая на горячего как грех плотоядного ангела, Тесси поднимает руки и тянется к нему.
— Еще, — прохрипела она. — Еще.
***
Соломон поддается к ней на вытянутые руки, как к мановению.
От вида его роста, нависшего над ней, у нее напряглись соски. Его глаза темны и голодны, он как человек, нацелившийся на цель. По венам на его руках тянутся провода, к которым она хочет присосаться. Облизать. Наэлектризоваться. Она уже на полпути к этому.
Когда он приближается, лицо его стоическое, но выпуклость в шортах очевидна.
Она улыбается. Она еще может улыбаться. Беременна она или нет. И она никогда не чувствовала себя такой сексуальной. То, как он сорвал с нее платье. Как ту Тесси, которую она искала в баре "Медвежье ухо". Никаких запретов. Готова просить о том, чего хочет — не только в карьере, но и в жизни.
Сейчас она беременна, лежит голая на кровати с самым большим и бородатым мужчиной, которого она когда-либо видела.
Соломон опускается, упираясь ладонями в кровать, его руки обхватывают ее.
Она вздрагивает.
Он сложен как танк. Слова, которые вырываются из его уст, грубы.
— И что теперь?
Из ее рта вырывается нечестивый стон.
— Мы поцелуемся. Мне нужен дофамин, — задыхается она, прежде чем припасть к его губам. Губы, встретившие ее, теплые и полные, с привкусом соли, пива и ее самой. Его широкие руки путаются в ее волосах, нежно, очень нежно.
Ее тело кипит от нетерпения, и Тесси впивается когтями в его рубашку, как возбужденная беременная адская тварь. Боже. Она не может насытиться. Он как вода для питья.
Но горячий. Он такой горячий, а она сгорает заживо.
Она стонет, запустив руки
