Не буду из-за него плакать. Ни из-за него, ни из-за кого-нибудь другого. Мужчины того не стоят.
— А ты не пыталась у него спросить? Может, есть какая-то причина? И он также, как и ты, мучается?
Я горько усмехаюсь.
— Платон мучается?! В жизни в это не поверю. Нет, поговорить с ним я не пробовала. У меня были другие дела.
— Надо бы попытаться.
— Мам, это бесполезно. Да теперь и невозможно. Единственное, что он захочет сделать теперь — это оторвать мне голову. А ты говоришь — любовь. И даже если это она, то какая-то неправильная. Я обойдусь без такой любви.
Мама мне не противоречит, не пытается доказать, что я ошибаюсь.
— Все наладится, дочка.
Тут я с ней согласна. Не вечно же я буду посыпать голову пеплом из-за Платона Хромова.
В университет я с понедельника ездила с охраной. Два здоровых дяди — Витя и Толя ходили вместе со мной на лекции. И их никто не пытался выпроводить. Видимо, уважаемый Сергей Владимирович подсуетился.
Еще одним ударом для меня стала ссора с Ириской.
В понедельник она явилась на обеденном перерыве и сразу же направилась ко мне. Бледная и с подрагивающими от владевшей ею ярости рыжими кудряшками.
— Как ты могла! — первое, что я услышала в свой адрес, — Я думала, ты — нормальная. А ты… Как вообще до такого можно было додуматься?! Ты представляешь, что ты натворила?! У Игоря Владиленовича чуть сердечный приступ не случился! Платона все гомиком считают! Какой удар по репутации компании!
Опять Платон! Всюду он!
Я отложила вилку, которой ковырялась в салате. В этот момент я почти ненавидела подругу.
— Ирин, а что ты так о нем переживаешь? М-м-м? Жалко его стало? Или ты в него влюблена? Так вперед! Иди, отсоси ему, а он всё на камеру снимет и в интернет выложит. Твой классный Платон…
Она побледнела еще сильнее и выпалила:
— Ты — злобная сука! — развернулась и убежала.
А я — я осталась ковыряться в салате.
Наверное, не надо было так с ней. Нужно было поберечь ее чувства. Только вот мои никто не бережет. Она же ведь даже не спросила, что случилось. Впрочем, как и всегда, когда дело касается Платона. Если он ей настолько нравится, то тогда, почему она с ним сама не замутила?
Я ездила на учебу и возвращалась домой. Меня ничего особо не радовало и не огорчало. Ирина демонстративно меня не замечала. Нашла себе новых подруг. Моими же стали Витя и Толя. Ребята кстати оказались неплохие, с чувством юмора. Их приутствие меня не напрягало. Тем более, если это должно меня уберечь от новых козней Хромова. Никаких разборок я не хотела.
То, что мои и его желания в этом вопросе не совпадают, рассудком я понимала, однако мечтать мне никто не может запретить.
После нашей последней встречи с Платоном прошел уже месяц. Наступила зима. Я шла от здания университета в сопровождении охраны к двум нашим автомобилям, как вдруг их зажали четыре огромных джипа, из которых высыпали бандитского вида дяденьки.
Ребята попытались увести меня обратно в университет, но не успели.
Я увидела, что из одного из джипов вылез Платон и, не спеша, направился в мою сторону.
Пока он шел, я не чувствовала страха. Только зуд, охвативший мою ладонь, от желания залепить ему звонкую пощечину. За то, как обошелся со мной. За все мои обманутые надежды.
Однако, когда он приблизился так, что мне стало видно его лицо, я обнаружила, что он совсем не похож на довольного всем человека. Лицо осунулось, под глазами залегли темные тени. Может, мама была права? И нам действительно надо поговорить?
Всякое желание говорить пропадает после вопроса, заданного спокойным голосом:
— Ну; что, коза, добегалась?
Глава 11
Платон
Не знаю, как мне удается изображать непробиваемое спокойствие, потому что внутри всё бурлит от эмоций, охвативших меня. Наконец-то, попалась! Сколько времени потратил, чтобы выловить эту затейницу. Все это время охрана, нанятая Давлатовым, оказывалась на шаг впереди.
И вот мой ценный приз передо мной. Без шпилек, коротких юбок, облегающих пальто. Даже ненакрашенная. И бледненькая, что-то. Спрашивается, я так хотел оторвать ей голову, зачем меня интересует вся эта фигня?
Следом мою голову посещает еще более шокирующая мысль, может, она залетела? Само собой, я пользовался презервативами, но вдруг? Надо будет тест ей купить.
И вообще пора уже валить отсюда. Правда, что делать с Еленкой я еще не придумал. Пока просто себе заберу, а там видно будет.
Протягиваю руку, беру ее за запястье, тяну на себя. Меня обдает жаром от простого прикосновения, а она морщится, словно ей противно, что я до нее дотрагиваюсь. Ладно, ладно, милая, не куксись, через час ты подо мной так орать от удовольствия будешь, что соседи сбегутся.
— Пошли! — собираюсь увести ее за собой.
Но… Ситуация в корне меняется буквально за считанные секунды. Теперь уже мои люди лежат личиками в асфальт, а мне на спину опускается ладонь Давлатова. Достаточно тяжелая, надо сказать.
— Не так быстро, Платон, — роняет глубокоуважаемый Сергей Владимирович, высвобождая Ленину руку из моей.
А отпускать-то как не хочется!
Однако пистолет, нацеленный мне в лоб, заставляет меня разжать пальцы. Недооценил я Давлатова. И победа очень быстро превращается в поражение. Видимо, не дорос я до его уровня. Значит, есть куда расти. Если он меня сейчас не убьёт.
Охранники, которые сопровождали Еленку, по знаку Давлатова собрались ее увести.
Уходя, она задумчиво оглядела сначала отчима, потом меня, затем удивила нас обоих:
— Дорогой Сергей Владимирович, надеюсь уровень Вашего интеллекта отличается от уровня интеллекта этого дебила? И Вы не станете заниматься глупостями.
Надо же, заговорила! А то всё партизанку на допросе изображала. И с чего я сразу дебил?
— Ступай, Лена, — звучит ей в ответ.
Девушка скрывается в автомобиле, а я остаюсь с Давлатовым. Так себе компания.
Как только мы остаемся с ним одни, он замечает насмешливо:
— Беспокоится.
Отчим Еленки провожает отъезжающий автомобиль глазами и предлагает:
— Пойдем пройдемся, — и направляется по парковой аллее. Вряд ли у меня есть выбор, поэтому следую за ним.
Некоторое время мы идем в тишине, скрипя по снегу ботинками. Мороз к вечеру крепчает.
— Скажи мне, Платон, передавал ли тебе отец мои слова?
— Я так понимаю Вы сейчас о своем обещании оторвать мне голову, если я трону её? — уточняю, хотя можно было бы этого и не делать.
— Значит, передавал… Тогда, что ты здесь забыл сегодня? Или думаешь, я шучу?
Взгляд
