бабушка порадовала сырниками со сметанкой. Если бы не она, я бы питалась одним кофе. Улыбка исчезает с моего лица, когда вижу у входа в больницу Аллу. Да что ж это такое!
— Я была у заведующего отделением. Он сказал, что ты рассматриваешь вопрос о транспортировке своего пациента, — без приветствия начинает она на повышенных тонах. Мы тут же привлекаем внимание людей. Киваю охраннику Богдану в знак приветствия.
— Я тебе вчера все сказала, — отрезаю ей грубо.
— Я требую его перевода в другую больницу! — орет Алла. Боже, дай мне сил!
— Потише будь! — рычу на нее. — Ты в больнице находишься!
— Да плевать я хотела. Я не успокоюсь, пока не добьюсь своего.
— Головой об стену бейся.
— ЧТО ТЫ СКАЗАЛА? — снова орет.
Я устало потираю виски. Как неудобно перед коллегами. Не успеваю ничего ответить, как ко входу с мигалками подъезжает машина скорой помощи. Дверца открывается, на каталке везут мужчину спортивного телосложения, лет за 50, наверное. Светлая рубашка в кровавых разводах. Жуткое зрелище. Тут такое впервые на моей памяти.
— Егорова! — окликает меня фельдшер. — Слава Богу, ты нам попалась.
— Что у вас? — иду к ним.
— Ножевые ранения. Была остановка сердца в дороге. Реанимировали. Давление падает.
— В операционную срочно! — кричу я, мчу к ординаторской. Там пусто. Черт! Никто еще не пришел, а дежурный врач, наверное, на обходе. Звоню Ольге Викторовне.
— Я уже в курсе, — пыхтит она, наверное, бегает по этажу, ищет дежурного врача. — Ищу Витю, вызвала заведующего. Сергей Иванович бежит к вам. Операционную готовят. Кровь несут.
— Ты ж моя умница, — выдыхаю я, быстро переодеваясь. Ситуация серьезная. Нужно спешить. Бросаю вещи, куда попало. Поднимаю голову и вижу перед собой Аллу. Ну бляять…
— Алла, выйди. У меня экстренная операция. Там человек умирает, — грубо говорю я.
— Я хочу забрать отсюда Сеню! — продолжает верещать Алла. Как она меня достала. — Уверена, ты его специально тут удерживаешь!
— Зачем мне это?
— Да это и дураку понятно. Хочешь его вернуть.
— Сдался он мне! Отойди в сторону, ненормальная! — кричу на нее, но эта дура заслонила дверь и у меня не получается ее сдвинуть.
— Нет! Пока не подпишешь нужные бумаги.
— Не буду я сейчас ничего подписывать! У меня времени нет!
— Я его жена! Я имею право его забрать немедленно из этой дыры.
— Достала, — выдыхаю я. — Документ покажи, подтверждающий, что ты — жена Аверина.
— Не поняла, — бледнеет Алла.
— Паспорт со штампом, свидетельство о браке, права, — перечисляю я.
— У меня права только с собой, — бормочет она, лезет в сумочку, достает права и тычет мне. Смотрю на фамилию. Зотова. Не Аверина.
— Зотова Алла Борисовна. Не Аверина. А что ж так? Почему фамилию мужа не взяла? Или он был против?
— Я не захотела! И у нас все отлично! Секс каждый день по несколько раз, путешествия, подарки.
— Мне насрать, — перебиваю ее, — как часто вы трахаетесь и где отдыхаете. Покажи документ, подтверждающий брак.
— У меня с собой нет.
— Замечательно!
Набираю номер охраны. Прошу срочно подняться. Богдан поднимается за считанные секунды. Может, уже под дверью ждал, заметил неладное еще на первом этаже? Обожаю его профессионализм.
— Выведи из больницы эту барышню, вызови отряд полиции. Она не давала мне возможности покинуть ординаторскую, чем создала угрозу для жизни поступившего пациента с ножевыми ранениями. Я выйду из операционной и напишу заявление. Все понятно?
— Естественно! — отвечает Богдан и хватает Аллу. Та начинает что-то снова орать, но я уже бегу в операционную. Вот же сука! Там мужчина кровью истекает, а она мне со своим Авериным жизни не дает. Да пусть катится на все четыре стороны. Я хоть вздохну спокойно.
В операционной суматоха, однако с моим появлением все резко затихают. Расставляю команду по местам, подхожу к столу. Мужчина лежит с закрытыми глазами. Его уже подготовили. Анестезиолог ждет моей отмашки. Это моя первая такая сложная операция. Я уверена в своих силах, страха нет. Я хочу спасти этого человека. Я это сделаю. Киваю Сергею Ивановичу, он вводит анестезию. Я в это время наклоняюсь к уху незнакомца, приспустив маску.
— Вы будете жить. Я вам помогу, — шепчу ему. Отклоняюсь и встречаюсь взглядом с серыми глазами, так похожими на мои. От неожиданности вздрагиваю.
— Марина, — выдыхает мужчина и отключается…
Я на несколько секунд впадаю в ступор. Он назвал имя моей матери. Бабушка все чаще говорит, что я сейчас очень похожа на нее. Только волосы светлее. Оглядываю тело мужчины. Татуировки, ножевые ранения. Человек явно не простой. Бандит? Это что же? Мне предстоит спасти жизнь собственному отцу?..
Быстро беру себя в руки. Коллеги удивленно смотрят на меня. Я бы на их месте тоже напряглась. Сначала Аверин со своим «малыш», теперь какой-то мутный тип другим именем называет. Снова шутить про анестезию? Не вижу смысла. Лучше промолчать. Да и не до разговоров сейчас. Смотрю на мониторы. Давление низкое. Нужно действовать быстро.
— Приступаем! — командую я.
Я действую уверенно, четко. Пока Витя занимается одним ножевым ранением, я работаю с другим, более сложным. Заведующий не вмешивается. Наблюдает за нашими действиями. Мы пока не можем найти источник сильного кровотечения. Донорская кровь стремительно заканчивается. И тут, наконец, я вижу поврежденную артерию. Все облегченно выдыхают. В этот момент начинает стремительно падать давление мужчины. Нужна еще кровь, иначе мы его потеряем.
— Закончилась! — пищит Лена.
— Что? — рявкает на нее заведующий. — Какая группа крови?
— Четвертая положительная.
— Твою мать, Лена…
— Мою берите, — без раздумий говорю я. — Анатолий Викторович, замените меня.
— Ты уверена? — спрашивает заведующий.
— Да. У меня четвертая положительная. Мы боремся здесь за каждого пациента. Так, давайте, спасем и этого мужчину. Лена, прямое переливание! Приступай!
Я отхожу от операционного стола. Коллеги смотрят с уважением и восхищением. В экстренных ситуациях приходится принимать неожиданные решения. Лена быстро находит вену, вводит иглу. Моя кровь стремительным потоком направляется в вены незнакомца. Но что-то мне подсказывает, что он мне совсем не чужой. У меня появляется время рассмотреть мужчину. Я совсем на него не похожа. Только цвет глаз идентичный. Я — копия мамы. Именно ее он увидел, когда открыл глаза. Неужели до сих пор помнит? Я не знаю, стоит ли открываться ему. Если его жизнь настолько опасна, то зачем мне врываться в нее с заявлением о родстве? Меня сейчас все устраивает. Да и бабушка в свое время просила не искать его, значит, имела основания просить об этом. Принимаю решение сохранить тайну своего происхождения. Если мужчина спросит, скажу, что родители погибли. Тут
