я не совру. Просто не уточню, что погиб отчим, а не родной отец.
— Давление стабильное. Стоп переливание! — командует Анатолий Викторович. — Лиза, ты как? Может, домой?
— Какое домой? — возмущаюсь я. — Я остаюсь здесь!
— Кто бы сомневался, — смеется Сергей Иванович. — Она еще зашить напроситься!
— Естественно! — соглашаюсь я. — Я себя отлично чувствую!
— Посмотрим, — отвечает заведующий.
На финальном этапе операции он все же уступает мне свое место. Я накладываю швы. Осматриваю свою работу. Довольно улыбаюсь. Мы спасли его.
— Молодцы, ребята! Спасибо за работу! — говорит Анатолий Викторович. — Лиза, тебе отдельная благодарность.
— Не стоит!
Мы выходим из операционной всей толпой. Вспоминаем самые интересные моменты. Ко мне на встречу идет Богдан. Замученный какой-то. Понимаю, что Алла его довела. Богдан рассказал, что девушку вытолкали из больницы, запретили переступать порог. Полиция не могла меня долго ждать, поэтому уехала. Просили приехать в отделение. Смотрю на часы и понимаю, что в операционной мы провели почти пять часов.
Благодарю Богдана и уже хочу идти к ординаторской, как вижу на входе в отделение мужчину, чем-то напоминающего нашего недавнего пациента. Он не один. В окружении охраны. Смотрит по сторонам. Видит меня и тут же срывается с места.
— К вам на скорой поступил этот мужчина? — спрашивает он, тыча в лицо паспорт.
Я беру в руки документ, открываю первую страницу. Рассматриваю фото. Глаза смещаются на имя и фамилию. Бойко Игорь Станиславович. Папа, все-таки. Теперь сомнений нет. Бойко Елизавета Игоревна. Звучит неплохо. Поднимаю глаза на посетителя. Киваю. Он облегченно выдыхает.
— Вы кем ему приходитесь? — спрашиваю я.
— Брат он мой, младший, — отвечает мужчина, показывает права. Бойко Дмитрий Станиславович. Дядя мой родной, выходит. Давлю улыбку. Каждый день приносит мне новые сюрпризы. Что же ждать дальше? Брат или сестра придут? — Он… Он…
— Жив. Мы только недавно закончили операцию.
— Мы? — удивленно смотрит на меня Дмитрий.
— Я — хирург, принимала участие в операции.
— И кровью своей поделилась, — говорит Ольга Викторовна, проходя мимо. — Вы теперь ее должники.
— Это правда? — поражается мужчина.
— Донорская кровь закончилась, у меня 4 положительная…
Не успеваю договорить. Этот огромный мужчина сграбастывает меня в свои медвежьи объятия. Но не давит. Мне не больно. Мужское тепло обволакивает меня. Я, обычно, не люблю такие проявления благодарности, но Дмитрий, кажется, не знал, как еще выразить мне признательность.
— Спасибо. Спасибо тебе. Он же один у меня остался. Никого больше нет, — тихо говорит мужчина. Мне становится грустно. Два брата. Остались вдвоем. Не подозревают, что у них есть я. И не узнают. Я не хочу в это ввязываться. Уже имела дело с одним бандитом. На всю жизнь запомню.
— Я делала свою работу, — говорю, когда он меня отпускает. — Ваш брат будет несколько дней находится в реанимации, пока состояние не стабилизируется. Подойдите к заведующему отделения и узнайте по поводу посещений. Может, он разрешит вам зайти хоть на пару минут, когда Игорь Станиславович очнется.
— Понял. Ему сейчас что-то нужно?
— Чуть позже понадобится одежда, щетка зубная, паста.
— Ага, понял. Стандартный набор. Вы простите, не буду вас мучить. Вы бледная немного. Вам отдохнуть бы. Я у заведующего все узнаю.
Я киваю, а сама понимаю, что картинка перед глазами немного расплывается. Меня начинает шатать. Черт! Вроде же все хорошо недавно было. Просто нужно было посидеть после переливания, а я не отходила от операционного стола. Дмитрий придерживает меня за локти.
— Вам плохо? — заботливо спрашивает он.
— Эй, руки от нее убрал! — слышу голос Аверина. Его только не хватало. И какого черта он с постели встал?
— Парень, иди мимо, — спокойно отвечает ему Дмитрий, а вот его охранники начинают нас отгораживать от неугомонного Арсения.
— Убери своих орлов, иначе всех положу. Новых придется искать, — предупреждает он. Ну дурак… Хочу хоть что-то сказать, но не могу пошевелить языком.
— Поклонник твой? — весело спрашивает Дмитрий. Я округляю глаза и мотаю головой. Он смеется. — Парень, доктору плохо стало, чуть не упала. Я не претендую. Она мне в дочери годится.
— Да кому это мешает? — отвечает Арсений. Я снова закатываю глаза. Сознание начинает проясняться. Краем глаза замечаю, что он пытается подойти ко мне. Один из охранников мягко отталкивает его назад. Ой, беде быть… Одним четким ударом Арсений укладывает на пол парня.
— Блять, — выдыхаю я.
— Ого! — восхищается Дмитрий. Вижу, что другие охранники готовы кинуться к Аверину. Он уже в стойке, манит к себе.
— А-ну стоять все! — рявкаю на них. Парни в шоке замирают. — Аверин, мать твою!
— Что? — улыбается этот дурак.
— Швы разойдутся, я тебя придушу, полудурка, — говорю грозно и быстро подхожу к нему, наклоняюсь, поднимаю футболку, быстрым движением срываю лейкопластыри, он шипит от боли. Ощупываю швы. Спокойно выдыхаю. Вроде без последствий. Замечаю мурашки на коже. — В манипуляционный кабинет, живо!
— Есть, мэм, — шутит, блин. Я фыркаю и толкаю его в нужном направлении. Стоит на месте. Ждет, чтобы я вместе с ним пошла. Защитник херов. — Дмитрий Станиславович, у вас еще есть вопросы?
— Нет, — с улыбкой отвечает мужчина. — Спасибо вам еще раз. Как вас зовут, доктор?
— Лиза.
— Елизавета Сергеевна, — поправляет меня Арсений и тянет в сторону за руку. Дмитрий начинает смеяться.
— Эх, молодежь, — тихо говорит он. — Вовка, вставай, позорник. Хорош парень. Как уложил тебя!
— Сам охуел, — отвечает парень и ржет. Вот дураки эти мужики.
Арсений открывает передо мной двери манипуляционного кабинета. Я захожу и указываю ему рукой на кушетку. Он послушно ложится.
— Арс, я прошу тебя сдерживать свой горячий норов, — говорю спокойно. — Тебе сейчас противопоказаны физические нагрузки. Я понимаю, что ты можешь себя отлично чувствовать, тебе легко передвигаться. Но у тебя помимо внешних швов, есть и внутренние. Если они разойдутся от резкого движения, типа нанесения удара, может открыться кровотечение. Это не смертельно, конечно, если вовремя заметить, но это может задержать тебя в больнице.
— Чего ты не желаешь, естественно, — прерывает меня Аверин. Я подхожу к нему с йодом и новыми пластырями.
— Дело не только в этом, — честно отвечаю ему. — Я переживаю за каждого своего пациента. В стенах этой больницы я не просто Лиза, я — хирург Елизавета Сергеевна. Мне важно, чтобы мои пациенты поправлялись как можно скорее. Значит, я правильно делаю свою работу. Значит, я не зря училась. Значит…
— Мама может тобой гордиться, — заканчивает за меня Арсений. Я опускаю его футболку. Неужели он помнит все, что я ему рассказывала?
— Именно, — наконец, говорю я. — Возвращайся в палату. И не делай резких движений.
Арсений встает с кушетки, направляется к двери. Вдруг останавливается. Внимательно смотрит на меня, как будто решает: говорить
