и пирожки, овощей в принципе не ел, — сказала Софа, накладывая картофельное пюре. — Столько скандалов было из-за еды, и никогда ведь не угадаешь, кубиками или соломкой ему надо.
— Бывшему всё надо было переперчить, — сказала Жанна, потягивая морс из кружки.
— Да, точно! — поддержала Ирочка, — такое перчёное, что в рот не возьмёшь.
— И моему, — подтвердила Нина.
— Когда от него ушла, первая радость была от еды. Есть то, что хочется, без оглядки на чудовище. Такой кайф, — сказала Софа.
— Мой сначала разжирел до ста сорока килограммов, потом придумал сесть на правильное питание. По несколько контейнеров каждый день барину на работу готовила. Он ни в чем не помогал. Сумки из магазина как лошадь таскала. Денег не давал, жили на мои. У меня работа, дети, уборка, готовка. Он придёт домой и матом…, уйди с глаз.
Мои воспоминания были примерно такие же, как у Вики. Агрессивно, жёстко, пренебрежительно он указывал мне моё место. Близкий любящий человек, как я считала, моя опора и защита, на самом деле, опасный хищник.
— А потом началось. Каждую пятницу надухарится, разоденется, везде побреет, машину намоет и до вечера воскресенья к родителям и друзьям в пригород.
— Где везде побреет? — Мила заинтересовалась.
— Внизу.
Девчонки рассмеялись.
— Ох, я сейчас вспомнила. Мой как-то пришёл, а лобок коротко подстрижен, — сказала Нина. — Я говорю, кому показывал? Он распсиховался, типа мужики в бане его обсмеяли, поэтому постриг. Обиделся, пошёл в кухню спать. Потом меня еще виноватой выставил. Сейчас поняла. Врал. Думаю, налево ходил.
— А мой изменял? Как думаете? — спросила Вика.
— Викуля, кто же лобок бреет, когда к друзьям едет? — ответила Жанна.
— Ну, да. И на телефоне всегда пароль. В пятницу пьяный пришел, уснул, а в четыре утра смс-ки посыпались. Я увидела адресат — имя отчество, полезла в интернет, у них юристка с таким именем. Спросила у знакомой в их конторе, где та мадам, она ответила, что в пятницу та легла на операцию в гинекологию.
— Какая операция, узнала? — спросила Жанна.
— Нет.
— Думаю, аборт, возможно, на позднем сроке.
— Я почему-то так сразу подумала.
— Не договор же она собралась обсуждать в четыре утра, — заметила Нина.
Вика тяжело вздохнула.
— Да, пошёл он. На себя злюсь. Десять лет как раб на галерах.
— Они сильнее нас. Их людьми-то сложно назвать. Это монстры, их не переиграешь, — сказала Софа, — вычерпают мозг чайной ложкой.
Девчонки, которые сидели лицом к двери мгновенно перестали улыбаться. Я оглянулась. В столовую входили четверо охранников. Все как один одетые в серые рубашки с коротким рукавом и чёрные брюки, как будто им только что выдали новую униформу.
Разговоры смолкли, за столом повисло напряжённое молчание.
— Сейчас нагадят, — тихо сказала Нина.
— Пусть попробуют, — зло огрызнулась Мила. — Я не намерена молчать.
Неожиданно охранники сели рядом с нами по обе стороны через один свободный стул. Акула взял кастрюлю с нашего стола и переставил к ним. Напротив меня чуть наискосок оказался Саба, с наглой ухмылкой посмотрел на меня. Я с трудом доела окрошку, чувствуя, как она просится назад.
Дыхание сбилось, в глазах запрыгали точки, на лбу выступила испарина. Саба раздевал взглядом, мерзко лыбился, а я опять была в роли мыши под веником? Я хочу страдать, мне нужна боль? Это моя потребность терпеть издевательства? Мысль молнией пробила сознание. Мне показалось, что пол подо мной закачался. Стало ясно как день, я сама создаю свою реальность.
На сознательном уровне я рассуждала правильно, понимала проблему, но мои истинные настройки легко считал хищник доминант. Он усмехался мне в лицо, поняв мою суть. И почему я такая хорошая находилась рядом с подобным монстром, как Саба, поддерживала его всеми своими убогими реакциями, своей заботой и любовью. Я словно из плоской проекции попала в картинку 3Д.
Стараясь отвлечься, я взяла чистую тарелку, положила картошки с котлетой, поняла, что не могу проглотить и кусочка. Сосредоточилась на дыхании. Не хотелось бы, чтобы сейчас мой голос дребезжал как рассохшееся колесо.
— Ир, а Ир.
Мальвина, угрюмо поливавшая блинчик сгущёнкой, подняла на меня настороженный взгляд.
— Что?
У меня стояла пятёрка по сценической речи. Набрав полную грудь воздуха, я спросила.
— А у Сабы лобок бритый?
* * *
Сидевшая напротив Вика захлебнулась морсом, из носа у неё потёк смородиновый напиток.
Растянуть губы в улыбке я не успела, резким рывком через стол Саба кинулся ко мне, схватил рукой за шею. От неожиданности и боли я дёрнулась, но пальцы уже сжались на горле. Пронзительно завизжала Лиза, сбоку вскочил Бур, уронив стул, и встал сзади меня.
— Не двигаться!
Одной рукой я схватилась за пальцы Сабы, второй рукой хаотично пыталась сгрести вилку.
Успею
Мою трясущуюся руку с зажатой в ней вилкой Саба перехватил без труда, вывернул до хруста. Вилка шлёпнулась из разжатых пальцев, я даже была не в состоянии взвыть от боли, потому что задыхалась от нехватки воздуха. Он дал мне сделать маленький вдох, чуть уменьшил давление, наверное, хотел растянуть агонию. Мелькнула мысль. Так и с мужем. Даст глоток кислорода, отпустит давление, потом закрутит гайки сильней предыдущего.
Рука Сабы казалась железной клешнёй, я хрипела, дёргалась под натиском его пальцев. Не отодрать от горла!
Не убьёт же здесь
Взглядами мы испепеляли друг друга.
— Что вы делаете? — вскрикнула истерично Вика, видя, как я трепыхаюсь, не в состоянии вырваться из захвата.
— Молчать! — рявкнул Бур.
Похоже, за моей спиной, он наставил на девчонок пистолет.
Сколько я продержусь? Лицо Сабы превратилось в оскаленную звериную морду. Надо было держать оборону, а я открылась противнику. Моя энергия злости и агрессии ударила по мне, показав собственную ничтожность. Как я посмела замахнуться на его грандиозность? За дурость и поплачусь.
Время сжалось до последних секунд. Лёгкие горели огнём.
— Эй, парни, — от входа послышался ледяной голос Инструктора.
В тот же миг Саба разжал пальцы, выпустил горло, я судорожно закашлялась. За моей спиной послышался шорох. Через минуту Бур появился в поле зрения, взял со стола кастрюлю с окрошкой и пошёл в дальний угол. Охранники молча похватали тарелки, ложки, вилки и двинулись вслед за ним.
— Сучка, — прошептал Саба мне в лицо, наклонившись над столом.
Наши взгляды встретились. В его глазах горела неутолимая жажда мести, я стала врагом номер один.
Охранники вместе с Инструктором сели довольно далеко от нас. Девчонки выдохнули. Можно было свободно говорить, не заботясь о том, что нас услышат.
— Нельзя провоцировать психов, Юля, — сказала Софа, — они себя не контролируют.
А то я не знаю. Но вот, сподобилась.
— Они жестокие, — добавила
