что есть фото, которые кто-то послал Рубскому. Так вот, я их сохранил себе.
— С какой целью? Неужели разглядываешь?
— Не твое дело, — огрызается Андрей.
Я понимаю, что мое предположение попало в точку. И от этого становится противно и ужасно ревниво.
— Я предлагаю тебе сделку. Ты бросаешь Миру. А я удаляю их.
— Серьезно? И что ты сделаешь, если я не выполню твои условия?
— Разошлю их всем клиентам. Серьезно, я не шучу. Не поленюсь. Подам это так, что тебя самая завалящая звездулька из Мухосранска фотографом не возьмет на фотосет. Забудешь о карьере в принципе.
Андрей на взводе. Венка на виске пульсирует, кулаки сжаты. Меряет комнату шагами.
— Не вижу смысла дальше вести разговор. Очевидно, если ты правда считаешь, что можешь выдвигать мне такие требования, дружбе нашей конец. Не знаю пока, что будем делать с бизнесом. Давай отложим это решение.
Я морально опустошен. До сегодняшнего дня я закрывал глаза на все тревожные звоночки, которые, конечно же, были, и давно. Дорожил нашей дружбой, веря, что мы решим все разногласия.
— Вот опять! Ты ведешь себя так, будто ты один все решаешь! Я задолбался плясать под твою дудку, Влад. Баста. Пошел ты.
Бывший друг уходит, громко треснув дверью.
Я остаюсь, погружаясь в прострацию. Просто сверлю взглядом стену. Нахожу небольшую трещину в штукатурке и изучаю ее, будто это самое интересное, что есть вокруг.
Не в состоянии пока просчитать дальнейшие шаги. Хотя это первое, что надо бы сделать.
Жужжит телефон, вынуждая меня отвлечься.
— Влад, давай завалимся в бар? — предлагает громко Игорь, из-за чего я морщусь.
— В “Гремлине” через час?
— Заметано.
Не успеваю я устроиться за барной стойкой, как Игорь приземляется рядом.
— Виски, — просит он у бармена. — Расскажешь, чего такой загруженный?
— Все та же история. Андрей…
— Я давно говорил, что он мутный. Это ты все пытаешься видеть в людях хорошее.
— Столько лет дружбы. Не могу я вот так сразу, не разобравшись, рубить сплеча… Кстати, на камерах видел что-то интересное?
— Нет, штиль. Обычные офисные разговоры. Зацепок ноль. Либо встречается твоя парочка где-то вне офиса, либо залегли на дно.
— Можно же как-то выяснить, откуда было послано письмо? То самое, с фотками.
— Да, парни могут покопаться.
— Сделаешь, в ближайшее время? Я в долгу не останусь.
— Да о чем речь, давай без вот этого. Неужели я другу не помогу.
Вернувшись домой, я пытаюсь заснуть, но ничего не выходит. Кручусь с боку на бок.
— Привет, Мира, — беспокою ночной смс.
— Привет. Ты чего так поздно? Случилось что? — почти сразу приходит ответ.
— Не переживай, все в норме. Как ты? Я ужасно соскучился.
— И я. Уже взяла билет обратно.
— Жду не дождусь, когда смогу тебя увидеть. Напиши номер вагона и поезда, встречу.
Недолгий разговор с Мирой помогает успокоиться и заснуть.
Силы мне еще понадобятся, ведь, как оказалось, разговор с Андреем — только начало.
Наташа
После возвращения с корпоратива я не нахожу себе места. Душу раздирает ужасная обида, ведь мужчина, к которому я пыталась найти подход целых два года, просто забыл про меня. Я старалась быть идеальной во всём: всегда приветливая, ухоженная, веселая, сексуальная. Не доставала его вопросами, не спрашивала, где Влад и с кем. Пыталась доверять.
В подобной ситуации я не впервые. Но если раньше я просто пыталась приспособиться, найти мужчину побогаче, то теперь всё изменилось. Никто из бывших не вызывал у меня такой боли и обиды. Да и, в принципе, мне было всё равно.
Я всегда воспринимала очередного мужчину в своей жизни как проект — вложение сил и денег, которое должно окупиться. Изначально Влад тоже был таким же вложением, как и все остальные. Я считала это разумным и практичным подходом. Но постепенно, совершенно незаметно для меня, оказалось, что к нему у меня другие чувства.
Я люблю Влада Рождественского. Хочу с ним всего того, к чему раньше относилась скептически и с пренебрежением: семью, детей. Он стал для меня чем-то большим, чем просто выгодное вложение.
Так почему, стоило появиться на горизонте этой беловолосой выскочке, он забыл про меня?
Он не поговорил, не расстался по-человечески. Просто стал реже звонить, реже приглашать к себе, пока всё это не сошло на нет. Его молчание и безразличие резали по живому, каждый день становясь невыносимее.
Я ведь не слепая, всё вижу. Взгляды их, полные обожания, как они якобы незаметно касаются друг друга, вместе ходят пить кофе. Если не присматриваться и не обращать внимания, можно подумать, что у них просто хорошие рабочие отношения. Но я, к сожалению, знаю, куда смотреть. Я вижу, как он светится, когда она рядом, как она ловит его взгляд и улыбается.
И ведь его не смущает даже то, что Мира беременна! Со мной Влад всегда убеждался, что я пью таблетки, и мы никогда, ни единого раза, не занимались сексом без презерватива. А с ней? Он готов рисковать всем, даже не задумываясь. Это ранит меня глубже всего.
Все эти нюансы по отдельности не так меня расстраивают, но, собранные вместе, они давят на меня, как бетонная плита, медленно и неумолимо, заставляя задыхаться от бессильной ярости. Каждая мелочь, каждый жест, каждая несказанная истина собираются в одну огромную глыбу, под тяжестью которой невозможно дышать.
Как он мог?!
Я обязательно отомщу ему. Со мной так нельзя обращаться! Или я не Наталья Зимина.
— Андрюш? Поговорил с Владом?
— Да. А толку? Плевал он на все. Бесит!
— Спокойно, дорогой. Так просто мы это не оставим. У меня есть идеи. Ты готов идти до конца?
— Да. Даю тебе карт-бланш.
— Ну и отлично. Чмоки.
Захожу в офис, прижимая салфетку к глазам. Стараюсь пробраться мимо всех, но так, чтобы хотя бы Надька меня зацепила.
— Наташ! Что случилось? — естественно вмешивается наша сердобольная.
— Да так… Не обращай внимания. Сейчас успокоюсь, и все будет в норме, — отмахиваюсь от нее.
— Пойдем, за кофе расскажешь. Вижу же, что что-то серьезное случилось, — тянет меня на кухню.
— Ну ладно, — будто бы нехотя соглашаюсь.
На кухне оказываются еще и Лера с Глебом и Лена. Отлично. Они потом разнесут по всем то, что я скажу.
— Наташ, нам можно рассказать, правда. Тебе легче станет, — сгорает от любопытства Лерка.
— В общем, в последний день корпоратива такое случилось, — всхлипываю. — Не думала, что близкий человек может сделать так больно.
— Кто, Влад что-то натворил?
— Кто ж еще. Вы же знаете, как я его люблю… Сколько стараюсь ему угодить, все
