кафе.
— Нет, дорогая, не представляю, что там. Хотя вот здесь мы собираемся снести старые дома и застроить новым жилым комплексом, может быть, получится выделить апартаменты для твоего салона.
— Кстати о салоне! Посмотри какие маникюрные столики я присмотрела сегодня! В том салоне, где мы были с Лейлой стоят похожие, но эти гораздо лучше, потому что…
И снова ее словесный понос унес сознание мужа далеко от реальности, в том числе и потому, что по телевизору закончили крутить рекламу…
На следующий день Виктор Сергеев решил пообедать не в том ресторанчике, где обычно берет свое любимое сашими из лосося, а выбрал не менее достойное место на другом конце города, потому что как раз был там по делам. Его встретила хостес вежливой улыбкой и проводила в зал для курящих, предложив кальян, но Сергеев отказался. Все же, он бросал курить, как того просила жена. Только они переступили порог зала, как Сергеев встретился взглядам со своим другом. Байрамов махнул ему рукой, приглашая за свой столик. Мужчины искренне улыбнулись друг другу и пожали руки.
— Какими судьбами здесь? — спросил Байрамов.
— Был на встрече неподалеку, решил сразу поесть, а то желудок уже начал общаться с людьми вместо меня.
Мужчины посмеялись дрожащими баритонами и принялись обсуждать последние новости. Они не виделись с того самого открытия ресторана Плешецкого, которое закончилось кровью из носа Сергеева.
— На самом деле он всегда был такой вспыльчивый, — сказал Байрамов. — Мы знакомы уже лет десять, не меньше, и я всегда отмечал его несдержанность, особенно, если дело касается его женщины.
— Да я всего-то задел его жену за локоть! Это что, преступление!? Прямо из себя выхожу, когда вспоминаю об этом. Никогда больше не появляюсь в его обществе!
— Кстати говоря, не помню, чтобы видел его с кем-то кроме Анжелики… По-моему, он всегда был один, ну или он настолько скрытный, что не освещал отношения, если не считал их серьезными, — Байрамов пожал плечами, отправляя очередную порцию блюда в рот.
Сергеев тихо прокашлялся, сосредоточенно рассматривая лицо Байрамова, думая, стоит ли ему говорить о том, что он только что вспомнил или нет. Все же, он не считал себя сплетником как его жена…
— Я слышал, что у него какие-то проблемы с женщинами… — неуверенно начал Сергеев. — Ну, в смысле, что у него очень специфичный голос, а женщины же любят ушами, ну сам понимаешь… Короче, не удивлюсь, если Анжелика — его первая и единственная женщина.
Байрамов посмеялся, приняв слова Сергеева за шутку, но сам Сергеев и не думал шутить. Тем не менее, его сплетню все равно не приняли всерьез, поэтому он поспешил сменить тему:
— Жена тут весь вечер расспрашивала меня о каком-то месте, где они встретили Анжелику…
— Что за место?
— На Ленина, кажется, сейчас покажу…
Сергеев достал телефон и открыл карту, сам не понимая зачем это делает. Ему настолько было неловко от сказанного, что он всеми силами пытался сделать так, чтобы Байрамов забыл об этой его бабской выходке.
— Там сдавали помещение в аренду, — сказал Байрамов. — Я когда-то хотел открыть там филиал банка, но нашел более выгодное расположение. Видимо, Плешецкий его арендовал для жены.
— Она разве чем-то занимается?
— Понятия не имею.
Через пару дней Байрамов собирался встретиться с Плешецким, обсудить кое-какие вопросы по поводу кредита, выданного Плешецкому в БКБ как владельцу гостиниц, на новые сушильные машины. Казалось бы, Байрамов не любил вмешиваться в чужие дела, когда его об этом не просили, и тот разговор с Сергеевым должен был кануть в лету, как многое из того, о чем треплется этот любитель сплетен. Но когда Байрамов встретил улыбкой по-деловому настроенного Плешецкого, дабы разрядить напряженную атмосферу, неизменно кружащую вокруг его старого знакомого, где бы он ни был, Давид пожал ему руку и сказал нарочито радостным тоном:
— Поздравляю с арендой помещения!
— Не понял?
— Ну то, на Ленина, в центре…
Плешецкий продолжал смотреть на Байрамова полным непонимания взглядом. У второго загорелись уши от стыда, и который раз он мысленно проклял Сергеева и его любовь к непроверенным слухам!
— Прости, я что-то перепутал. Давай сразу к делу, ты, наверное, спешишь?
Плешецкий быстро переключился на рабочий лад, но сказанное весь день не шло из его головы. Да, Байрамов много с кем общается и знает многое про сдающиеся помещения в городе, но, чтобы перепутать своих знакомых — это было не про него. Он слишком собран и внимателен, в этом они с Плешецким были похожи. Именно это качество Артем и ценил в Давиде, моментами даже радуясь, что он водит такое приятное знакомство уже на протяжении десяти лет.
В других обстоятельствах Плешецкий, быть может, и забыл бы о случившемся, как какую-нибудь незначительную ошибку своего подчиненного, которую он научился прощать, но в тот вечер Лика вернулась домой слишком поздно. Часы давно перекинули свои стрелки за полночь, и Артем сидел как обычно в гостиной, не включив свет, перелистывая документы в телефоне и не особо обращая внимание на то, что в них было написано. Лика попыталась бесшумно открыть входную дверь, но остаться незамеченной у нее не вышло. На ее лице явно читалось какое-то удовольствие, непонятно откуда взявшееся. Она опять наврала, что была у мамы, мол, рада, что ее здоровье пошло на поправку и приступ отступает. Но Плешецкий знал, что она не была у матери. Точнее, он ощущал это шестым чувством, которое его никогда не подводило! Ему даже не нужно было искать подтверждений, это было как аксиома.
Не дожидаясь утра, Плешецкий позвонил Грише и попросил связаться с владельцем злополучного помещения. Ночь была долгой. Плешецкий не сомкнул глаз. Он слышал сквозь стены как всхлипывает Лика, как ее грудь трясется от нескончаемых рыданий. Как же она действовала ему на нервы! Он встал с кровати, прошлепал босиком на задний двор, скинул халат и нырнул в бассейн прямо в нижнем белье. Ему нужно было отвлечься, забыться. Он плавал кролем по кругу до тех пор, пока не перестал чувствовать собственных мышц от холода и напряжения. На самом деле их жгло огнем. Жгло с такой силой, что тело Артема предпочло отключить эту боль и не посылать в мозг сигналы бедствия. Он подплыл к лестнице, из последних сил выбрался на сушу, упав на спину, не в силах удержаться ни на руках, ни на ногах. И пролежал так, смотря на рассветное небо, пока дыхание не пришло в норму, и все плохие мысли не вышли наружу.
Ближе к обеду Гриша наконец-то
