Саманта тихонько прошла босиком на кухню, включила электрическую кофеварку, которой обычно пользовалась Кэролайн, и сидела в темноте, ожидая, пока кофе будет готов; мысли ее вновь вернулись к событиям предыдущей ночи. Праздник удался на славу, Все чувствовали себя одной гигантской семьей, каждый ощущал свою связь с остальными, никто никому не был безразличен; дети, знавшие всех обитателей ранчо, были совершенно счастливы и с криками радости бегали вокруг большой, красиво убранной Рождественской елки. Вспомнив про ребятишек, веселившихся в Рождественский вечер, Саманта вдруг подумала про детей Чарли и Мелинды. Впервые она оставила их на Рождество без подарков.
Сэм болезненно поморщилась, вспомнив про обещание, данное ею Чарли, но поблизости не было ни одного магазина. В пустой кухне Саманту внезапно подстерегло чувство одиночества, и вновь нахлынули мучительные мысли о Джоне. Как он празднует Рождество в этом году? Какие эмоции испытывает человек, чья жена ждет ребенка? Они уже обставили детскую? Боль, пронзившая Саманту словно нож, была почти непереносимой, и она инстинктивно потянулась к телефону. Сэм сделала это, не успев толком подумать, сделала просто потому, что ей хотелось вырваться из плена этих мыслей и услышать голос друга. Она набрала знакомый номер, и буквально в следующую секунду Чарли Петерсон подошел к телефону. Чарли снял трубку, напевая своим приятным, медоточивым голосом песню из репертуара «Джингл Беллс». Сэм удалось вставить слово только, когда он пропел первую строфу и перешел ко второй.
— Кто это?.. Скачем мы по полям…
— Чарли, заткнись! Это я, Сэм!
— О!.. Привет, Сэм… Мчимся ветра быстрей…
— Чарли! — Саманта покатилась со смеху, слушая пение друга и время от времени пытаясь на него шикнуть. Но Чарли ее позабавил, сердце вновь больно сжалось от одиночества, и Саманта неожиданно осознала, как же она далеко сейчас от него. Ей даже захотелось быть там, рядом с ним, а не за три тысячи миль от Нью- Йорка, на каком‑то ранчо.
Ей‑таки пришлось дослушать песню до самого конца.
— Поздравляю!
— А разве концерт уже окончен? Неужели ты не споешь мне «Ночь тиха»?
— Вообще‑то я не собирался, но по твоей заявке, Сэм, конечно, могу…
— Чарли, я тебя умоляю! Мне хочется поговорить с Мелли и с мальчиками. Но сперва, — Саманта чуть не задохнулась, — скажи, как дела у нас в агентстве?
Саманте стоило больших усилий воли удержаться от звонков на работу. Харви фактически запретил ей звонить, и она подчинилась. Если им что‑нибудь понадобится, у них есть ее телефон… Начальник считал, что ей следует постараться совсем забыть о работе, и она на удивление удачно с этим справлялась… До сегодняшнего дня.
— Как там мои клиенты? Вы их еще не растеряли?
— А как же! Всех до единого! — Чарли расплылся в гордой улыбке и закурил сигару, но потом неожиданно нахмурился и поглядел на часы. — Но какого дьявола ты звонишь в такое время? У вас там… сколько? Э, да у вас еще и шести нет?! Ты сейчас где? — Он вдруг испугался, что она уехала с ранчо и вернулась в Нью- Йорк.
— Там же, где и была. Я просто не могла больше спать. Я тут встаю каждое утро в половине пятого, поэтому сейчас не знаю, куда себя деть. У меня такое ощущение, будто сейчас уже середина дня.
Саманта немного преувеличила, но на самом деле она и вправду уже окончательно проснулась.
— Как твои дети?
— Прекрасно! — Чарли слегка замялся, но потом поспешил поинтересоваться, как поживает она: — Надеюсь, ты там скачешь на лошадях до изнеможения?
— До полного… Чарли, ты мне лучше расскажи, что у вас происходит! — Саманте вдруг захотелось знать все — все, от глупых сплетен до того, кто из клиентов пригрозил обратиться в другое рекламное агентство.
Рассказывай о себе. — Чарли резко посерьезнел, и Сэм улыбнулась. — Ты счастлива там, Сэм? У тебя все нормально?
— Все чудесно, — заверила его Саманта и добавила с легким вздохом: — Хоть мне и неприятно в этом признаваться, но я правильно поступила, приехав сюда. Пожалуй, мне действительно нужно было такое радикальное средство. Я уже целых две недели не смотрю шестичасовой выпуск новостей.
— О, это уже что‑то! Если ты просыпаешься в половине пятого, то, должно быть, в шесть вечера уже дрыхнешь без задних ног.
— Не совсем так, но довольно близко к истине.
— А как твоя подруга? Ее зовут Кэролайн, да? Как лошадки? Все о'кей? — Чарли говорил как типичный житель Нью — Йорка, и Саманте стало смешно, когда она представила себе, как он попыхивает сигарой и глядит в пространство, сидя в пижаме и банном халате… А может, он вдобавок щеголяет в чем‑то, что подарили ему на Рождество сыновья: в бейсбольной шапочке, перчатках или полосатых красно — желтых носках?
— У нас все прекрасно. Дай мне поговорить с Мелли.
Мелинда подошла к телефону и, не заметив, что Чарли подает ей знаки, почти сразу же выложила Сэм все новости. Она ждет ребенка. Он должен родиться в июле, а она только на этой неделе узнала, что беременна. На какую‑то долю секунды возникла странная пауза, а потом Сэм принялась бурно поздравлять друзей. Чарли закрыл глаза и застонал.
— Зачем ты ей сказала? — прошипел он, обращаясь к жене, которая пыталась как ни в чем не бывало продолжить разговор с Сэм.
— А зачем скрывать? Все равно она узнает, когда вернется, — прошептала в ответ Мелинда, прикрыв ладонью микрофон, а затем, убрав руку, снова затараторила: —Дети? Они в один голос твердят, что хотят еще одного братика, но я лично хочу девочку, и если это не получится, то все, я больше пытаться не буду!
Чарли нетерпеливо замахал на жену руками, заставил ее быстро распрощаться и отобрал у нее трубку.
— А почему ты мне этого не сказал, приятель? — Сэм старалась говорить беспечно, но всякий раз, когда она слышала подобные известия, они неизбежно задевали ее за живое. Ты боялся, что я этого не перенесу? Но ведь я же не душевнобольная, Чарли! Я просто пережила развод — и все! Это совсем не одно и то же.
— Да кому интересны такие новости?! — В голосе Чарли звучали грусть и беспокойство.
— Тебе, — Саманта говорила совсем тихо. — И Мелли. И мне. Вы же мои друзья. Она правильно сделала, что сказала. Поэтому, пожалуйста, не кричи на нее, когда повесишь трубку.
— А почему бы и не покричать? — виновато ухмыльнулся Чарли. — Ее нужно держать в тонусе.
— В некотором смысле ты так и делаешь, Петерсон. Слава Богу, что тебе хотя бы платят прилично. А то на твою ораву денег не напасешься.
— Да уж, — довольно хмыкнул Чарли. — Это верно. — Он надолго умолк, потом сказал: — Ладно, детка, не обижай лошадок и звони нам, если что будет нужно. И вот что, Сэм… — В разговоре вновь возникла тягостная пауза. — Ты должна знать: мы все о тебе думаем и очень скучаем. Ты ведь это знаешь, да?
