Джейми Макгвайр - Мое прекрасное искупление (ЛП)

— Точно. Итак, почему бы вам обоим не упростить все в этом отделе и не закончить это нахрен?

— У тебя есть свои проблемы. Концентрируйся на них, а не на моих, — Я встала.

— Я видел, что с ним было… когда Камилла ушла в последний раз. Еще хуже было, когда он вернулся после аварии с Трентом и Ками. Ками выбрала Трента, но Томми никогда не переставал любить ее. Я не пытаюсь быть здесь говнюком, Лиис, но он мой друг. Я мог бы заниматься вашим делом, но Томми изменился, когда потерял Ками — и не в лучшую сторону. Он только сейчас стал показывать признаки того парня, которым он был, прежде чем она разбила его сердце.

— Томми? — сказала я, не впечатлившись.

Маркс вытянул шею в мою сторону.

— Это все, что ты запомнила из того, что я рассказал тебе? Это не какая — нибудь долбанная игра, Лиис. Я не пытаюсь держать его подальше от тебя. Я пытаюсь спасти его от тебя.

Как ни горько это было, я пыталась проглотить стыд. Мое напряжение было очевидным, потому что гнев в глазах Маркса угас.

— Я ценю то, что ты привязана к работе и сосредоточена, — сказал он. — Но если ты не можешь найти способ любить и работу и его, — не мучай его, пытаясь выяснить, есть ли у тебя сердце.

Стыд мгновенно сменился гневом.

— Подавись своим дерьмом, Маркс, — сказала я, прежде чем покинуть его офис.

Я пробежала через защитные ворота и прошла в свой офис.

— Линди, — начал агент Сойер.

— Не сейчас, — сказала я, захлопывая дверь в свой кабинет, чтобы поставить точку на этом.

И снова я была в своем кресле, спиной к стеклянной стене. Жалюзи были закрыты, с тех пор как Томас был здесь, но мне все еще нужно было чувствовать высокую спину между мной и кабинетом отдела.

После легкого стука дверь открылась. Из — за отсутствия приветствия и звука того, что кто — то садится на стул, я поняла, что это могла быть только Вэл.

— «Фаззи» сегодня?

— Не сегодня. Мне действительно нужно провести обеденный перерыв в спортзале.

— Окей.

Я повернулась.

— И все? Без пререканий?

— Мне и не нужно. Я наблюдала за тобой все утро. Сначала ты прячешься здесь, а Мэддокс вбегает за тобой. Потом показывается твой бывший, и Мэддокс здесь орет на всех, как обычно, — Она подняла брови, — Он плохо с этим справляется.

Я посмотрела в сторону.

— Я только что разбила Джексону сердце — опять. О чем, черт возьми, я думала? Я знала, что с Томасом что — то случилось. Черт, ты сказала мне в первый день, что он обжегся. Маркс прав.

Вэл застыла.

— Что сказал Маркс?

— Что мне надо держаться подальше от Томаса. Что я не смогла быть с Джексоном, и, вероятно, не смогу быть ни с кем другим.

Вэл состроила гримасу.

— Ты лжешь. Он не может быть таким долбаным козлом.

— Он такой, когда дело касается меня. И чтобы прояснить, да, я перефразировала это.

— Тогда, это говорят твои страхи. Но если тебе нравится Мэддокс, Лиис, не позволяй своим неудавшимся отношениям управлять следующими. Только то, что ты не любила Джексона, не означает, что ты не можешь любить Мэддокса.

— Он все еще любит ее, — сказала я, не пытаясь скрыть оттенок боли в моем голосе.

— Камиллу? Это она ушла он него, Лиис. Может, он всегда будет любить ее.

Меня охватило неприятное чувство, и я сжала плечи, на самом деле ощущая физическую боль, просачивающуюся через мои кости.

Мы не так долго знаем друг друга. Почему у меня такие сильные чувства к нему?

Но я не могла спросить об этом. Это делало меня слишком уязвимой, заставляло меня чувствовать себя слишком слабой.

Я произнесла единственный вопрос, который могла:

— Ты думаешь, он может любить двоих?

— Ты можешь любить одного? — огрызнулась она.

Я покачала головой, притронувшись пальцами к губам.

В глазах Вэл не было сочувствия.

— Ты действительно как — то провоцируешь это. Будь с ним или нет. Но Маркс прав. Не издевайся над чувствами Мэддокса. Я понимаю, однажды ты сказала ему, что эмоционально недоступна, но ты ведешь себя иначе.

— Потому что он мне нравится. Я думаю, больше, чем нравится. Но я не хочу этого.

— Тогда будь с ним честной и не подавай непонятных сигналов.

— Это трудно, когда все, что у меня есть, происходит здесь, — сказала я, указывая на место между моей головой и сердцем.

Она покачала головой.

— Я понимаю это, но тебе придется принять решение и придерживаться его, или ты просто будешь выглядеть стервой.

Я вздохнула.

— У меня нет на это времени. Мне надо делать мою работу.

— Тогда разберись со своим дерьмом и делай ее, — Вэл встала и покинула мой офис, не сказав больше ни слова.

Она была права. Маркс был прав. Джексон был прав. Не только я была не в состоянии экспериментировать с моей боязнью отношений, но и Томас не был тем парнем, с которым это стоило бы пробовать.

Я встала и прошла к столу Констанс. Не понимая, перехватило ли у меня дыхание, или я просто нервничала, я попросила о встрече со специальным агентом Мэддоксом.

— Он в своем офисе, — сказала Констанс, не проверив динамик, — Идите прямо туда.

— Спасибо, — сказала я, проходя мимо нее.

— Привет, — сказал Томас, вставая и улыбаясь, поняв, кто к нему ворвался.

— Я не могу…. сделать это. Я о свидании. Мне жаль.

Бдительность Томаса мгновенно усилилась, и я возненавидела себя за это.

— Ты передумала насчет Джексона? — спросил он.

— Нет! Нет… я не уверена, что могу относиться иначе к отношениям, чем это было, когда я уехала из Чикаго, и я не думаю, что будет честно пытаться сделать это с тобой.

Плечи Томаса расслабились.

— И все? И это твоя трагическая история?

— Что?

— Пока ты не посмотришь мне в глаза прямо сейчас и не скажешь, что тебе не понравилось, когда я поцеловал тебя сегодня утром, я не куплюсь на это.

— Я… ты… — Это был не тот ответ, которого я ожидала, — У тебя разбито сердце. Я только что разбила чье — то сердце.

Томас пожал плечами.

— Он тебе не подходил.

Он обошел свой стол и подошел ко мне. Я сделала несколько маленьких шагов назад, пока не коснулась массивного стола для конференций.

Томас наклонился всего в нескольких дюймах от моего лица.

Я отпрянула.

— У нас есть задание на следующей неделе, сэр. Мы, вероятно, должны сосредоточиться на плане.

Он закрыл глаза и вдохнул через нос.

— Пожалуйста, перестань называть меня сэр.

— Почему тебя это так беспокоит?

— Меня это не беспокоит, — Он покачал головой, смотря на мое лицо с такой тоской, что я не могла пошевелиться, — Наша задача — изображать пару.