— Кто же будет моим наставником?
— О, я полагаю, тут нужен кто-то, достаточно хорошо ознакомленный с твоей анатомией.
С этими словами Брэнд начал деловито ощупывать ее грудь, живот и бедра, исподтишка лаская ее. Волна желания вновь накатила на Ширли, она уже почти забылась в его руках, но в последний момент открыла глаза и возмущенно взвыла:
— Ты хотел сменить тему!
— И мне почти удалось. Почти. Просто мне попалась женщина, одновременно страстная и любопытная.
— Ну-ка, сядь вон в то кресло.
— Ой, холодное…
— Ничего, зато это отвлечет тебя от мыслей о… чем-нибудь другом! Так. Теперь рассказывай о шраме.
С этими словами она соскочила с кровати и устроилась у него на руках, водя пальцем по шраму.
Брэнд посмотрел на нее, потом погладил по щеке. Потом отвел взгляд и сказал негромко и спокойно:
— Я — незаконнорожденный.
Она задохнулась от неожиданности. Это было сказано таким тоном… будто некий маленький мальчик так часто страдал, слыша это слово, что в конце концов сделал его своим оружием, и первым произнося его в лицо обидчикам, не давал им возможности оскорбить себя…
— Моей матери было восемнадцать, она только что закончила колледж и начала работать в большом магазине, там же, в МакКейми. Ричард Ван Занд был самым богатым и влиятельным человеком в наших краях. Он брал себе все, что захочет: землю, деньги, скот, женщин… И только одна юная служащая магазина упорно отказывала ему.
Он дарил ей подарки, он летал вокруг ее ранчо на личном самолете, а когда он обещал ей развестись со своей женой — она поверила. Но когда Ван Занд получил то, что хотел, он выгнал ее. Через месяц она призналась матери, что беременна, — ее мать тоже выгнала ее. Ван Занд не хотел ее видеть.
Я родился раньше времени, и неопытный деревенский фельдшер изуродовал ее, а потом началось заражение. Ей велели лежать в больнице, но она знала, что умирает, и потому пошла к моему отцу. Единственное, чего она хотела, это чтобы он признал меня и дал мне имя. Она заплатила адвокату, и тот составил официальную бумагу о признании отцовства, которую Ван Занд должен был подписать…
Брэнд надолго замолчал, и Ширли думала, что он не сможет продолжать, но он заговорил снова, только голос стал низким и угрожающим.
— Ван Занд рассмеялся, разорвал документ и взял меня на руки. Этот парень родился ублюдком, ублюдком и умрет, сказал он со смехом. А потом добавил, что если моя мать хочет, чтобы он меня признал, он должен позаботиться о том, чтобы все об этом знали. Для этого он заклеймил меня, как своих коров…
— Клеймо… «Брэнд»…
Ширли почти простонала это, оцепенев от ужаса.
— Он достал нож и вырезал «V» на щечке ребенка…
Она трясущимся пальцем проследила, где заканчивается шрам. Вторая половина буквы уходила по подбородку.
— Твое имя…
— Тетка моя, по понятным причинам не любившая имя Ричард, которое было записано у меня в метрике, изменила его на «Брэнд». Она сказала, чтоб я не забывал. Кстати, это не единственное наследство от папеньки. Вероятно, он повредил лицевой мускул, именно поэтому у меня кривая ухмылка…
Моя мать умерла три дня спустя. Ее старшая сестра, моя тетка Филлис вырастила меня и моего кузена Лу в одиночку. Жили мы в трейлере, в целом поселке трейлеров. И все мое детство отец издевался надо мной, называя одним из бычков своего стада.
— Он… тебя знал?
— О да! Мне было около семи, когда тетка рассказала мне всю эту историю. Разумеется, немного в урезанном виде, однако куда откровеннее, чем обычно рассказывают малышам. Но моя тетка — отчаянный поборник правды, и я не могу ее за это винить. Короче, после этого рассказа я ощутил, что мне не хватает отца, и отправился к нему, чтобы задать самые разные вопросы…
— Он… тебе ответил на них?
— Он всегда отвечал одно и тоже. «Ты и так не подарок, а уж неприятностей от тебя…» В конце концов я привык. Со временем я понял, что ничего не потерял оттого, что у меня не было отца, а вот настоящей потерей была смерть мамы. Он ее использовал и выгнал. Умирать. И тогда я поклялся моей умершей юной матери… Я поклялся, что стану еще более могущественным и богатым, чем Ван Занд, настолько могущественным и богатым, что смогу уничтожить его, если пожелаю. Что использую свою власть, чтобы предоставить женщинам равные права с мужчинами. Что буду помогать им встать на ноги. Реформа женских тюрем — часть этого плана, поэтому она так важна для меня. Да, в тюрьмах сидят преступницы, но многие из них стали такими из-за мужчин, которые использовали их. Они заслужили право на вторую попытку. Они имеют право после освобождения получить работу и нормальную зарплату, чтобы не зависеть от мужчин, если они этого не хотят…
Ширли сидела молча, положив голову на плечо Брэнду и обняв его обеим руками. Он оказался совсем другим человеком, этот рыжий грубиян и амбициозный карьерист из техасского Капитолия. Брэнд носил в сердце столько боли, что она едва могла представить, как ему тяжело.
Она не расскажет ему о своем прошлом. Она не позволит ему отказаться от того, чему он посвятил всю свою жизнь. Как бы сильно она ни любила его, она откажется от того, о чем мечтала сегодня на рассвете, лежа на груди своего любимого мужчины…
Всю дорогу домой она спала, обняв Брэнда и прижавшись щекой к его спине. Только возле дома, когда Брэнд лихо затормозил, соскочил с седла и подхватил Ширли на руки, она открыла глаза. Его поцелуй показался ей жарче всех прежних. Ширли жадно ответила, зная, что это — последний.
Руки Брэнда обнимали ее властно и нежно, оберегая и защищая от всего мира. Ширли гладила одной рукой его шрам, а другой в последний раз трогала жесткие завитки его непокорных медных волос.
Он отстранился и заглянул ей в лицо с тем странным и сильным чувством в глазах, которое так пугало раньше Ширли. Она замерла, боясь услышать его слова и еще больше — свои ответные.
— Я знаю один из твоих секретов…
Сердце остановилось.
— Ты разговариваешь во сне. И я должен быть уверен, что ты сегодня сказала правду.
— Что же… я… сказала?..
— Ты сказала «Я люблю тебя».
— Это правда, Брэнд. Я люблю тебя…
В зеленых глазах заиграли золотые искры, улыбка медленно расцвела на пиратском лице рыжего Брэнда, но Ширли уже не видела этого, потому что отвернулась от него и твердым голосом закончила фразу:
— …но я никогда больше не увижу тебя.
Он на мгновение окаменел, и она воспользовалась этим, вырвалась и пулей влетела в дом.
С чувством шарахнув дверью, Брэнд швырнул свой шлем в кресло, повернулся — и замер. Ванесса стояла у стены, в руках у нее был стакан с коктейлем, на алых губах извивалась нежная улыбка, при виде которой Брэнда едва не передернуло.
