– Не надо так говорить, Сэм! Я ценю твою преданность, но боюсь гнусных подозрений. Дастина тоже беспокоят твои сомнения. Я знаю, о чем ты хочешь напомнить мне, – мы слишком мало знаем мистера Мориса, и я далеко не идеальная партия для красивого и талантливого мужчины. Но чтобы почувствовать сердечное влечение и то, что называют близостью душ, не нужны годы…
Самуил вздохнул – ему трудно будет просить об осторожности и осмотрительности эту неопытную девочку, изучавшую жизнь по романтическим книжкам и, конечно же, влюбившуюся со всей пылкостью в юного плейбоя. Он подсел поближе к Сандре и примирительно пожал ее руку.
– Попытаемся здраво проанализировать ситуацию. Извини, мне придется быть резким и даже жестоким… Я, конечно же, разузнал о твоем новом приятеле кое-что. Три года назад его с треском выгнали из редакции «Ироничного наблюдателя» за резкую статью о постановке молодого режиссера.
– Я знаю! Дастин терпеть не может, когда гомики вовсю распоясываются на сцене или на экране. Этот режиссер был самым поганым, воинственным геем, – пылко возразила Сандра.
– Допустим… Мистер Морис действительно окончил университет и считался неплохим журналистом. Однако своей карьерой он обязан некой голливудской звездочке, весьма неравнодушной к молодым красавчикам.
– И что же? Мы же не в восемнадцатом веке, Сэм. Такие отношения не казались странными даже Бальзаку. Дастин слишком деликатен и порядочен, чтобы пробиться самостоятельно в голливудском зоопарке. Кроме того, он лишен возможности устраивать свою карьеру при помощи денег. – Закончив монолог, Сандра опустила глаза. – Не трудись рассказывать мне о его многочисленных интрижках. У меня нет на этот счет иллюзий. Да я и не хотела бы получить мужа из монастыря.
– Ладно, детка… Но раз уж речь зашла о замужестве… Ты хорошо все обдумала?
– Что? Дастин хочет составить брачный контракт в мою пользу. Он намерен отказаться от притязаний на мое состояние.
– Великолепно! Бескорыстная, романтическая любовь! А ты представляешь, что такое быть женой… ну, в обычном, житейском смысле? Брак – это не только восторженные вздохи – это физическая близость, дети.
Закрыв глаза, Сандра проглотила комок и молча кивнула.
– Знаю. Я советовалась с доктором. Он считает, что препятствий к материнству нет. Хотя я вряд ли смогу родить самостоятельно. Но кесарево сечение – распространенный прием даже для вполне нормальных женщин.
– Я вижу, ты все обдумала, детка. – Самуил поколебался. – А скажи, почувствовал бы Морис это, как ты выразилась, «сердечное влечение», объяви Сандра Керри о своей финансовой несостоятельности?
– Как ты можешь, Сэм! Ведь это гадко, гадко… Гадко так думать прежде всего обо мне… Я не стала бы покупать себе мужа, если бы даже совершенно потеряла голову от любви! Нет… Дастин любит красивые вещи, жизнь на широкую ногу, но ему противны деньги.
Самуил глубоко вздохнул. Аргументы Сандры свидетельствовали как раз о том, что она полностью ослеплена вспыхнувшим чувством.
– Раз так – отлично. Мистеру Морису противны деньги, он отказывается от них, а значит – мы ничем не обязаны ему… Я лично верю в бескорыстные чувства. И тебе пора узнать, что не все обстоит так благополучно в унаследованных тобой капиталах. Видишь ли, детка, из колоссального состояния Маклинов осталось…
– Я знаю, знаю! Оставь этот чертов бриллиант, Сэм. Скажи лучше, что с нашей «Ласточкой»? Дастин мечтает совершить свадебное путешествие на личном самолете. Ведь мы хотим облететь весь мир! Сэм, я так счастлива!
Самуил опустил голову, подавив желание рассказать Сандре правду. Уж если девочка собралась в свадебное путешествие – она вправе получить его в самом лучшем виде. Что бы там ни случилось позже – песчаный замок не должен рухнуть, пока обездоленная сирота не получит хоть толику женского счастья. Сэм поклялся себе, что сделает все от него зависящее, чтобы Сандра провела медовый месяц как невеста с блистательным приданым.
– Не беспокойся, девочка. Все будет обставлено наилучшим образом. Самолет, прислуга, номера в лучших отелях… Я думаю, тебе стоит прихватить с собой доктора и небольшой автомобиль с устройством для кресла.
Сандра подняла на Самуила полные восторга и благодарности глаза.
– Ты делаешь то, что сделал бы для меня отец, Сэм. Я просто не знаю, как благодарить тебя…
– Постарайся быть счастливой как можно дольше. И не очень огорчайся, если… если… Эх, черт! Никаких «если»!
Самуил замолк и отвернулся. Он не мог вынести слез Сандры. Она тихонько всхлипывала, совсем как маленькая девочка, потерявшаяся в лесу. Сэм обнял худенькие плечи и прижал к себе.
– Не надо бояться, детка. Я – старый осел. Ты достойна счастья, и оно обязательно явится. Чтобы вознаградить тебя за все страдания… Все будет просто прекрасно, малышка… – Гладя ее волнистые, стянутые на затылке волосы, Самуил подумал: «Пусть этот красавчик только покажет коготки, и я сотру его в порошок».
… Из парижского отеля «Плаза», где прошла первая брачная ночь молодоженов, Шольц получил телеграмму: «Помолись за меня, Сэм. Я слишком счастлива».
Сандра понимала, что не в состоянии дать мужу полноценную близость. О том, сможет ли она сама получить радость от интимных отношений, Сандра не думала. Находиться рядом с Дастином, смотреть на него, слышать его голос, называть мужем – было таким неизъяснимым блаженством, что мечтать о каких-то иных радостях не приходилось. Но Сандра даже не могла вообразить, каким наслаждением окажется для нее брачная постель.
Апартаменты для новобрачных отличались особой роскошью, распаляя воображение. На стенах – копии Ватто, мебель в стиле Людовика Красивого напоминала о любовных приключениях галантного века. Бережно раздев, Дастин отнес жену на огромное пышное ложе, увенчанное балдахином. Глядя на ее обнаженное, неподвижное тело, он начал медленно раздеваться. Сандра следила за движениями мужа как завороженная. Она впервые видела обнаженного мужчину, а Дастин был похож на молодого греческого бога. Он присел у ее длинных, ничего не чувствующих ног и медленно провел руками по всему телу.
– Ты прекрасна, девочка… У тебя чудесная, девственная грудь и эта трогательная, прозрачная худоба… А здесь и здесь (он прикоснулся губами к бедру и коленям в тех местах, где остались следы от ожогов) тебя поцеловал огонь.
От волнения Сандра начала дрожать, он лег на нее, согревая своим телом, и закрыл побледневшие губы страстным поцелуем.
Сандре казалось, что они занимались любовью бесконечно. Она была послушной игрушкой в руках Дастина, получавшего огромное удовольствие. Это нельзя было сыграть или изобразить – Сандра возбуждала мужа, а ее полуобморочное состояние доставляло ему особое наслаждение, как и полная безучастность нижней части тела. Он мог делать с ней все, что вздумается, ловя в расширившихся зрачках искорки смятенного сознания.
