Рив взял у нее из руки бокал и, поставив оба бокала на землю, обнял ее. Положив голову к нему на плечо, Анна расслабилась.
— Как я рада, что все страхи и опасности позади!
— Но ведь это означает, что моя работа здесь окончена, — с грустью произнес Рив.
— Что?! — Она отстранилась от него.
— Моя команда уже собралась. Мы уезжаем утром.
— Уезжаете? — переспросила она, словно не понимая, о чем он говорит.
— Моя работа окончена, Анна, — повторил он.
— Но этого не может быть. Я… я имею в виду… ведь у меня были планы…
— Спектакль окончен. Я уезжаю и больше вас не увижу, — сказал Рив, обращаясь скорее к себе, нежели к ней.
— А как же Джин Луис? Вы ведь хотели чему-то научить его.
— Я проведу с ним еще немного времени перед отъездом.
— И все?
— Анна, поймите, мне нечего больше здесь делать. Если вас беспокоят отзывы прессы, то мы можем сказать, что расстались друзьями. Над этим работают сейчас мои люди.
Она беспомощно смотрела на него и, не зная, что сказать, сказала правду:
— Но я… люблю вас.
Рив взглянул на нее. Его лицо казалось мужественным и несчастным при лунном свете.
— Я тоже вас люблю, — произнес он.
Ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди при этих словах, которые она так давно хотела услышать.
— Значит…
— Ничего не значит, — отрезал Рив. Он встал и отошел от нее. — Ничего не выйдет, Анна.
— Что не выйдет?
— Мы не можем быть вместе.
Анна вскочила.
— Да почему же? — воскликнула она.
— Вы наследная принцесса, а я бывший солдат, работающий не покладая рук, чтобы добиться какого-то социального положения и репутации.
— Но ваше дело можно легко перенести сюда, — в ее голосе уже звучало отчаяние.
— Да поймите, у нас ничего не получится.
— Но почему?
— Мы едва знаем друг друга. Нас на время соединили обстоятельства, так как вам и вашему сыну грозила опасность. Мы бы никогда не встретились в обычной жизни.
— Вы не ответили, почему мы не можем быть вместе, — настаивала она.
Он опустил руки.
— Потому что я не принц.
— Большей нелепости я от вас не слышала! — Ее начинало раздражать его ослиное упрямство. — Джейс тоже не принц, но это нисколько не помешало ему жениться на моей сестре.
— Алексис — не наследная принцесса.
Анна видела его твердую решимость и понимала, что переубедить его вряд ли получится. Значит, Гай был прав? Он понимал, что, закончив работу, Рив сразу же уедет. Он понимал, а она нет.
— Выходит, вы танцевали со мной весь вечер, потом привели сюда, захватив бокалы с шампанским, чтобы попрощаться?
— А вы думали, чтобы сделать предложение?
— Нет, но я не ожидала от вас такой глупости — уехать вот так… Впрочем, вы говорили, что никогда не сближаетесь с клиентками, а я на какое-то время забыла об этом. — Она посмотрела на него очень холодно. — А целовать меня тоже входило в ваши обязанности? Или вам было интересно, сможете ли вы заставить принцессу влюбиться в вас? — Она знала, что это неправда, но не могла сдержаться.
— Нет, Анна, — Рив нервно провел рукой по волосам. — Я говорил, что стал одержим вами.
— К счастью, одержимость можно вылечить, — сказала она со злостью.
— Боюсь, что нет.
— Значит, вы твердо решили уехать?
— Да, — ответил он. — Я должен. — Он протянул ей руку. — Давайте я провожу вас.
— Это не обязательно, — сказала она холодно. — Я в своем доме. И вряд ли могу здесь заблудиться. К тому же, если мне понадобится сопровождающий, я попрошу Гая Бернарда. Он сделал мне предложение сегодня утром, так что, надо думать, ему будет приятно проводить меня.
— Что вы такое говорите? — с изумлением проговорил Рив.
— Давайте, мистер Стрэтон, уезжайте. Ваша работа закончена, и вы ясно дали мне понять, что не намерены здесь оставаться. Ну, мы и без вас обойдемся.
Анна прекрасно понимала, что говорит не то. Ей хотелось сказать ему, как сильно она его любит, как хочет, чтобы он стал ее мужем, чтобы помог ей воспитывать Джина Луиса похожим на себя, а не на Фредерика. Но умолять его она не собирается.
— Анна, подождите! — взмолился Рив.
— Зачем? Видимо, мы с вами по-разному понимаем, что такое любовь.
Он поднял руку, словно пытаясь остановить ее, но ничего не сказал, и она ушла, оставив его одного в ночном саду.
— Паршивая погода, — сказал Рив, глядя из окна своего офиса на поток проезжающих машин. Небо Вашингтона было затянуто серыми тучами, не переставая, накрапывал мелкий осенний дождик.
Вот уже неделя, как он сбежал из Инбурга, сбежал, как последний трус. Перед отъездом он немного позанимался с Джином Луисом. Услышав о его отъезде, мальчик заплакал. Анна же даже не попрощалась с ним. И поделом тебе, говорил он себе. Все твои беды оттого, что ты преступил незыблемое правило и сблизился с клиенткой. Именно с этого момента ты стал вести себя по-идиотски, из-за чего чуть было не похитили Джина Луиса. Где твоя хваленая воля? Как ты мог позволить себе поддаться безумным желаниям? Ты поступил, как мальчишка, чем доставил страдания не только себе, но и ей.
Да, он вел себя ужасно. Но ничего уже не изменишь, они полюбили друг друга. Он уже скучал по ней, ему хотелось слышать ее голос, успокаивать ее, учить ездить верхом, просто смотреть в ее зеленые глаза и наблюдать за сменой выражения в них. Он скучал и по ее сыну.
Мысль о том, что она может выйти замуж за Гая Бернарда, сводила его с ума. За Бернарда! За этого бездельника, который слоняется по дворцу, ожидая, что ему поднесут на блюдечке какую-нибудь работу! Впрочем, теперь он, видимо, считает главным своим делом женитьбу на наследной принцессе.
Может, ему не стоило уезжать? Может, Анна права, может, у них все… получилось бы, если бы он остался? Ведь любовь — это не то, что можно просто взять и выбросить из своего сердца. Он долго думал, прежде чем принять решение. Неужели он ошибся?
А вдруг она и вправду выйдет замуж за Бернарда? Эта мысль причинила ему такие страдания, что он выскочил из-за стола, подбежал к двери и широко распахнул ее.
— Дженни, достаньте мне билет на самолет, отправляющийся в Париж. Я возвращаюсь в Инбург.
В дверях внезапно появился Брэд Стивенсон.
— Если вы возвращаетесь, чтобы видеть принцессу Анну, то можете не терять времени. Ее нет в Инбурге.
— Нет в Инбурге? Но где же она? Не хотите же вы сказать, что она вышла замуж за этого Бернарда и что у них сейчас медовый месяц?
Брэд выдержал паузу, улыбнулся одними уголками губ и, посмотрев на Рива так, как смотрел, когда собирался поставить ему мат в шахматах, произнес:
