— Вы, аристократы, умеете сделать это красиво, — хихикнула Джемма. Похоже, ей тоже было немного не по себе.
— У нас это в крови, — пробормотал Айвен, думая только о том, что нужно побыстрее оплатить счет и отправиться домой, где никто не потревожит их с Джеммой, где они окажутся совсем одни, и можно будет…
Яркая вспышка на мгновение ослепила его. Отчаянно моргая, Айвен повернулся, пытаясь понять, что произошло, и похолодел: в двух шагах от столика стоял прилично одетый человек, державший в руках фотоаппарат. Прежде чем Айвен успел открыть рот, папарацци развернулся и побежал к выходу из ресторана; растерявшиеся официанты не стали его удерживать.
Айвен перевел взгляд на Джемму: она мгновенно побледнела и выглядела огорченной.
— Мы немедленно уходим. — Не выпуская руки Джеммы, Айвен поднялся. К нему уже спешил взволнованный метрдотель. — Счет. Сейчас же.
— Простите, простите! — Метрдотель тоже явно растерялся.
— Как этот человек пробрался сюда?! — рявкнул Айвен. — Почему вы не обеспечиваете безопасность своих клиентов, впускаете наглых журналистов? — Он понимал, что метрдотель, по большому счету, не виноват (папарацци был одет очень прилично, и его, видимо, просто приняли за посетителя), однако расстроенный вид Джеммы, которая только что светилась от счастья, заставлял МакРуанна почти кричать.
— Ресторан приносит свои извинения. Ужин за наш счет…
— Айвен, пойдем, — тихо сказала Джемма. — Пойдем, пожалуйста.
Не говоря больше ни слова, Айвен развернулся и пошел к выходу, ведя за собой Джемму.
В такси они молчали. Сидели на заднем сиденье, держась за руки, не глядели друг на друга. Айвен большим пальцем гладил ладонь Джеммы, она отвечала успокаивающими пожатиями. Мимо пролетали огни реклам и вывесок, переливы неонового света струились по оконному стеклу, бежали по нему разноцветным дождем; шли по тротуарам смеющиеся люди — лондонский вечер только начинался и обещал быть хорошим, но настроение было безнадежно испорчено.
Войдя, свет зажигать не стали. Джемма заперла дверь, и Айвен тут же заключил возлюбленную в объятия. Она ответила на его страстный поцелуй без энтузиазма. Айвен отстранился и посмотрел Джемме в лицо, едва различимое в полумраке.
— Ты так сильно расстроилась?
— А кто бы не расстроился, Айвен? — Она горестно покачала головой. — Это ужасно неприятно. Я сильная женщина и могу многое спокойно стерпеть, но в тот момент папарацци был совершенно некстати. Испортить такой момент…
— Я понимаю. — Айвен обнял ее крепче. — Я все понимаю. Это пройдет, Джемма, я говорил тебе, что рано или поздно они от нас отстанут. Главное — это мы с тобой.
— Конечно. — Джемма вздохнула. — Это самое главное.
В этот раз она ответила на поцелуй гораздо более пылко.
От того вечера в ресторане на душе у Джеммы остался неприятный осадок. Все было так хорошо, она была так счастлива — и вдруг очарование момента (возможно, самого важного в ее жизни) за одно мгновение оказалось разрушено фотографической вспышкой. На следующий день снимок, конечно, появился в одной из газет. Парочка выглядела более чем романтично, однако в статье ни о какой романтике речи не шло. Один заголовок — «Золушка наконец потребовала у принца кольцо!» — чего стоил. Джемма расстроилась до слез. Айвен посоветовал не обращать внимания, но как можно не обратить внимания на такое?
Все ее предыдущие романы никого не интересовали, кроме друзей, выслушивавших животрепещущие подробности, и мамы, скрупулезно интересовавшейся, не сделал ли очередной поклонник предложение и правда ли, что он работает финансовым директором. Теперь же, оказавшись под прицелом фотокамер и диктофонов, Джемма не знала, как себя повести: все, что она сделает и скажет (или наоборот, не сделает и не скажет), будет использовано против нее, потому что с самого начала пресса отнеслась к ней негативно, и курс явно было поздно менять. Чем она заслужила такую нелюбовь, мисс Стамп понять не могла. Видимо, английский народ оказался гораздо большим приверженцем традиций, чем ей раньше казалось.
Зато семья Джемму поддерживала. Родственники наперебой звонили ей и выказывали свое восхищение. Молодая женщина понимала, что кое-кто из них преследует свои интересы — все-таки породниться с аристократической семьей очень почетно, — однако пока от нее ничего не хотели, только произносили слова поздравления и ободрения. Мама так вообще названивала по три раза на дню, отвлекая Джемму от деловых переговоров и смеша Айвена, когда просила дать ему трубку. С миссис Стамп жених знаком еще не был, это удовольствие ему предстояло в ближайшие выходные, и мама извелась, пытаясь понять, как лучше подготовиться к встрече с будущим зятем голубых кровей.
Замученная пристальным вниманием прессы, Джемма смутно осознавала, что упускает из виду множество прекрасных мелочей, которые могли бы сейчас с ней происходить — и происходили, только она не могла уделить им должного внимания. Совместные походы по магазинам; трогательные прогулки в парке, когда держишь возлюбленного за руку и это возносит тебя на седьмое небо; обеды в маленьких кафе за выставленными на улицу столиками, когда мороженое тает в стеклянной вазочке, а мимо бегут беспечные прохожие; места в кинотеатре на последнем ряду, чтобы можно было без помех целоваться, особенно если фильм скучный… Все это было доступно им с Айвеном, но Джемма теперь отовсюду ждала подвоха. Ей казалось, что стоит им расслабиться и перестать обращать внимание на окружающую действительность, как из темного угла выскочит ретивый папарацци и навсегда испортит момент ослепительно яркой вспышкой.
— Ты стала какая-то дерганая, — заметила мама, когда Джемма заглянула к ней на неделе, буквально на полчаса, чтобы обсудить визит Айвена на уик-энд. — Неужели так много работы?
— Будто бы ты не понимаешь! — Джемма с остервенением вонзила зубы в свежую домашнюю булочку. Обычно деловая IT-директор присматривала за собой в плане поглощения калорий, но сегодня ей было наплевать. — Меня доводит до ручки эта шумиха в прессе. Как будто им всем больше нечем заняться, только обсуждать нашу личную жизнь. К тебе журналисты еще не наведывались, кстати?
— Ну нет, попробовали бы только! Я бы не пустила их на порог, — усмехнулась миссис Стамп.
Джемма понимающе покивала: вооруженная половником, ее мамочка становилась очень и очень опасна.
— Если они придут, так и сделай. А еще лучше, размозжи кому-нибудь голову скалкой! — кровожадно посоветовала Джемма.
— Ты стала очень жестокой, дорогая моя.
