Задохнувшись от его фантазии, которая от моей отличается аморальность, я выдыхаю.
— Опять твои изысканные комплименты.
— Всего лишь говорю, что думаю, — шепчет он и принимается теребить соски кончиком языка. То один, то другой, пока его руки массируют грудь. Боже... Марк. Только не останавливайся.
— А что еще ты думаешь, — так хочется мне знать.
— Что у тебя отличная растяжка. Так что сейчас я задеру тебе ноги и вылежу влажную киску. Или она уже такая мокрая, что из нее течет?
Ох...
— А еще? — жадно вслушивалась в его бесстыдные, влажные фантазии. Столь же грязные, как нежные мои.
В вышине неба не видно ничего. Просто тьма, что сгущается все сильнее. Покрывает кожу тенями и жаром. Упавшая на щеку капля, даже не мешает удовольствию, что ураганом крутит внутренности, что ливнем увлажняет место между ног, откуда уже, и правда, стекает по бедру капля. Горячая. Густая.
И все от его слов, от его наглых действий.
Уже не в силах терпеть это длительное напряжение, начинаю елозить по капоту, отделенная от него лишь тканью свитера и Марк, словно голодный зверь вдруг долго путешествует по мягкому животу, врезается кончиком языка в пупок и резко уходит ниже.
— Бля... Какой запах, — говорит он скорее себе и вдруг втягивает в себя набухшие половые губы, так что внутри буквально стреляет электрический разряд.
— Господи, Марк, — не в силах молчать, я вою, сдавливая свои груди сама. Он не отвечает. Он занят, черт возьми. Тем, что закидывает мои ноги себе на плечи, приподнимается и принимается алчно вылизывать розовые складочки. Постоянно задевает тонкие струны нервной системы, когда щелкает кончиком по пульсирующему клитору.
Глава 60.
*** Марк Синицын ***
Макс Барских - Полураздета)
Запах. Он такой, что едет крыша. Мысли в голове витают, не давая сосредоточится, словно я в пьяном угаре. А думать и не хочется. Есть занятие поинтереснее.
Языком врезаться в тугую щель, как в самый сладкий десерт. Глаза даже закрывать не хочу. Мне кайфово смотреть, как розовая плоть под ударами пульсирует. Еще круче наблюдать за Дашей. Как она свою грудь сжимает. Как вертит головой из стороны в сторону. Как ногами дергает, а я только сильнее пухлый зад сжимаю, уши себе мягкими бедрами грею.
Так отлично видно, как розовая дырка смазкой истекает.
Еще лучше, если ноги с плеч спустить и широко в стороны развести. Ох, черт, пальцы сами тянутся щелку пошире сделать, нутро, словно темный омут рассмотреть, из которого капля прозрачная выделяется.
Как же это грязно.
Как же хочется уже туда солдата своего вогнать с проверкой, так ли там туго, как на вид.
Но ждем.
Ждем.
А пока продолжаем губки пухлые обильно вылизывать.
— Марк! Марк! – стонет малышка, извивается, а я только давление усиливаю.
Знаю, что скоро кричать будешь, сотрясаться всем телом, кончать. Чтоб с полным правом дать возможность забрать то, что давно принадлежит мне. Ты сама предложила. А сегодня окончательно подтвердила свое решение.
И больше нет шанса на отказ.
Прямо сейчас я растяну под себя твоё мокрое влагалище, чтобы член вошел как надо. Чтобы, до конца киску твою узкую заполнил.
Знаешь, а ведь он уже готов. Ноет там внизу, горит адским пламенем, набухает, готовый вот-вот взорваться. Из-за тебя.
Все, сука, из-за тебя.
Но я терплю, вылизываю густые, терпкие соки. Терплю, зная, что осталось совсем немного. Ты уже на грани, уже глаза закрыла и в кровь кусаешь губы.
В голове шумит так сильно, словно оказался внутри двигателя тачки. И сердце работает на износ. Так жарко и даже комар, укусивший задницу не становится помехой скорой ебле.
Потому что дорвался. Потому что ожидание окупилось во сто тысяч крат.
А я ведь еще даже не в тебе.
— Марк, еще! – вдруг заводишься ты сильнее, начинаешь мелко сотрясаться, мышцы ног напрягать. Я с напором поддаю жару. Жалю жалом клитор, надавливаю. Большими пальцами, поглаживаю твои набухшие, половые губы, пока остальные пальцы попку пухлую мнут.
Ты думаешь хорошо тебе одной? Меня уже самого колбасит, как в лихорадке.
По вкусовым рецепторам лезвием водят все чаще. Так все внутри сжимается, хочется вылизывать, глотать, наблюдать за тем, как ты будешь кончать, выгибаться. Словно пораженная в грудь молнией и звонко кричать. Кричать, оглушая меня и делая невероятно счастливым.
Даша часто дышит, успокаивается, а я уже встаю, сжимаю основание члена пальцами, чтобы хоть снять часть напряжения. Головку набухшую к щели подставляю.
Блять, никогда не видел этого вот так.
Любой секс на бегу. По-быстрому. Фаст Фуд для всех.
А это блюдо только для меня. Уже готовое, истекающее соками, пахнущее так, что торкает, в мозг бьет, к паху потоком крови спускается.
Поглаживаю вход толстой головкой верх-вниз, растягивая слюну и соки по киске, что губками прикрыта. Затаиваю дыхание. Есть ощущение, что сейчас собираюсь в прорубь нырнуть.
Решение принято, лучше сделать это быстро, как пластырь оторвать. Говорят, девкам вроде больно первый раз должно быть.
Втягиваю воздух, и с шумным вдохом раздвигаю складки. Еба-ать! Сейчас. Сейчас. Почти.
Толкаюсь глубже.
Чувствую, как Даша деревенеет, мой член уже дрожит, а яйца оглушительно звенят от напряжения.
— Марк…
— Молчи, блять, — сейчас вообще не до разговоров, тут такое происходит. Сердце пускается вскач, все чувства до предела обострены, словно натянутая тетива стрелы.
Я поднимая взгляд от завораживающего зрелища первого проникновения, замечаю, что и Даша, словно безумная, взъерошенная, как после бега от санитаров, смотрит туда же.
Два психа.
Разве может быть что-то лучше девушки, которая кайфует от процесса совокупления, так же как ты. Ты, ты, Даша. Только ты мой кайф.
Сама чуть поддаешься бедрами, поднимаешь голову и киваешь. Предвкушаешь сладенькое? Сейчас начнется самое интересное.
— Сделай же это. Не томи.
Со звериным оскалом поддаюсь всем телом вперед надавливая сильнее, чувствую как пульс пульсирует в висках, а тело почти плавится в огне твоей плоти.
И так туго, словно член в тисках сжимают.
Ох…. Да!
Чем дальше толкаешься, тем больнее. Но и назад не хочется, как в воронку затягивает. Хочется уже с размаху загнать член туда, но я наслаждаюсь, каждой секундой трения.
— Стой, — вдруг толкаешь меня ладонями в грудь, когда уже упираюсь в подобие пленки. Натягиваю. Злишь только. Я же предупреждал! – Стой, Марк мне больно! Подожди немного. Правда, словно огнем жжет.
Твои рывки делают только хуже.
Поднимаю ногу, ставлю на капот, хватаю шею пальцам, продолжая другой рукой поглаживать чуть покрасневшие половые губы, чтобы ты не дергалась.
И все, Даш. Не могу больше.
— Поздно, — вторгаюсь до конца, и тело как будто кипятком обливают. Да не разом, а прямо струей, чтобы каждую клетку тела обжечь. Сварить меня в этом ебаном ощущении. — Блять!
Шумно выдыхаю горячий воздух, задрав в голову, чувствую в лице пылающий жар. При этом знобит, словно все чувствительные точки в теле пришли в боевую активность. Прикрываю глаза, пытаясь отдышаться, чувствуя, как член в тугом, влажном плену.
И только разбухает сильнее.
Сука, это же просто секс. Просто вставил, вытащил и пошел дальше. Чего ж так херово-то? Аж сердце болит.
Сквозь туман испытанных эмоций, что бьют точечно прямо по нервной системе, чувствую легкое жжение в груди.
Даша вцепилась ногтями и шумно дышит, как будто сдерживая рыдания, но слезы все равно дорожками по щекам текут.
— Если бы ты знала, как мне охуенно, — приближаю к дрожащей титьке губы. Касаюсь соска, потом губ. — Ты бы улыбалась.
— Ой, заткнись и вытаскивай уже свою кочергу. И кто вообще сказал, что секс - это приятно?
Мне хочется смеяться. Мне хорошо, как после затяжки травки. Круто, что даже сейчас Даша не теряет своего чувства юмора. Это является непосредственной частью, ингредиентом, блюда, который я так полюбил.
