- Ты бы если мне только сказал сейчас, что все назад можно вернуть… я бы все сделала. Слышишь? Дочь у нас есть… А я бы тебе тоже сына родила. Вань… я люблю тебя, понимаешь?
Он схватил ее за запястья и силой сжал прежде, чем Светлана бы сделала что-то большее. Последнее, чего хотелось сейчас, - отбиваться от пьяной женщины, которая вообразила себе черт-те что.
- Не идеальный я, Свет, - устало сказал он, отступая. - А Мия - идеальная. Только не в том смысле, что ты бы в него вложила. Для меня - идеальная. И другой мне не нужно. Это все, что тебе ответить могу на твои вопросы. Ничего нельзя вернуть назад. Закон такой у жизни есть. Хреновый. Ничего назад не возвращается.
Он горько усмехнулся. Света стояла, смотрела на него и в глазах ее запальчивость сменялась тем, что чувствовал и он сам. Скорбь это, что ли, была? Да, наверно, именно это определение подходило как нельзя лучше к тому, что он чувствовал.
- Я делаю это для того, чтобы быть честным перед женщиной, которую люблю, - пояснил то, с чего и завязался их разговор. - И очень надеюсь, что у меня есть хоть крохотный, но все же шанс.
Открыв дверь, он вышел за порог и, прежде чем уйти, добавил:
- Ради него я землю зубами грызть готов.
Он осторожно притворил дверь, тем самым словно отрезая Светлану от себя, после чего отправился в свой безликий и неуютный номер. Где не было самых главных людей его жизни - жены и сына. Но это с ними троими сотворил он сам. Своими руками.
Последующие дни были и впрямь похожи на агонию. Ожидание убивало, но сейчас Иван мог позволить себе лишь его. Его будни составляли набившие оскомину стены, отсутствие аппетита и крепкое пойло, которое он вливал в себя щедрыми порциями.
На работу не ходил - взял целую неделю отгулов. Заслужил, ведь до рождения Ваньки работал, как проклятый, брал заказы, особенно те, с которыми не справлялись остальные. Потому что ни Мия, ни его сын не должны были ни в чем нуждаться.
И они не нуждались. Сейчас - даже в нем самом. А он без них не хотел ничего.
В момент, когда пришло уведомление о том, что результаты готовы и им можно подъехать в клинику, чтобы с ними ознакомиться, Иван как раз раздумывал о том, не написать ли Мие. Нет, конечно, они общались за эти дни, но посредством смс. Обычных, даже каких-то обезличенных, что ли. Словно чужие друг другу люди.
Сейчас же хотелось просто взять и высказать все то, что чувствовал. О чем думал, переживал, за что боялся… Начать с того самого момента, когда он впервые ее увидел. Рассказать, каким настоящим спасением она стала для него. Как он сначала не видел в ней ту единственную, с которой бы хотел прожить до конца своих дней. Но потом понял - Мия одним своим присутствием, своим светом, своей любовью выводила его туда, где ему было так хорошо и так свободно.
Раздался короткий стук в дверь. Ваня поднял взгляд от экрана телефона, на котором висело сообщение из клиники, и хрипло выдохнул:
- Войдите.
Он уже знал, что это Света. Она словно чувствовала, когда именно приходить. И точно, стоило только ему разрешить, как Светлана вошла в номер. Выглядела она посвежевшей и отдохнувшей, в отличие от него, вероятно, сейчас больше похожего на привидение, чем на прошлого Ивана Онежского.
- Ваааань… так! - возвестила Светлана, обозревая окружающую обстановку. - Будем приводить тебя в порядок.
За то время, что прошло с момента визита в клинику, они со Светой почти не виделись. Он лишь узнавал у них с Лизой каждый вечер, как прошел день. А они… они выполняли все его инструкции, попросту сидя в номере и никуда не высовываясь. Вот такая вот индивидуальная тюрьма для каждого из них.
- Результаты анализов пришли. Нужно ехать, - выдохнул Иван, поднимаясь с кровати.
Ему показалось, или Света была вовсе не удивлена? Впрочем, это длилось лишь мгновение. Глаза Светланы округлились и она, скрывая улыбку, спросила:
- Почему сразу не сказал?
- Только узнал сам, - отрезал он и, кивнув на дверь, добавил: - Иди Лизу собери. Я в душ, такси вызову и поедем.
Свету как ветром сдуло, а Ваня остался стоять, глядя ей вслед, и вновь в душе его царило лишь одно желание. Бежать.
Он взял конверт дрожащими пальцами. Смял так, что треть бумаги едва не перетерлась в его руке. Здесь, в его ладони, был или приговор, или амнистия. Или индульгенция, ведь он уже столь много за нее заплатил. Непомерную цену, которую заплатить не пожелал бы и врагу.
- Ну… открывай, - шепнула хрипловатым голосом Светлана и Иван разорвал конверт.
А потом жадно вчитался в расплывающиеся перед глазами строки. Ничего… Он не видел в этих символах, буквах и цифрах ровным счетом ничего. Ничего не понимал.
- Можно? - спросила Света, и Ваня отдал ей конверт.
Сам уже все знал. Результаты отпечатались в его мозгу, хотя сознание усиленно блокировало то, что он увидел и понял.
- Да… да, я же говорила!
Голос Светланы раздавался рядом то гремящим шепотом, что самым тихим во вселенной криком. Точнее, это ему так казалось, потому что Иван до сих пор не мог ни осознать, ни прочувствовать.
- Вань… теперь все в наших руках, слышишь?
Света бросилась к нему. Запихнула бумаги в сумку, прижалась к Ивану так крепко, что ему показалось, будто его душат. Впрочем, эти ощущения были весьма близки к тем, что он действительно испытывал.
Лиза взаправду была его дочерью. И это, казалось, поставило сейчас крест на вероятном примирении с Мией, на которое он так надеялся.
Отстранив Светлану, он перевел взгляд на застывшую в метре от них девочку. Его дочь. Да, это была его плоть и кровь. И Света была права - теперь все сосредоточилось именно в его руках, потому что он мог вновь обратиться к тем, кто способен был помочь, чтобы придать ускорение всему, что должно было последовать.
- Поезжайте обратно в отель на такси, - выдавил он из себя.
- А ты? - удивленно спросила Светлана.
- Мне кое-куда нужно, - ответил он и, развернувшись, направился к выходу из клиники.
Ему до чертиков было необходимо увидеть Мию и сына. Потому что прямо сейчас, в эту самую секунду у Ивана возникло чудовищное ощущение, что он не только их потерял, но еще оба они находятся в смертельной опасности.
Оснований для этого ровным счетом не имелось, но Иван, наскоро поймав первую попавшуюся попутку, сел в нее и, назвав адрес, попросил доставить его по нему как можно скорее.
Дни тянулись один за другим в каком-то рваном ритме, где я пыталась успеть везде и все - быть со своим ребенком, заниматься подработкой и иногда позволять себе развеяться в обществе Виктора.
С того раза, когда столкнулся у меня дома с Иваном, он всегда звонил и деликатно спрашивал, может ли заглянуть или не хочу ли я прогуляться. Не давил, ничего не просил и я понемногу привыкала. К его присутствию и дружескому участию. К своей изменившейся реальности. К тому, что моя жизнь больше не будет прежней.
И к сухому общению с мужем, с которым все свелось лишь к обмену короткими смс-ками.
Я часто вспоминала то, что сказал мне Ваня в последнюю встречу - что мы с Никиткой ему нужны. Что я нужна. Но где все это было на деле? Где он был сейчас? Не с нами. Вопреки всем своим словам.
Хотелось бы не чувствовать горечи от этого осознания, но она была. Никуда не исчезла, не делась - я просто с ней сжилась. Настолько, что практически перестала замечать. Но от этого она не перестала существовать.
Первые обиды утихли, утратив свою остроту, но осадок остался. Наверно, все дело было в том, что в глубине души мне хотелось верить - Ваня и впрямь все исправит, как обещал. Сделает что-то такое, после чего я ему вновь поверю. В него поверю…
Но время шло, а ничего не менялось. И только пустота внутри медленно зарастала обыденностями. Не до конца, а ровно настолько, чтобы позволить мне верить, что я сумею прожить и без Вани.
