но у меня стойкое ощущение, что со мной в Лагуне был не он.
– Почему? – замираю я.
– Видишь, у него на руке след от часов?
– Да, – киваю я, глядя, как Адам потирает подбородок забинтованной рукой, дожидаясь тишины. – Словно он полдня, как ты, лежал на солнце в часах, а теперь их снял, – шепчу я как можно тише.
– Угу, – задумчиво мычит она, – только со мной он был без часов, и никакого следа на его руке не было.
И понятия не имею, что дальше будет делать с этим знанием Кейт. Но я предупреждать, что она их почти «раскрыла» не собираюсь. Пусть выкручиваются как хотят. Я зла, я расстроена, у меня месячные. Надо мной посмеялись, меня используют, со мной играют как с собачкой: поманят лакомством и отдёрнут, а я прыгай. Нет, сейчас я не склонна к широким жестам. Пусть сами разбираются, им наверняка не привыкать.
– Спасибо, что наконец, позволили мне сказать, – складывает Адам перед собой ладони, дождавшись, когда в зале затихнут. – Потому что, честно говоря, миссия у меня неприятная. Все вы знаете, что в особняке произошёл неприятный инцидент: у некоторых девушек пропали вещи. И они были найдены у Аниты, – обращает он свой безмятежный, я бы сказала, ласковый взгляд в сторону чернокожей красавицы.
В тот же момент всех словно смывает волной на шаг в сторону от Аниты. И только я двигаюсь против течения и встаю чуть сзади от неё, но рядом. И словно заслонив собой, слегка сжимаю её руку.
– Мы со службой охраны просмотрели записи камер, – делает Адам паузу. – И точно знаем, кто это сделал.
– Кто? – тут же выкрикивает из зала кто-то самый нетерпеливый.
– Я скажу только одно, – широко улыбается он в ответ. – Не Анита.
Её облегчённый выдох, наверно, услышал весь зал, и вот пальцы от её пожатия захрустели только у меня.
– Э, потише, – забираю я у неё руку.
– А кто? – звучит из толпы тот же голос.
– Я не буду разглашать эту информацию. И никого в этот раз не выгоню. Кто это сделал – знает сам. На первый раз прощаю. Все мы порой ошибаемся. Но предупреждаю: если подобное повторится, больше я так великодушен не буду. С какой бы целью это не было сделано, скажу одно: я очень расстроился. И в следующий раз посчитаю это личным оскорблением и в своём доме подобное не потерплю. И, чтобы компенсировать неудобства девушкам, чьи вещи были украдены, я приготовил небольшие подарки. Пусть ничто не омрачает ваше пребывание у меня в гостях, – обращается он ко всем, а потом названных по именам приглашает рукой. – Прошу за мной.
И мы гуськом, цокая каблуками, бежим за ним по длинному коридору.
Как и обещал, Адам ничем меня не выделил, когда каждой девушке собственноручно вешал на шею золотую подвеску на тонкой цепи. Был спокоен, ровен, отстранён. Лишний раз даже не посмотрел в мою сторону. Хотя я так ждала от него хотя бы взгляда. И мне так невыносимо хотелось податься назад и прижаться к нему, когда его руки касались моей кожи. Когда его дыхание касалось моей макушки. Но, как и все, я поблагодарила его и ушла. А он окликнул и попросил задержаться не меня, а Аниту.
– Боже, какая красота! – приторно восхищается Кейт, рассматривая подвеску Софи. – А что у тебя? – осматривает она меня.
– То же самое, – бросаю я в ящик тумбочки бархатную коробочку с подарком. Свой кулон я с шеи уже сняла – не хочу ходить как инкубаторская.
– А что он подарил тебе на свидании? – пока Кейт расстёгивает на её шее тонкую цепь, спрашивает Софи.
– Серёжки, – кокетливо пожимает та плечами.
– Здесь есть такое негласное правило, – звучит голос Аниты, что чёрной тенью застыла, подперев косяк двери. – Эти серьги обязательно нужно надеть на второе личное свидание. Если оно, конечно, будет.
– Правда? – хмыкает Кейт. – И кто их установил? Эти правила.
– Никто, – пожимает плечами Анита. – Наденешь раньше – и он больше тебя не пригласит. Не наденешь на следующее свидание – и тут же вылетишь, раз не ценишь его подарки. Я предупредила. А дальше твоё дело как поступать.
– Спасибо, Анита, – киваю ей я.
– Не за что. А вообще я пришла сказать, что в пять часов Адам приглашает всех в сад. Держите, – кладёт она на кровать Софи конверт.
– Сказки Шахерезады? Что это значит? – оборачивается к ней Миранда, прочитав приглашение.
– Понятия не имею, – пожимает плечами Анита и, подмигнув мне, уходит.
А потом начинается такой кавардак.
Оказывается, к пяти часам нам предоставили не только полную гардеробную нарядов в восточном стиле, но и несколько гримёров, стилистов и визажистов, чтобы мы выглядели как настоящие наложницы в гареме.
И тридцать девушек несколько часов сурьмили брови, бренчали монистами, делали арабский макияж, лепили искусственные ресницы, в общем, старались как могли, чтобы явиться в огромный шатёр к султану при полном параде.
Но лучше всех в этом шатре, заставленном блюдами со сладостями, кувшинами с вином и прочими атрибутами турецких исторических сериалов был, безусловно, сам «султан».
В длинном расшитом золотом изумрудном кафтане, надетым прямо на голое тело и расстёгнутом на груди, в шёлковых шароварах под ним и босиком, он сидит на небольшом возвышении в подушках и поигрывает перстнями на пальцах, как истинный правитель, приветствуя каждую входящую девушку скупым кивком.
Кейт, конечно, расположилась на толстых коврах в первом ряду. После личного свидания она, можно сказать, была в фаворитках. Я постаралась выбрать уголок потемнее и подальше, за спинами у всех. И Анита, как ни странно присоединилась ко мне.
– Задача проста, – достаёт Адам из-за спины две розы, белую и чайную, и выразительно покрутив в руках кладёт рядом с собой, – рассказать султану такую историю, чтобы она растопила его холодное сердце и запала в душу. Та история, что понравится мне больше всех, заслужит чайную розу. Это двухдневное свидание в горном шале и иммунитет на все дни до него. А «наложница», что окажется второй по красноречивости, получит иммунитет только на сегодняшний вечер и белую розу.
По шатру несутся возбуждённые шепотки.
– Двухдневное? –
