Вообще-то варить глинтвейн должна бабуля, но она слишком увлечена разговорами со своими старыми университетскими подружками. Две почтенные дамы, несмотря на уверенный пенсионный возраст, дома тоже не сидели, так что им было о чем поговорить.
— Не называй ее “рыбкой”, — сухо попросил Януш.
— Судя по тому, сколько сообщений ты отправляешь в минуту, “рыбка” капризничает, — проигнорировала просьбу брата Яна. — Что на этот раз? Ее личный астролог приказал ей оставаться дома?
Януш сердито положил телефон на стол, снова взял в руки ложку для мусса и кусок поджаренного хлеба и раздраженно ответил:
— У нее нет личного астролога. И ты знаешь, что она не очень любит этот праздник.
— В следующий раз уже просто не зови ее, — искренне посоветовала Яна, отводя глаза. — А то сидит и всем настроение портит своим унылом видом.
— Яна! — возмутился брат, но она лишь пожала плечами и принялась разливать первую порцию глинтвейна по бокалам, отвернувшись.
Говорить о его “рыбке” с Янушем бесполезно. Вообще, раньше Ангелина не была такой… Нет, она всегда была не слишком-то общительной и явно не из тех девушек, что радостно поют “Видели ночь, гуляли всю ночь”, практически солируя в хоре друзей… Ангелина всегда вела себя спокойно, всегда была аккуратно одета и всегда говорила приятным тихим голосом. Раньше она даже Яне нравилась, как недостижимый идеал женственности. Но со временем Гела стала скучной, стала избегать всех дружеских посиделок и презрительно смотреть на все развлечения, которые их общая компания любила в школьные годы.
— Яночка! — нарушил ее размышления громкий окрик бабули. — Булгаковы во двор вошли, запусти их в дом.
Яна, улыбаясь и на ходу снимая с себя фартук, поспешила к дверям.
Для того, чтобы каждый раз не бегать ко въезду в поселок, бабуля заранее договорилась с охранником: тому предоставили вкусной еды, а он в ответ впускал всех, кто знал пароль “К Манцевичам на шашлыки”. Ворота на участок тоже не стали закрывать — так заодно всем понятно, куда идти.
Яна подошла к дверям, когда Булгаковы уже входили в дом. Фаина Аркадьевна в эффектной серой дубленке радостно целовала в обе щеки бабушку Яны, а Валерий Степанович тряс руку Яниного папы. Степан, завидев Яну, радостно улыбнулся: ему не досталось ни поцелуев, ни объятий, зато он стоял с букетом в одной руке и красивым подарочным пакетом в другой. Яна тоже замерла, не совсем понимая, что ей делать: Степан стоял у самых дверей и добраться до него пока практически невозможно. Но когда цветы были вручены бабушке, а радостно звякнувший пакет — наверняка алкоголь — был передан папе, Яна наконец-то смогла пробраться к Степану. Не сразу, конечно. Ее тоже обняли и наговорили комплиментов. Степан же, кинув быстрый взгляд на ноги Яны, — она стояла в смешных тапках в виде котиков — потянул ее на крыльцо.
Едва выйдя на улицу, тут же накинул на плечи Яны свое пальто и, на ее взгляд, нагло воспользовался этим жестом — притянул к себе и поцеловал. Спустя пару мгновений Яна нерешительно его оттолкнула:
— Вообще-то из дома можно увидеть тех, кто на крыльце.
Степан засмеялся:
— Вряд ли кто караулит нас прямо сейчас… Или Януш на страже?
Яна, вспоминая, что обычно Ян провожает ее из окна на каждое свидание, тоже хихикнула:
— Нет, он занят перепиской с “рыбкой”.
— С рыбкой? — сощурился Степан.
Яна небрежно качнула головой: мол, забудь, не важно. Стоять рядом со Степаном было чертовски приятно, но несколько неловко.
— Я, собственно, к чему тебя вытащил, — начал он, но Яна его прервала:
— Неужели не для того, чтобы поцеловать?
Он в ответ рассмеялся и звонко чмокнул в кончик носа, чтобы тут же продолжить, не обращая внимание на надувшуюся Яну.
— Сегодня я сказал родителям, что мы с тобой встречаемся. Хотел бы уточнить: я ведь не поторопил события?
Обижаться Яна мигом перестала. Она покраснела, кажется, до корней волос, а сердце в груди словно замерло: встречаются! Наткнувшись на внимательный взгляд Степана, Яна поняла, что он ждет ответа. Но ей едва хватило сил шепотом ответить:
— Не поторопил.
И в тот же миг входная дверь распахнулась, и бабуля, хитро сощурившись, елейным голоском пропела:
— И о чем это вы тут секретничаете?
— О погоде, Анна Янушовна, — широко улыбнулся Степан. — О чем же еще могут говорить двое на пороге дома.
Бабуля расхохоталась в ответ, словно это была какая-то удачная шутка, но Яну за руку схватила цепко и уволокла в дом. Недалеко: пока Степан вешал пальто, Яна увидела, как во двор их дома входит Мила в ярко-красной искусственной шубе. И белом шарфе на голове, который едва ли защищает от мороза.
— А это кто? — бабуля тоже заметила яркую девушку через узкое окно около двери, но распознать не смогла.
— А это Мила, — улыбнулась Яна. — В смысле — Людмила.
Бабуля на секунду задумалась:
— Ну да, Люда ей как-то не идет. Ладно, Яночка, встречай подружку, а ты, Степан, пошли со всеми знакомиться.
Если Булгаковых встречала целая толпа, то вот Милу в коридоре ждала только Яна. Разговаривали они шепотом, стоя почти вплотную друг к другу.
— Подержи пакет, это подарок, — Мила пихнула в руки Яне довольно увесистый сверток. — И пока я снимаю с себя все, можешь мне шепнуть: так вы со Степном все же встречаетесь? О чем это вы так мило разговаривали у порога?
Яна возмущенно приоткрыла рот:
— Ты что, подсматривала?
— Что? Я? Нет, ты что! Я просто шла, вижу вы вроде как целуетесь, не захотела портить момент и спряталась за воротами. Но так как я была легко одета, а на улице настоящая зима, то хотелось бы знать: я не зря мерзла?
Яна, так же тихо, чтобы в шумном зале их не смогли расслышать, засмеялась:
— Нет, не зря. И что это ты такое тяжелое принесла?
— Извращенный шоколад из Японии, — увидев ошарашенный вид Яны, Мила поспешно пояснила: — Извращенный — в смысле со странными вкусами, а не в виде гениталий. Там с васаби, с каперсами, со вкусом суши. Впервые мой гастрономический шопоголизм мне пригодился. Купила этим летом, когда там отдыхала.
Яна, приоткрыв пакет, и правда увидела много ярких коробок с надписями на японском:
— Ты была в Японии?
— Конечно. Я фанат этой страны. Даже японский немного знаю… хотя японцы, кажется, не считают, что я знаю японский. Я хорошо выгляжу? Где у вас зеркало?
И Мила начала озираться по сторонам, пытаясь отыскать вожделенный объект. Яна приоткрыла ей дверцу шкафа — мама когда-то посчитала, что зеркало лучше спрятать. Выглядела Мила, впрочем, хорошо. По совету Яны не стала надевать свои любимые платья, но бархатные брюки цвета марсала и облегающая темно-серая водолазка смотрелись крайне эффектно, несмотря на простоту. И аксессуары в тон. И даже свои шикарные волосы до попы заплела в какую-то хитрую косичку. В общем, у Яны в очередной раз создалось впечатление, что пока она повторяет образы со страниц модных журналов, Милу могли бы снимать для колонки StreetStyle.
— О чем вы тут, девочки, секретничаете? — вернулась к ним бабуля.
Мила тут же улыбнулась еще шире и доброжелательнее, легко закрыла дверцу шкафа и изящно шагнула к Анне Янушовне, попутно вырвав из рук Яны пакет с шоколадом.
Через пять минут, садясь на диван рядом со Степаном, Яна с восторгом наблюдала, как ее подруга умудрилась околдовать как минимум бабулю и ее подруг. Подошедшая к самому ужину Ангелина явно меркла на фоне разговорчивой и улыбчивой Милы.
***
Когда Степан с родителями выезжал на “день бухгалтера”, он представлял что-то менее масштабное. На деле же в доме Манцевичей собралось человек тридцать. Тридцать очень разговорчивых и жизнерадостных людей. Степан даже немного растерялся от всеобщего энтузиазма.
Понимая, что сложно такую толпу в небольшом доме комфортно разместить, организовали что-то вроде шведского стола, а подносы с бутербродами вообще расставили на все горизонтальные поверхности. И часть кресел принесли, кажется, из других комнат. Яна вообще стащила Степана на пол сидеть на подушках. Рядом с ними устроилась, как оказалось, подруга Яны, которую он и не знал до этого дня. Эффектная брюнетка травила байки чуть ли не охотнее Степана, но периодически интересовалась у Яны, в каких блюдах нет мяса.
