Так уж сложилось, что все относительно молодые (самая старшая — Юля, которая, как помнил Степан, на пару лет его старше) собрались в одной части зала и общались больше между собой. Тут был и Януш со своей молчаливой девушкой, и младшая кузина Яны, и ее же троюродный брат Сергей со своей девушкой Светой. Юля, заметив что Мила избегает определенных продуктов, с долей иронии в голосе заметила:
— Ты тоже вегетарианка? Можете с Ангелиной основать свой клуб.
Отношении Юли к тем, кто не ест мясо, проступало даже сквозь доброжелательный тон, что заставило многих улыбнуться, а Яну, сидящую совсем рядом со Степаном, напротив, напрячься.
— Я не считаю себя вегетарианкой, — совершенно спокойно ответила Мила. — Я не ем мясо — животных и птиц, но иногда ем рыбу. От молочки и яиц я и подавно не отказывалась.
Впервые за весь вечер Степан заметил проблеск хоть каких-то эмоций на лице девушки Яна. Она была красива — Ангелина. Не так, как Яна или Мила, с несовершенствами, но с вагоном обаяния и цепляющей мимикой. Нет, Ангелине явно повезло с генами, и ее внешность казалась почти идеальной. Светлая кожа, большие серо-голубые глаза, пухлые губы — словно сошедшая с обложки модного журнала, она была так же скучна, как и красива. Не улыбалась. За все время здесь сказала едва ли пару фраз. Почти не ела, несмотря на огромное количество самых разных закусок, в том числе и вегетарианских. Ангелина просто сидела рядом с Янушом и равнодушно молчала. С таким же успехом Януш мог посадить рядом с собой куклу. Степан понял, почему Яна называет девушку брата “рыбкой”.
— Тогда почему не ешь мясо? — удивилась Юля.
Мила повела плечами, словно не хотела об этом говорить, но все же ответила:
— Глупо, наверное… но мне нравится думать, что я делаю хоть что-то для экологии и справедливости. Мясо есть перестала еще лет в тринадцать — прочитала статью про то, как обращаются там с животными. Просто потом не смогла. Я смотрела на этот стейк и прям видела, как страшно мычащую корову гонят на убой… Простите, кто ест. Вот и все. Не ем, потому что не могу.
— То есть рыб тебе не жалко? — тихо, но с явным осуждением в голосе спросила Ангелина.
Мила хмыкнула:
— А у рыб не развита нервная система. И слабо развит мозг в тех случаях, когда он вообще есть. Меня успокаивает, что если мне захотелось поесть рыбки, то мой обед хотя бы умер не в мучениях… Хотя я все равно редко ее ем. Возможно, это вообще мой организм временами заявляет что-то вроде: я устал получать белок из твоих порошковых протеинов, можно мне по-старинке кусок мяса, пожалуйста?
Последнюю фразу она произнесла немного изменив голос, так что в их кругу многие не удержались и расхохотались. Ангелина вроде открыла рот что-то возразить, но не успела, Анна Янушовна уже вскочила на ноги и радостно заявила:
— Яночка, тебе не кажется, что пора приступить к главной части вечера?
Яночка, прежде мирно сидящая на пухлой диванной подушке, кивнула и вскочила на ноги. Януш с Сергеем немного расчистили место — подвинули два столика, на которых стояли некоторые фуршетные закуски, гости, особенно “старожилы” праздника, заметно оживились. Степану же оставалось лишь с любопытством ждать продолжения. Яна не сказала ему заранее, чем таким Манцевичи занимаются после ужина, но заверила, что уж Степану должно понравиться. И взгляд был такой хитрющий, что у самого Степы появились сомнения в безопасности этих игр.
— Для тех, кто у нас впервые, — Анна Янушовна улыбнулась будто специально маме Степана, — объясню, что вас ждет. Мы играем в Крокодила… или шарады, если угодно. Принцип всем знаком: нужно без слов рассказать, что тебе загадали. Но у нас необычные задания, мы используем целые фразы, которые обычно…
Тут многие засмеялись, а веселящийся Сергей подсказал:
— Мы все еще уверены, что Яна все-таки что-то курит, когда эти задания придумывает.
Анна Янушовна, хоть и посмеялась вместе со всеми, строго погрозила Сергею пальцем:
— Не наезжай на мою внучку! У нее просто фантазия богатая.
Степан, вспомнив затейника-Артура, героя Яны, прыснул со смеху. Интересно, в семье-то знают, насколько богатая у Яночки фантазия? Это даже веселило. Степан был абсолютно уверен, что реальный сексуальный опыт Яны равен нулю. Но при этом пишет она такие сцены… Видимо, теоретические познания даже слишком глубоки.
Яна как раз вернулась, неся с собой свой iPad и какую-то коробку. Она залезла с ногами на диван и села на спинку, возвышаясь теперь надо всеми, широко улыбнулась и весело спросила:
— Ну что, кто первый?
Одна из веселых подружек Анны Янушовны — ее звали Эльза Михайловна — бодро вскочила на ноги и бесстрашно засунула руку в коробку, пошуршала там, вытащила ярко-красный листочек, осторожно развернула его, весело расхохоталась и вышла на импровизированную сцену. Пальцами показала два, Яна охотно перевела:
— Это значит, что у нее два слова.
А потом началось что-то крайне смешное. Бойкая бабулька прыгала, смешно расставляла ноги, корчила рожицы, пока все вокруг пытались отгадать, что же такого Яночка в записке написала. Минут через семь выяснили: рожденный богомолом. Степан с опаской посмотрел на свою девушку… Кажется, это он недооценил ее фантазию.
После было немало ну очень странных фраз, вроде “по стене ползет пельмень”, “синие черти в кабриолете” или “жаркие пляски трех бурундуков”. У Степана от смеха болели не только щеки, но и вполне себе натренированный пресс, он впервые увидел своих родителей в неожиданно комическом амплуа, мысленно пожелал себе такой же прыти в семьдесят лет, как у подружек Анны Янушовны, а еще окончательно понял: Яна только кажется тихой и скромной. Нет, она тоже умеет быть веселой, может шутить и подкалывать брата, просто для этого ей нужны близкие люди рядом.
Степан, как ему казалось, напротив — впервые при родителях раскрылся со своей актерской стороны. Той, которая вроде как является неотъемлемой частью его самого, но при этом все же не демонстрируется постоянно. Он тоже шутил, тоже дурачился, тоже смешно прыгал перед всем честным народом, его так же подбадривали и хвалили за находчивость.
И всегда краем глаза он наблюдал за Яной. На ней была кофта со свободным воротом и широкими рукавами, и Яна казалась еще более хрупкой, чем обычно. Он только сейчас обратил внимание, что у нее очень красиво выделяются ключицы. Яна не была худышкой, она казалась мягкой и нежной, а эти выступающие ключицы… иногда Степану казалось, что он просто застывает, смотря на нее.
Забавно, что в универе она — колючий ежик в тяжелых ботинках, прячет взгляд за очками, а свою внешность — за яркими прядями волос. На том свидании в Астаховской усадьбе Степан увидел другую Яну. Красивую, нежную, безумно привлекательную, а еще немного хитрую и игривую. Здесь же, в кругу семьи, он, пожалуй, впервые увидел ее настоящую: веселую, домашнюю, какую-то… родную?
Записочек в коробке Яны хватило на два круга с запасом. Хватило бы ровно на два, но остались лишние из-за неучастия Ангелины — та категорически отказалась играть, и потому что Аленка — двоюродная сестра Яны — после первого круга окончательно слиняла куда-то, кажется, в игрушки резаться.
После, к удивлению Степана, предполагалось еще и выбрать победителей, для этого каждый писал на крохотных листочках три имени, называя тех, кто сегодня был смешнее, находчивее и убедительнее. Первый приз заняла бесподобная Эльза Михайловна — вот в ком пропадал талант комика. Ей вручили пузатый бутыль с домашней наливкой и большую шоколадку. Шоколадку вручили и смущенной Миле — Степан тоже вписывал ее имя, потому что та сегодня тоже была бесподобна. Третье место отошло Яниному папе, он свою шоколадку отдал дочери.
Уже давно стемнело, и Степан увозил родителей на своем автомобиле, поэтому уходили они одни из первых. Степа едва успел украдкой поцеловать Яну, прежде чем пришлось выходить на улицу.
В груди ворочалось неприятное чувство: больше всего хотелось забрать Яну с собой. Привести с собой домой, выпить еще чаю на кухне, налюбоваться, послушать еще ее голос… Степан потряс головой, прогоняя мысли о том, чем еще они могли бы заняться, и послушно немного прибавил скорости — его родителям завтра обоим к первым парам, так что нужно поспешить лечь спать.
