бы, но тут коса нашла на камень, и он систематически выносил мозг нам, в особенности мне и Ануфриеву, начальнику отдела продаж.
– Придумайте что-нибудь этакое! – орал он на совещании. Ещё и кулаком колотил по столу. – Его надо прогнуть, надо! Хоть как. Это уже просто дело принципа. Ещё никто и никогда мне не отказывал! Зачем вы тогда вообще нужны, если толку от вас никакого? Придумайте, чем его зацепить, или уволю всех к чертям собачьим!
После совещаний у директора мы с Ануфриевым выползали еле живые. И чем меньше оставалось времени до форума, тем яростнее становился Рязанов.
– Форум – наш последний шанс! И ваш тоже, – угрожал он.
Угрожал он, конечно, не всерьёз, но настроение это портило.
– Уволит он! – возмущался Ануфриев. – Да я сам уволюсь! Чуть ли не ночую на этой работе, план продаж стабильно выполняем, а ему всё мало! А у меня, между прочим, жена злится, про развод заговаривает, детей мало вижу, и ради чего эти жертвы? Чтобы выслушивать оскорбления?
Я, конечно, настолько собой не жертвовал, как он. Да мне пока и нечем, но тоже устал.
«Придумайте этакое!». А что тут придумаешь? Я ведь не иллюзионист. Гипнозом не владею. Известные техники успешных переговоров на Кравитца не действуют, потому что тут явно что-то личное. Ну не под дулом же его заставлять.
Взвинченный я вернулся к себе. К своим заходить не стал, чтобы случайно на них не сорвать зло. Решил, лучше займу себя чем-нибудь рутинным, например, проверю готовый материал для «Вестника металлурга». Заодно остыну. Но едва открыл файл, как ко мне ворвалась Юля. Вся в слезах. Следом за ней в кабинет протиснулся Слава.
– Вадим, можно? – надрывно спросила она.
Я, слегка недоумевая, кивнул на стул, она присела. Просто Юля у нас не из тех, кого легко довести до слёз. Юля у нас сама кого хочешь доведёт.
– Что случилось?
– Вадим, – она шмыгнула носом. – Ты извини, но я не могу работать с дочкой Сергея Ивановича. Анжела эта… она же ничего не желает делать. Что ей ни скажи, она на всё: не хочу, не буду, сама делай.
Слава неуверенно топтался на пороге, не сводя с расстроенной Юли преданных глаз.
– Тебя тоже Анжела обидела? – спросил я его.
Он мотнул головой.
– Нет, я с Юлей. Я это… могу сам съездить. Слышишь, Юль?
– Куда? – не понял я.
– В «Немезиду». Я её попросила съездить туда, забрать документы, – пояснила Юля. – Они позвонили, что ждут сегодня, завтра их не будет. А она заявила, что никуда не поедет. Сказала, чтобы я ехала сама. Хотя я ей говорила, что дело важное и срочное. Но это ладно. Но ещё… – Юля посмотрела многозначительно и с горечью добавила: – Она сказала, что ей плевать на твои слова, Вадим. На тебя плевать. И вообще на всё.
– Это тебе за меня стало до слёз обидно? – не удержался я от горькой усмешки.
Юля на секунду замешкалась, потом спросила:
– Зачем ты так? Ведь правда, так же нельзя! А если и другие начнут плевать на слова руководителя, как работать-то будем?
– Не начнут, – вздохнул я, чувствуя какую-то нечеловеческую усталость. – У Сергея Ивановича только одна дочь. Слава богу.
– Я понимаю, – обиженно буркнула Юля, потом посмотрела на Славика, будто ища поддержки. – Ей всё можно, а я должна молча терпеть и всё сносить. В том числе хамство и личные оскорбления. Одеваюсь я, видите ли, по её мнению, слишком дёшево. Ну, может, это так и есть по сравнению с ней, у меня же отец не миллионер. Но какое право она имеет мне тыкать этим в лицо? Унижать при всём отделе?
Она снова начала всхлипывать.
– Юль, по-моему, ты сгущаешь краски. Выпей воды, успокойся, – предложил я.
– Нет, я нисколько не преувеличиваю! Это правда, – Юля снова повернулась к Славику. – Слав, скажи!
– Да, это так, – подтвердил тот.
– Ладно, ступайте. Пригласите ко мне Анжелу. Я с ней поговорю.
Они ушли, а я подумал, что сейчас мне самому не мешает выпить воды, успокоиться. С этой Анжелой всё так сложно. И даже не потому, что она – дочь Рязанова. Хотя и поэтому тоже. Ведь как бы он ни просил быть с ней построже, всё равно понимаешь, что она его дочь. И всё равно не можешь с ней обращаться как со всеми.
Но главное, не это. А что главное? Я и сам не знаю. Очень трудно воспринимать её как свою подчинённую. А когда она рядом – так тем более. Постоянно приходится напоминать себе, кто я и кто она, и стоит невероятных усилий видеть в ней сотрудницу, а не безумно притягательную женщину.
И дело даже не в том, что она красива, что я, красивых не видел? Просто встречается такой тип женщин, которые источают даже не просто природную сексуальность, а такой вот мощный фатальный магнетизм. И ты сам не понимаешь, в чём конкретно это выражается, и можешь себе тысячу раз повторить, что надо держаться от неё подальше, что нет ничего в ней особенного, ну, вот только внешность и гонор, а внутри пустота, и всё равно тянет неодолимо.
Смотришь в её глаза – и рассудок напрочь отшибает. Смотришь на её губы – и мысль только одна: до чего же хочется впиться в них, смять, распробовать их вкус, их мягкость… Я, конечно, стараюсь вида не подавать, всё-таки мне не восемнадцать и свои желания, даже самые сильные, давно научился держать в узде. Но порой кажется, что эта узда трещит по всем швам и вот-вот лопнет. Представляю себе всякое... Иногда.
Знал бы Рязанов, что у меня на уме – чёрта с два пристроил бы свою дочь в мой отдел «перевоспитываться».
Хотя сначала это наоборот забавляло. Впрочем, сначала это и не было таким наваждением. Просто интерес, просто лёгкое взаимное влечение. Увлекательная, пикантная игра. Было приятно подтрунивать над ней, смущать, видеть её замешательство. А её попытки выглядеть невозмутимой и вовсе смешили. Как и старания изображать из себя леди голубых кровей, будто я не видел её во всей красе в тот день, когда мы с Сергеем Ивановичем заезжали по пути к ней в Геологи.
Правда, тогда она меня впечатлила несколько иначе. Я даже посочувствовал Рязанову и в очередной раз
