только ощущаю. Смотрю в даль. Там где-то вдали на горизонте маячат тени. Светятся витрины. И я даже вижу людей. Они ходят и что-то делают. Но что это я не знаю, потому что я не могу их рассмотреть. Дыхание учащается, когда позади слышу какой-то звук. Нервы сдают и я срываюсь с места — бегу.
Бегу так быстро, как только могу.
А сзади меня звук шагов, которые становятся все ближе и ближе.
Свет фар неожиданно выехавшей мне навстречу машины слепят. Я сбиваюсь с шага шарахаюсь в бок. Останавливаюсь.
Что за черт! Закрываюсь ладонями.
— Эй! Тебе что? Жить надоело? Дура! — слышу в открытое окно грубое ругательство.
Открываю глаза — оглядываюсь. Никого. Успокаиваюсь, но лишь для того, чтобы перевести дыхание.
Перебегаю дорогу останавливаюсь у яркой витрины. Из-за стекла на меня смотрят бездушные манекены разодетые в брендовые шмотки. Я кидаю взгляд вправо, ищу вывески сотовой связи. Замечаю, что такая имеется ровно через несколько десятков метров. Разворачиваюсь иду в ее направление быстрым шагом. Когда до салона остается всего несколько метров. Внезапно меня останавливает громкий голос доносящийся откуда-то из подвала, заставляет вернуться назад. Резко торможу. Возвращаюсь. Замираю перед дверью с говорящий табличкой “Ломбард”. Ругань доносятся из-за нее.
Что там происходит? — луплюсь на дверь бессмысленно. — Зачем я здесь остановилась? Надо валить. А то как будто и так мне мало неприятностей.
Но стоит об этом подумать, и я уже не могу избавиться от ощущения, что обязательно должна зайти внутрь. Инстинктивно чувствую, что там найду ответ. И больше не думая, берусь за ручку открываю дверь.
— Послушай, ты! — мужчина, что находится внизу чем-то явно разозлен.
По спине пробежали мурашки, и я стала чувствовать себя неуютно. Мне не хотелось подслушивать, но и уходить я не спешила, поэтому начала спускаться вниз.
— Какого черта ты мне продал вчера украденный телефон? — продолжал возмущаться мужчина.
Ах! Вот в чем дело?! — наконец-то понимаю, что так разозлило мужика.
— Ничего не знаю. Мне его принесли с доками и чеком. Какие вопросы ко мне? — резко отвечает ему продавец.
— Так какого хрена ко мне ночью менты наведывались, а? — задает вполне ожидаемый вопрос мужик, а у меня в голове как будто тумблер переключили и мысль проносится так ярко, что аж жарко становится.
Вот! Вот что мне надо!
Я больше не медлю. Врываюсь в небольшое помещение, удивляя присутствующих своим внезапным появлением.
— Эм, здрасти, — переводит на меня взгляд продавец.
— Здравствуйте. Мне нужен телефон! — выпаливаю на одном дыхание.
— Какой? — спрашивает парень.
— Любой. Но чтоб не дороже пяти тысяч, — уточняю.
— Не покупай у них ничего. Проблем потом не оберешься, — вставляет мужик, и тут же удостаивается сердитого взгляда продавца.
Я бросаю беглый взгляд на мужчину, сторонюсь его, подхожу близко-близко к прилавку.
— Мне нужен краденый телефон, — бормочу так тихо, чтобы слышал только продавец.
Парень смотрит на меня как на идиотку.
— У нас таких нет, — отвечает, но по глазам вижу, что он врет.
— Найди, — умоляюще прошу. — Очень нужен.
— Эй, у меня еще остались вообще-то вопросы, — недовольно буркнул за моей спиной мужик.
— Пожалуйста, можно я куплю телефон, а потом вы продолжите?! — прошу мужчину.
— Ладно, — машет рукой и устремляет взгляд к витрине с девайсами. — Но вот увидишь купив что-то здесь, зря потратишь бабки. Менты их не вернут. Останешься и без телефона и без денег.
Парень-продавец проходит к витрине с б/у телефонами и уже через минуту возвращается обратно.
— Вот, — кладет передо мной, — три дня назад, мне его парняга принес. Без доков. Телефон дорогой. Стоит в салонах около тридцатки. Я принял, потому что он его совсем дешево отдавал.
Я уже готова просто схватить телефон и уйти, но парень останавливает.
— Подождите чек, — настаивает.
Я в нетерпении переминаюсь с ноги на ногу.
— А симку дадите? — вдруг вспоминаю, что свою восстановить смогу только завтра.
— Угу, — кивает продавец, занятый заполнением чека.
Вдруг до слуха доносится звук хлопнувшей сверху двери. Напрягаюсь в ожидании увидеть тех, от кого убегала. И когда спиной ощущаю постороннее присутствие: оборачиваюсь. На пороге стоит парень в чёрной толстовке со сдвинутыми на лоб капюшоном, и синих джинсах. Из под капюшона торчат растрепанные волосы. Глаза безумно блестят и как только мы встречаемся с ним взглядом, тут же тухнут. Губы растягиваются в подобие улыбки.
— Что-то хотел? — интересуется продавец.
Парень отрицательно качает головой, не спуская с меня взгляда, а потом лениво разворачиваясь покидает помещение.
— Ненормальный, — бубнит продавец, а у меня сердце заходиться от волнения. Что же мне теперь делать? Как поступить? Мысль приходит в голову неожиданно.
— Парень, а у вас тут нет случайно черного входа? — с надеждой в голосе спрашиваю.
— Где ты была? — рычу сквозь зубы, сверля девушку яростным взглядом.
Клянусь! Если бы не разделяющая нас с Царевной стойка: придушил бы ее!
— Дома, — отвечает вроде бы спокойно, но голос дрожит, и взгляд выдает ее с потрохами.
Она дико боится и этот страх настолько осязаем, что начинаю злиться. А потом замечаю на ее щеке ссадину. Сука.
Хватаю Аню за подбородок, дергаю голову в бок.
— Это он? Он тебя ударил? И не нужно мне рассказывать, что ты упала или оступилась и поцеловала косяк… — замолкаю, еле сдерживая эмоции, жду ответа, но видимо зря, объясняться со мной никто не торопится.
— Владимир Романович, — ее официальность так бесит, и так хочется стереть с ее лица напускную безразличность, но только пока не придумал как?!
— Не нужно так со мной, Ань, — держу ее за подбородок, а Царевна перехватывает мое запястье, сжимает тонкими длинными пальцами:
— Отпустите меня. У меня из-за вас и так одни проблемы. Ты Володя — моя проблема.
Аня, замолкает, а у меня от ее слов мороз по коже пробегает и под ложечкой сосет.
Я ее проблема?! Я?!
А может она права? Ведь я же знаю, что у Ани есть ребенок от другого мужчины. И пусть он дебил и урод, но ведь Аня мать его ребенка. А то что он бьет — может таким способом проявляет к ней свою любовь?
Черт! Что сука за идиотизм. Откуда эти древние стереотипы?
Но тут в голове всплывают слова домработницы о том, что от такого мужчины, как Анин муж не уходят, они уничтожают тех, кто им неугоден. И по ее мнению, Аня, попала в жуткую заворуху. Она это знает наверняка, в такой же ситуации была ее дочь. Но если так, то мне не понятно было молчание Ани. Почему не просит
