Баграт сразу же покупает в аптеке при больнице, когда оказываемся опять в машине, мужчина спрашивает, куда именно меня везти, и я с перепугу даже называю номер комнаты в общежитии.
Смущаюсь. Смеюсь. Из-за своей оплошности, а Умаров рассматривает мою улыбку, глаза щурит. В чем-то пугает. Отворачиваюсь.
Мужчина беспрепятственно проезжает прямо к нашему зданию, останавливается, хочет выйти, а я неожиданно для себя чисто на испуге ловлю его крупную ладонь.
– Послушайте, спасибо вам, но дальше я сама. Не нужно мне помогать добраться до комнаты…
Останавливает взгляд на наших скрещенных ладонях, и я робко отнимаю руку, потому что это прикосновение обжигает. Слишком большой контраст. Моя светлая кожа и его темная…
– Почему? – вскидывает бровь и скупо интересуется.
Пожимаю плечами и отвечаю правду:
– Не хочу сплетен. Благодарю вас за помощь, господин Умаров, за лекарства, но дальше я сама…
– Тебе важно, кто и что про тебя скажет? – не могу понять, что скрывается за спокойным выражением его лица, бросаю взгляд на лобовое стекло и уже замечаю, как ребята останавливаются и глазеют на дорогущую иномарку, которая, нарушая все правила, оказалась аккурат на закрытой территории.
– Нет. Просто не хочу расспросов. Вы мне помогли и на этом все. Вы сейчас уедете, а мне проходу давать не будут.
– Потопаешь в носке?
Смотрю на свою ногу и вдруг мне кажется, что меня обидели. Глупо, конечно. Откуда Умарову знать, что это моя единственная обувь и что у меня нет денег на новую, но гордость играет злую шутку и я просто тянусь к двери, которая оказывается незапертой, поддается и открывается.
– Спасибо вам за все и простите, если что не так, господин Умаров, – подаюсь вперед, чтобы, наконец, выскользнуть из авто, но мужчина ловит меня за локоть, заставляет обернуться, взгляды скрещиваются. Мой шокированный и его какой-то темный, жадный.
– Для тебя я Баграт, девочка. Никакого официоза.
Чеканит слова и отпускает меня, а я выхожу из машины и ковыляю по лестницам ко входу. Идти в носке еще то удовольствие, но я заставляю себя не оглядываться, хоть спину и жжет от пронзительного взгляда кавказца.
Что-то странное я испытываю, непривычное, мурашки бегут вдоль спины, а внизу живота какое-то напряжение, тяжесть.
Отмахиваюсь от лишних мыслей, белый носок быстро мокнет и неприятно холодит кожу, пока поднимаюсь по лестницам ко входу в здание, но упрямство у меня в крови, да и девчонка в носке вызывает меньше интереса, чем если бы меня нес на руках взрослый мужик с хищным профилем…
Слышу смешки за спиной, кусаю губы, понимаю, что Умаров выполнил мою просьбу и не помог, но мне почему-то с каждым шагом хочется, чтобы вышел за мной и вообще, чтобы не уходил…
Наконец, когда достигаю цели, чувствую укол в солнечном сплетении. Странное чувство, которое заставляет обернуться и увидеть, что моего случайного знакомого уже нет, автомобиль тихо уезжает под восторженными взглядами проходящих мимо студентов.
Смотрю вслед исчезающей черной иномарке и киваю, словно соглашаюсь с тем, что все правильно. Взрослый мужчина на подобном седане живет иной жизнью. Бедной сироте с ним не по дороге…
Либо действие лекарств проходит, либо просто угнетенное состояние, но до своей комнаты я дохожу чисто на упрямстве, поджав больную ногу и прыгая цаплей.
– Надька, ты чего такая смурная? Чего это с тобой?! – стоит ввалиться в помещение, как меня окликает соседка по комнате, но я не отвечаю. Добираюсь до своей кровати и просто падаю, скинув старенький пуховик на стул, что стоит рядом, и избавившись от грязного кроссовка в разводах кофе.
– Надь, что с ногой-то? Машина, что ли, сбила?
– Просто ногу подвернула, – бурчу и отворачиваюсь, стягиваю и отбрасываю носок.
Лена что-то говорит, но ее лепет воспринимается лишним шумом. Говорить с кем-либо не могу и не хочу. Подкатывают слезы, я реву не пойми из-за чего. Может, из-за того, что не знаю, в чем буду ходить на пары, так как я лишилась единственной обуви, или же просто накатывает некая безысходность.
А может, от тоски, которая обрушивается после мимолетного знакомства, потому что мужчина, который помог мне, каким-то странным образом зацепил. Взбудоражил и заставил сердце биться в неровном ритме. Слишком остро я ощутила Умарова.
Прикрываю глаза и упираюсь головой в стенку, возле которой стоит моя кровать, вожу пальцем по неровной шероховатой поверхности и словно вырисовываю профиль Баграта.
Имя-то какое у него странное, красивое. Не знаю, что оно может обозначать, но воспринимается каким-то сильным, мощным, как и энергетика мужчины, которого я вряд ли когда-нибудь встречу еще хоть раз…
С этой мыслью я как-то успокаиваюсь и понимаю, что усталость дает о себе знать, меня качает и я словно падаю в темноту.
– Ульянова! Не фиг дрыхнуть!
Просыпаюсь от того, что кто-то трясет меня за плечо, оборачиваюсь и встречаюсь с горящим взглядом Ленки.
– Ну-ка, вставай! Я тебя дозваться не могу! – заявляет соседка по комнате и выразительно сдувает прядь со взмокшего лба.
– Ч-то? – отвечаю спросонья. – Что случилось?
– Глянь. Тебе курьер принес!
Мне на кровать падает коробка с бантом, розовым, шелковым. Поднимаю удивленный взгляд и встречаюсь с лукавыми девичьими глазами.
– Даже не вздумай сказать, что это ошибка. Там твои имя и фамилия и отдали мне под роспись и то только потому, что я сказала, что ты нахлебалась болеутоляющего и дрыхнешь.
Опять опускаю взгляд на коробочку, не от кого мне подарки получать, нет близких, которые пошлют маленькую бандерольку из далеких краев.
Провожу пальцами по розовой шелковой ленте, материя приятно холодит кожу. Аккуратно тяну, подталкиваемая любопытством, и открываю крышку.
– Ох, ни черта себе! – возглас Ленки бьет по ушам. – Это ты что, банк ограбила?! Да не верю. Это же оригинал! Мать моя женщина, это же эти бутсы эйр, они же столько стоят…
Поднимаю взгляд на подружку.
– Я не…
– Скажешь, не оригинал?! – заглядывает еще глубже в коробку, в которой находятся белоснежные кроссовки с брендовой галкой по бокам. – Где заказала, если подделка?
Не перестает интересоваться подруга, не сразу нахожусь, что ответить, но Лена и не дает мне слово вставить, округляет глаза и выдает:
– А еще говорят, что тебя кто-то на шикардосной тачке привез!
– Просто подвез.
– Ну ты и дура, если не смогла его охомутать. Пока ты дрыхнешь, до меня информация доходит, весь универ только об этом и гудит. Что за мужик?
– Никто, я же говорю, ногу подвернула, – едва успеваю ответить, но Лену больше интересует новая обувь.
Теперь, когда шок прошел, я прокручиваю момент нашего знакомства и понимаю, что я бы не врезалась в него и не подвернула ногу, если бы он резко не повернулся и не преградил мне путь своей массивной фигурой.
Другое дело, что я даже не знаю номера мужчины, чтобы хотя бы позвонить и сказать чисто человеческое «спасибо» не столько за кроссы, сколько за то, что помог, что не бросил в беде, и оказался настолько тактичным, что возместил ущерб, который нанес по неосторожности, не лично, а через курьера, избавив меня тем самым от стыда, потому что я никогда бы не взяла такой подарок из рук фактически незнакомого взрослого мужчины…
– Там, может, есть карточка? Послание? Что, правда заказала подделку?
Заглядывает в коробку, но не находит ничего, телефон у соседки звонит, и она отходит, а я смотрю на белоснежные кроссы в полнейшем шоке.
Дорогой подарок. Баснословно дорогостоящий просто.
Разумеется, мне не нужно никакой карточки, чтобы понять, от кого такой презент…
– Ульянова, слушай, напиши за меня рефер, – путь преграждает высокий парень с параллельного курса.
Вскидываю на него глаза. Федоров фамилия, кажется. Один из звезд универа. Уверенный, наглый. И смотрит на меня как-то оценивающе, высокомерно, что-то внутри дергается, и я отвечаю миролюбиво, пытаясь обойти мажора:
– Извини. Я сейчас спешу.
Не дает, ловит за локоть неожиданно сильно.
– Не понял, – выдает как-то грубо, – я те вроде доходчиво сказал. За меня реферат напиши.
Вскидываю шокированный взгляд на наглеца, растягивает узкие губы в улыбке, нещадно гоняя жвачку челюстями.
– Ты не шебаршись, отблагодарю по полной, по высшему классу. Тебе понравится, добавки попросишь, – лыбится и неприятный мороз по коже идет
