Представь себе, Принцесса, все, что находится в пределах моей постели, принадлежит исключительно мне…
Смысл сказанного дошел до Дани еще до того, как слова сорвались с губ. Но голос возжелал жить собственной жизнью.
Превратно прозвучало, ничего не скажешь. Учитывая, кто сейчас лежал в ее постели. Ей хотелось провалиться сквозь землю, да лететь до земли было далековато.
К счастью, мальчишка, видимо, пропустил все мимо ушей.
– Это точно тот, который я уронил на тебя. – Голос Якова по-прежнему был переполнен меланхолией – этакой утомленной мелодичностью, присущей расслабленному человеку. Очень сильно расслабленному.
Мальчишка приблизил леденец к глазам.
– Вот, внизу на палочке написано «гренка». Я карандашом нацарапал.
– Дай-ка сюда. – Отчего-то разволновавшись, Даня вырвала чупа-чупс из его рук и принялась разглядывать. – Нет тут ничего. Никаких гренок.
– Ну да, – зеленые глаза в свете ночника блестели, – потому что я ничего не писал.
«Лгунишка мелкий». – Даня рассержено отшвырнула леденец. Тот рухнул на прикрытую простыней кучу в углу.
– Значит, сохранила леденец, который я в тебя кинул, – задумчиво пробормотал мальчишка. – Коллекционируешь мои вещи? Ты моя сумасшедшая фанатка?
– Да я о твоем существовании только недавно узнала, – не на шутку оскорбившись, отозвалась Даня.
– А одежду, которую ты с меня сняла…
– Стоп, ты переодевался самостоятельно. И ничего я с тебя не стаскивала.
– Допустим. И куда ты ее денешь? Положишь на алтарь и будешь поклоняться? Используешь для приворота? Займешься самоудовлетворением?
– Так. – Даня нашла в себе силы закатить глаза. – Кого-то пора отлучить от Интернета. Если очень уж интересно знать, сообщаю, что прямо сейчас твоим тряпьем самоудовлетворяется мой шкаф. Завтра откроешь его райские врата – в народе дверцы – и заберешь с вешалки. Ясен расклад?
– Твое лицо намного выразительнее без косметики.
Слишком резкий переход. Пришлось пару секунд потратить на осмысление.
– Это такой не особо деликатный намек на то, что без мэйка я пипец страшная? – с подозрением спросила она.
– Может быть. – Яков повернул голову и уткнулся носом в подушку.
Стиснув зубы, Даня перетерпела нахлынувшую волну злости и вновь начала атаку.
– Предлагаю тебе перебраться в свою постель. – Даня задела ногой приготовленные матрасные подушки на полу. Одеяло Яков перетащил обратно на диван и теперь все сильнее укутывался в него.
– Ты хочешь, чтобы гость спал на полу? – Мальчишка приоткрыл один глаз.
– Да, именно этого я и хочу. – Она дернула за край одеяла, стягивая его с Якова.
– Но ты сказала устраиваться, как мне будет удобно.
– На полу, я имела в виду, на полу. Там вполне мягкие подушки. Поверь, твоему обласканному заду ничего не грозит.
– Ты отвратная хозяйка. – Яков передвинулся поближе к стене и настороженно уставился на нее с видом кота, несправедливо загнанного под кушетку пылесосом.
– У отвратных хозяек отвратные гости, – парировала Даня, с ногами влезая на собственный диван. – Дуй на пол!
Она не особо задумывалась, почему так настаивает на своем. Ей ничего не мешало самой поспать на полу, а с утра устроить гостю на прощание взбучку. Тем более что они оба устали. Однако что-то внутри нее клокотало и бесилось. Возможно, ее угнетала мысль о том, что Яков – первый парень, которого она пустила в святая святых – ее и братьев квартиру – и, фактически, в свою постель. Ухажеров Даня домой никогда не приводила, предпочитая встречаться на их территории. А еще она никогда не оставалась у них ночевать и не показывалась перед ними без косметики. Всегда настороже и в напряжении, всегда собранная и недоверчивая.
А теперь ради Якова пришлось изменить привычным установкам, и это выбивало Даню из колеи. Согнать обнаглевшую Принцессу, отвоевав территорию, – было уже делом принципа.
– Мне и так хорошо. – Яков с остервенеем потянул одеяло на себя.
– Еще бы тебе было нехорошо!
Даня принялась перелезать через Якова к стене, чтобы потом вытолкать мальчишку с пригретого места – пусть даже пинками. Цель была ясна, и методы разработаны. Однако что-то пошло не так…
Диван не был предназначен для разворачивания масштабных боевых действий. Перекинув одну ногу через мальчишку, Даня застыла, ловя равновесие. Места было мало, и перспектива кувыркнуться с дивана была близка как никогда. Вяло ругнувшись на свое ненужное упрямство, она отпихнула мешающее одеяло подальше и уместила левое колено на твердую поверхность. А вот и равновесие.
Порадовавшись этой маленькой победе, Даня, удерживаясь на коленях, выпрямилась и торжествующе глянула на лежащего под ней мальчишку. В таком положении он оказался прямо между ее бедрами: левое колено прижималось к его пояснице, правое касалось живота. Яков лежал на боку, свернувшись калачиком. Светлые локоны в свете ночника походили на рассыпанные по подушке ледяные нити. В них утопал его бледный лоб. Тонкие мягкие прядки покрывали его щеки, переносицу, обвивали выставленное напоказ ушко и украшали шею. Темно-фиолетовая футболка с длинными рукавами, принадлежащая старшему из братьев, все же оказалась велика Якову. Краешек футболки кокетливо сполз с плеча, обнажив изящную линию шеи, плавно перетекающую в покатость плеч, и выпирающие ключицы. Сложенные вместе руки мальчишка притянул к щеке, прижатой к подушке. Тонкие бледные пальцы выглядывали из рукавов, а мизинчики цеплялись друг за друга с трогательной беззащитностью. От кожи Якова исходил едва ощутимый терпкий аромат граната – воспользовался Даниным гелем для душа, – и грейпфрута – ее шампунь.
Взгляд из-под приоткрытых век был затуманен. Его клонило в сон, ресницы трепетали, дыхание выровнялось. Но он продолжал следить за ней.
Беззащитный. Уязвимый. Как котенок.
Желание распустить руки было крайне велико. Наклоняясь к нему, Даня затаила дыхание, будто боясь, что Якова унесет вдаль как невесомую пушинку. Ей необходимо было убедиться, что перед ней не наваждение. Жизненно важно. Хотя бы для того, чтобы снова начать дышать.
Она коснулась его скулы – мягко и бережно. Подушечкой пальца, самым краешком – пока не ощутила соприкосновение.
Прохладная кожа. И очень нежная.
Не иллюзия.
Вдохнув воздух с хрипловатым шуршанием, Даня провела по этой нежнейшей коже выше до самого виска – осторожно, едва касаясь.
«Ум-м».
Яков издал звук, напоминающий одновременно и хныканье, и стон.
Даня отдернула руку и поспешно слезла с мальчишки, неуклюже перевалившись обратно на край дивана. Приютившись на коленях на самом краешке, она укрыла Якова одеялом, натянув едва ли не до самого носа. Это несложное движение забрало остатки сил. Даня, собираясь
