— Серьезно?
Бен уже не улыбается так свободно, как раньше, но его смертельно хмурый взгляд немного смягчился.
— Конечно. Но за этот я заплачу.
Я беру новый стакан и наполняю его пивом. Он протягивает мне двадцатку и говорит оставить сдачу себе.
— Бен…
— Не спорь. Просто возьми это.
Мурашки бегут по моим рукам при звуке его твердого голоса.
Я засовываю сдачу в банку для чаевых и оставляю Бена, чтобы сделать заказы на напитки. В баре наступает небольшое затишье, и я смотрю на часы. Уже почти десять часов. Пиво Бена опорожнено на три четверти.
Я направляюсь к Энтони.
— Я беру пятнадцатиминутный перерыв.
Он хмурится.
— Прямо сейчас?
— Да. И если ты еще раз шлепнешь меня по заднице, я отправлю твои яйца тебе в грудную клетку.
Он хихикает.
— Ты же знаешь, я люблю, когда ты говоришь непристойности.
Я направляюсь в противоположный конец бара.
— Бен, у меня перерыв. Хочешь немного поболтать со мной?
Он отодвигает свой бокал.
— Конечно.
— Встретимся в переулке сзади.
Кажется, он с облегчением освобождает свое место в баре.
Я убегаю, прежде чем кто-нибудь может спросить меня о чем-то, и выскальзываю из пульсирующей музыки и стробоскопов в заднюю зону клуба с бетонными полами и люминесцентными лампами. Мимо шкафчиков, кладовых и технических помещений к задней двери. Нащупываю ключ в заднем кармане, затем выхожу на свежий воздух мягкой пустынной ночи.
Словно по зову моих мыслей, когда поднимаю глаза, Бен выходит из-за угла кирпичного здания. Черт, он выглядит даже лучше, чем я думала. Его фланелевая рубашка не заправлена поверх фантастически сидящих джинсов и коричневых ботинок. Он похож на модель рекламы «Олд Спайс», только сексуальнее.
— Как долго у меня будет звенеть в ушах после сегодняшнего вечера? — говорит он, подходя ко мне.
Я смеюсь, радуясь, что к нему возвращается игривость.
— По крайней мере, до утра. — Я не могу перестать улыбаться, и, без сомнения, он это замечает. Прислоняюсь к кирпичному зданию. — Спасибо, что пришел.
Бен прислоняется спиной к стене рядом со мной — недостаточно близко, чтобы коснуться, но близко.
— Спасибо, что пригласила. — Он смотрит в переулок, налево, потом направо. — Ты уходишь через эту дверь ночью?
— Да, моя машина вон там на стоянке. — Я указываю на стоянку немного дальше от того места, где мы стоим. Когда я вижу его суровую линию бровей и, зная его рыцарские манеры, я успокаиваю его. — Я работаю здесь много лет, и у меня никогда не было проблем с безопасностью.
— Это хорошо, — рассеянно произносит он, затем качает головой, как бы отгоняя все свои опасения. — Какое пиво ты мне налила?
— Местное, а что? Тебе понравилось?
— Понравилось. Оно крепкое. — Он застенчиво улыбается. — Это чувствуется.
— Наверное, мне следовало подумать о том, что ты мало пьешь. Это пиво может быть довольно коварным.
— Я в порядке. И спасибо за пиво.
— Спасибо за чаевые.
Он наклоняет голову в мою сторону.
— Не за что.
Несколько секунд между нами тянется тишина, пока мы смотрим друг на друга, решая, кто первым отведет взгляд. Бен проигрывает, моргает, глядя на свои ботинки, и засовывает руки в карманы.
— Так что, э-э… — Он смотрит на меня. — Кто этот парень?
Нет никаких сомнений в том, о ком спрашивает Бен.
— Энтони? — Я пожимаю плечами. — Никто.
Он поднимает брови.
— Парень знает об этом?
Я неловко хихикаю.
— Ему сказали, он просто не слушает.
Бен корчит гримасу, как будто кто-то ударил ему в глаза ослепительным светом.
— Хочешь, чтобы я с ним поговорил?
— О бож… я имею в виду, Бен, нет. — Я качаю головой. — Нет. В этом нет необходимости.
— Похоже, что есть, — бормочет он.
— Он просто дурачится.
Бен снова наклоняет голову в мою сторону.
— Тебе это не понравилось. — Опять же, это не вопрос.
— Нет.
Он хмыкает и смотрит на кирпичное здание напротив нас.
— Мне тоже не понравилось.
Это привлекает мое внимание. Я говорю себе не придавать этому значения. Говорю себе, что Бен просто хороший парень, и это связано не столько со мной, сколько с его чувствами к женщинам в целом.
— Не все люди так благородны, как ты, Бен Лэнгли.
Он качает головой и возвращается к изучению своих ботинок.
— Если бы ты только знала…
Теперь я наклоняю голову, чтобы увидеть его лицо.
— Хочешь сказать, что это не так?
— Ох, Эш… — Он слегка улыбается. — Я думаю, что от пива у меня развязывается язык.
— Мне нравится, как это звучит. — Я заговорщически потираю руки. — Рассказывай. Я хочу услышать все твои глубокие, темные секреты.
Мы немного смеемся, и мужчина откидывает голову к стене, чтобы посмотреть на беззвездное небо. Несмотря на то, что я на каблуках, он намного выше меня. В нем должно быть больше шести футов, может быть, шесть футов два дюйма.
Я поворачиваюсь к нему лицом, прижимаясь плечом к стене. Мужчина замечает это, и поворачивается ко мне, подражая моей позе. Я скрещиваю руки на груди, и он делает то же самое.
— Только один, Бен. Расскажи мне один свой темный секрет. Я должна знать, что за всей этой добродетелью скрывается немного бунтарства.
— Больше, чем немного.
Я чувствую, как у меня отвисает челюсть.
— Что?
Он смеется.
— Это тебя удивляет?
— Эм, да! Я имею в виду… ты — Бен Лэнгли. Ты — пастор Бен Лэнгли.
— Я все еще мужчина, — говорит он своим глубоким голосом.
Я втягиваю воздух, ожидая в бешеном предвкушении.
— О, ты должен мне рассказать. Только один. Или, еще лучше, дай мне угадать.
— Это должно быть интересно. — Его взгляд не отрываются от моего. — Попробуй это сделать.
— Хммм… — Я провожу языком по нижней губе. — Ты не ставишь свою продуктовую тележку обратно в загон после покупок.
— Что это за монстр, который не ставит тележку на место?
— Хорошо, значит, не это. Хм… О! У тебя есть неоплаченный штраф за парковку.
— Нет. Никогда не было штрафов за неправильную парковку.
Я закатываю глаза.
— Шокирующе.
— Ты ужасна в этой игре.
— Дай мне попробовать еще раз! Хм, давай посмотрим… ты прокрадываешься на другой фильмом после того, как тот, за который ты заплатил, закончился?
— Никогда этого не делал, нет.
— Даже в детстве?
— Особенно в детстве.
— Хм. Взял больше одного образца в «Костко»?
Бен качает головой.
— Украл полотенце из отеля?
— Я бы никогда этого не сделал.
— О боже, серьезно? Как ты вообще можешь называть то, чем живешь, жизнью, если никогда не нарушал ни единого правила?
Он не отвечает, просто задумчиво смотрит на меня.
Я опускаю руки по швам.
— Всё. Я сдаюсь. Ничего не могу придумать. Ты действительно святой, не так ли?
— Хочешь правду?
— Ты способен сказать ложь? Потому что, честно говоря, в этот момент я бы солгала. Ты просто такой… идеальный.
— Это не так.
— Так и есть!
— Эш… — Выражение его лица становится серьезным, и его взгляд опускается на мои губы.
— Что? — выдыхаю я.
— Ты бы все еще считала меня святым, если бы я сказал, что думаю о том, чтобы поцеловать тебя?
Я моргаю, уверенная, что неправильно его поняла.
— Нечего сказать, да? — Он не улыбается.
— Ты можешь эм… можешь, пожалуйста, повторить?
Мужчина придвигается ближе, или, может быть, я придвинулась ближе к нему. В любом случае, сейчас мы почти соприкасаемся.
— Я провел много часов, думая о том, каково было бы поцеловать тебя. Все еще считаешь меня святым?
— Почему бы тебе это не сделать?
— Что? — Кажется, он искренне удивлен этим. Глупый, глупый мужчина.
— Может быть, если ты это сделаешь, то поймешь каково это и тогда перестанешь думать об этом.
Он хмуриться, а взгляд твердо прикован к моим губам. Я подхожу ближе, пока не чувствую тыльной стороной ладоней его обтянутые джинсами бедра. Мой пульс учащается, страх перед его отказом — яркое предупреждение о том, что я никогда не забуду и не смирюсь с тем, что меня отверг такой красивый и хороший человек, как Бен.
