class="p1">Я смотрю на нее.
— Скажи это моей ноге. — Я киваю в сторону поврежденной ноги.
— Прости, над тобой они поработали.
Адрианна — следующая, кто забирается внутрь и исчезает.
— Но это потому, что они боятся тебя. — Она кивает в сторону люка. — Ты — следующая.
Я бросаю на нее недоверчивый взгляд, так как думала, что смогу выкрутиться и уйти.
— Я буду последней.
Наталья качает головой.
— Нет, не будешь.
Я скриплю зубами и плетусь к люку, нервно поглядывая вниз.
— Ты уверена, что это…
Наталья пихает меня, сталкивая в люк.
Я кричу, падая с горки на кучу грязного белья внизу.
— Гадость, — говорю я, быстро выпрыгивая из нее.
— Ты кричала? — Спрашивает Камилла.
Я пожимаю плечами.
— Наталья толкнула меня.
Адрианна смеется.
— Типичная Наталья. — Она с жалостью смотрит на меня. — Она сделала то же самое со мной, когда мы в первый раз использовали этот путь побега.
Камилла выглядит смущенной.
— Возможно, это моя вина. Я сделала это с ней в ее первый раз.
Мы обе смеемся, когда Наталья появляется из люка, быстро выскакивая из кучи.
— Я каждый раз ненавижу приземление, — говорит она, бросая взгляд на грязное белье. — Оно чертовски воняет.
Мы все смеемся над этим, но нас прерывает свист Аниты.
— Поторопитесь. Все уже в автобусе.
Дверь в задней части прачечной ведет в закрытый двор, где припаркован микроавтобус. Элиас прислонился к нему, скрестив руки на груди. Его ноздри раздуваются, когда он видит Наталью.
— Заставила меня ждать, Гурин, — говорит он, отталкиваясь от автобуса и направляясь к ней. Он обхватывает ее одной рукой и прижимает к себе.
— Никогда больше так не делай, — говорит он угрожающим тоном.
Я хмурю брови и уже собираюсь что-то сказать, когда Камилла затаскивает меня в автобус.
— Что происходит с этими двумя?
Камилла качает головой.
— Я не знаю, но когда я ее спросила, она стала защищаться.
Адрианна наклоняется вперед. — Если я что-то знаю о Наталье, то она расскажет обо всем в свое время. Если ты надавишь на неё, она сорвется.
Я сажусь рядом с Камиллой и спрашиваю:
— Однажды ты спросила Наталью, рассказывала ли она мне о том, что с ней сделал Элиас. Что он сделал?
Камилла встречается со мной взглядом, а затем переводит глаза на Адрианну.
Адрианна пожимает плечами.
— Это не совсем секрет.
Камилла вздыхает.
— Элиас годами мучил Наталью. Он обзывал ее, причинял ей физическую боль, унижал на глазах у всех. — Она бросает взгляд в переднюю часть фургона, где Элиас усадил Наталью к себе на колени. — Этот ублюдок даже пару раз довольно сильно ударил ее ножом.
Я ахаю от этого.
— Какого хрена?
Вмешивается Адрианна.
— Он сказал, что ей нужно преподать урок за то, что она любимица учителя.
Камилла кивает.
— Он был полным придурком по отношению к ней с четвертого класса, может быть, до прошлого года, когда всё стало спокойней. — Она хмурит брови. — Он даже вроде как оставил ее в покое в конце прошлого года.
Я смотрю, как он играет с волосами Натальи, сидящей у него на коленях.
— Мы не можем понять почему. — Камилла пожимает плечами. — Но после того, как ты дала ему отпор, что-то изменилось, и он снова начал издеваться над ней. Наталья замыкается в себе каждый раз, когда мы поднимаем эту тему, и не хочет это обсуждать, но у нас есть ощущение, что он что-то имеет против нее.
— Например? — Спрашиваю я.
Адрианна качает головой.
— Мы понятия не имеем. Хотелось бы знать.
— Мне кажется, он запал на нее, — говорю я, как бы про себя.
Камилла смеется, думая, что я шучу. Когда я серьезно смотрю на нее, она качает головой.
— Не может быть, чтобы Элиасу так нравилась Нат. Он был чертовски жесток на протяжении многих лет.
— Только то, что я вижу как посторонний человек. — Я пожимаю плечами. — Это была моя первая мысль, когда он подошел к нам в коридоре в тот день.
Адрианна задумчиво смотрит на меня.
— Черт, может, Ева права. — Она качает головой. — Это звучит чертовски безумно, но мы были слишком близки к этому все эти годы.
Я киваю.
— Не говоря уже о том, что когда Элиас напал на меня в коридоре…
— Что? Когда это произошло? — Спрашивает Адрианна.
— На прошлой неделе, я рассказывала Камилле. — Я прикусываю губу, вспоминая, как Оак пришел мне на помощь, только для того, чтобы обхватить пальцами моё горло. — Но кое-что, что он сказал, было странным.
— Что это было? — Спрашивает Камилла.
Я оглядываюсь, чтобы убедиться, что никто не подслушивает.
— Он сказал «Наталья — моя, чтобы мучить, и всегда была моей. Моя, ты поняла?». Он произнес это как ревнивый бойфренд.
— Какого хрена? — Говорит Адрианна, качая головой. — Если этому парню нравится Наталья, то он больной на голову из-за того, как он обращался с ней все эти годы.
Я киваю в знак согласия.
— У него явно есть проблемы.
Дмитрий Яков, которого я даже не заметила, садится на сиденье напротив, и наклоняется ко мне.
— У кого есть проблемы?
Адрианна и Камилла свирепо смотрят на него.
— Это называется частным разговором, Дмитрий, — говорит Камилла.
Дмитрий лениво улыбается, глядя на меня.
— Да? — Он проводит рукой по своим темным коротким волосам. — Это также называется общественным автобусом.
Адрианна качает головой.
— Пригласи ее на свидание и перестань валять дурака, — язвит она.
Мои брови хмурятся, когда я гадаю, кого именно она имеет в виду.
Дмитрий краснеет и пожимает плечами.
— Ладно. Ты оставишь для меня танец, красавица? — Спрашивает он, глядя прямо на меня.
Мой желудок скручивает при этой мысли, но я должна пойти на свидание, чтобы забыть об Оаке. Возможно, безобидный танец и легкий флирт с милым, привлекательным парнем моего возраста не повредят.
— Конечно, — говорю я, улыбаясь.
Он улыбается в ответ, выглядя облегченным.
— Отлично, увидимся на танцполе. — Затем он возвращается, чтобы сесть с несколькими парнями, сидящими сзади.
— Фу, — говорит Камилла, содрогаясь. — Почему ты согласилась на танец с ним?
— Почему бы и нет? Он не кажется ужасным.
Адрианна смеется.
— Это потому, что ты не знала его, когда он был моложе. — Она бросает на Камиллу многозначительный взгляд. — Справедливости ради, Яков вырос довольно красивым, тебе не кажется?
Камилла морщит нос.
— Я бы сказала, что это с большой натяжкой.
Я смеюсь.
— Резонно, но это всего лишь танец. Не то чтобы я соглашалась встречаться с ним.
И я знаю, что никогда бы этого не сделала, не тогда, когда все, о чем я могу думать, — это один очень запретный мужчина. Мужчина, о котором я
