никогда не должна была думать в таком ключе, но теперь жизнь кажется совершенно безнадежной, если я никогда больше не смогу его поцеловать.
Оак
Красивый смех привлекает мое внимание.
Ева.
Я обыскиваю бар в её поисках, отчаянно пытаясь найти источник этого смеха. Возможно, это кто-то, кто ужасно похож на нее, но в глубине души я знаю, что это неправда. Никто не звучит так, как она. Мой взгляд падает на большой стол в задней части зала, где собралось довольно много студентов СА, но я не вижу ее.
Я подталкиваю Гэва локтем.
— Похоже, у нас есть нарушители правил.
Его губы искажает дьявольская ухмылка.
— О, я люблю наказывать нарушителей правил.
Он потирает руки, заставляя меня покачать головой.
— Возможно, мы могли бы немного повеселиться с ними? — Предлагаю я.
Брови Гэва хмурятся.
— Что ты имеешь в виду?
— Посидеть с ними немного и заставить их попотеть. — Я пожимаю плечами. Я знаю, что мое предложение продиктовано желанием провести время с Евой. С тех пор, как она вошла в мой класс, она прилипла к Наталье Гурин, и я вижу Наталью с того места, где я сижу.
Гэв проводит рукой по волосам, прежде чем улыбнуться.
— Мне нравится ход твоих мыслей. Как только я сяду с ними, они обосрутся.
Я смеюсь, кивая.
— Тогда давай сделаем это. — Бросаю взгляд на Арчера, который в данный момент увлечен юной блондинкой за другим столиком. — Я скажу Арчеру.
Гэв приподнимает бровь.
— Не уверен, что в этом есть большая необходимость. Он гребаный идиот.
Я все равно встаю и подхожу к нему.
— Арч.
Он отворачивается от спутницы, и поднимает бровь.
— Что?
— У нас в баре есть студенты. Мы с Гэвом собираемся присоединиться к ним и помучить. — Я бросаю взгляд на девушку, с которой он целовался. — Интересно, не хочешь ли ты составить компанию?
Его глаза слегка расширяются при упоминании студентов в баре.
— Где?
— Вон там, сзади. Их около четырнадцати. — Я наклоняю голову. — Ты с нами или нет?
Арчер смотрит на блондинку, а затем снова на меня.
— Конечно. Извини, милая. — Он высвобождается из ее объятий. — Может быть, в другой раз. — подмигивает ей и затем следует за мной обратно к нашему столику.
Гэв уже встал на ноги и свирепо смотрит на стол с правонарушителями, разминая кулаки.
— Готовы?
Я киваю.
— Подыграйте мне.
Я иду к столу, пробираясь сквозь толпу к столу студентов. Мои шаги почти сбиваются в тот момент, когда замечаю Еву Кармайкл. На ней самое сексуальное платье, которое я когда-либо видел, из кремовой ткани с глубоким вырезом, подчеркивающим ее идеальную грудь. Рукава длинные, что придает наряду элегантности.
Тихий рык вырывается у меня из горла, когда я вижу, что Дмитрий сидит рядом с ней, небрежно положив руку ей на бедро.
Ублюдок.
Я иду к столу и сажусь прямо напротив Евы. В тот момент, когда она замечает меня, ее лицо бледнеет.
— Дерьмо, — бормочет она.
Ее восклицание привлекает внимание Дмитрия, и он отпускает ее бедро, немного отодвигаясь от нее.
Я прочищаю горло.
— Не знал, что у всех вас было разрешение покинуть территорию, — говорю я спокойным голосом, несмотря на хаос, бушующий внутри меня.
Все, кто меня не заметил, делают это, когда Арч пинком сбрасывает парня со стула и садится, скрестив руки на груди. Я замечаю, что его внимание приковано исключительно к Адрианне Васкез.
Гэв остается стоять, но большинство студентов настороженно наблюдают за ним. Это безумие, сколько страха может внушать русский профессор.
Элиас Моралес заговаривает первым.
— Это всё я. — Он поднимает подбородок и смотрит на меня. — В конце концов, нам по восемнадцать лет. Мы можем делать все, что, черт возьми, захотим.
Я поднимаю бровь.
— Может быть, и так, но вы все слишком молоды, чтобы находиться здесь легально.
Элиас смеется.
— Кого, блядь, волнует законность? Цель академии — преподавать все, что не является легальным. — Он получает несколько смешков от своих одноклассников, но большинство из них слишком боятся Гэва, чтобы смеяться.
— Туше, — говорит Арч. — Как насчет того, чтобы присоединиться к вам? — Его глаза по-прежнему не отрываются от Адрианы, которая смотрит куда угодно, только не на него.
— Если думаешь, что справишься с этим, старик, — говорит Риццо, новенький, поступивший в начале этого семестра.
Он такой же самоуверенный и глупый, как Элиас. Арчер, однако, всегда и во всем видит юмор.
— Ты знаешь, что я могу надрать тебе задницу даже после того, как утопил две бутылки скотча, Риццо.
Риццо смеется и передает ему бутылку водки.
— Угощайтесь. — Он откидывается на спинку стула, на его лице все еще застыла дерзкая ухмылка. Либо он бесстрашен, либо просто тупой, поскольку Гаврил смотрит на него так, словно готов привязать к дыбе для пыток.
Арчер наливает себе большой стакан водки и откидывается на спинку стула, потягивая напиток.
Я остаюсь неподвижным, глаза сосредоточены исключительно на Еве. Если не буду контролировать свой гнев, я могу перегнуться через стол, избить Дмитрия до полусмерти и заявить права на Еву прямо на этом гребанном столе на глазах у ее одноклассников.
Мой член пульсирует при одной только мысли об этом, что говорит о том, как, блядь, далеко я зашел. Запретный аспект только усиливает мое желание. Ева должна бежать, спасая свою гребанную жизнь.
Официантка, которой я дал чаевые ранее, находит меня в этот момент и кладет руку мне на плечо.
— Мне пришлось поискать тебя, — шепчет она, прежде чем вложить стакан виски в мою руку.
Несколько парней за столом присвистывают, но я выпрямляюсь и киваю в знак благодарности. С горечью осознаю, что глаза Евы сейчас прикованы ко мне, хотя несколько минут назад на ее бедре была рука другого мужчины. Я стискиваю зубы и снова бросаю на нее взгляд, чтобы обнаружить, что она смотрит на официантку с такой же злобной ревностью.
Я ухмыляюсь на это и снова наклоняюсь к девушке, понимая, что мои действия будут раздражать Еву.
— Почему бы тебе не принести выпивку всем за мой счет, — шепчу ей на ухо и даю еще одну пятидесятидолларовую купюру.
Это по-детски, как будто мне снова, блядь, восемнадцать, но я ничего не могу с этим поделать.
Она кивает и подмигивает, прежде чем отправиться за новыми напитками.
Это безответственный шаг. Как директор их школы, я не должен покупать выпивку этим несовершеннолетним ученикам. Однако присутствие Евы здесь только затуманивает мой рассудок и мешает думать о чем-либо другом.
— Итак, как, черт возьми, вам всем удалось улизнуть
