мне встать на колени и обращаться к нему
сэр, потому что это именно то, о чем я думаю.
Я быстро отстраняюсь и иду к воротам, которые ведут в мой маленький гостевой домик на заднем дворе. Даже когда он отъезжает, я размышляю о выражении его лица и о том, что я почувствовала в тот маленький, ничтожно малый момент. Называя его сэром, как раньше делали его секретарши. Как, когда я спросила его, хочет ли он, чтобы я была такой для него, он точно не сказал нет.
Я не могу перестать думать об этом всю ночь, мое тело все еще гудит от возбуждения.
На следующее утро я просыпаюсь с новым чувством целеустремленности.
Потому что я знаю, что наступит утро понедельника, и все будет по-другому. Потому что я хочу, чтобы все было по-другому. Поэтому я весь день почти не выхожу из своей комнаты, исследуя, читая и пытаясь полностью понять, чего же хочет Эмерсон.
Нет, то, чего хочу я.
ПРАВИЛО № 16: ВСЕГДА ПРИХОДИ ПОДГОТОВЛЕННОЙ
Шарлотта
Где-то в воскресенье я получаю сообщение от Эмерсона.
Завтра в 8:00 утра я встречаюсь кое с кем в клубе. Заходи в дом, а я вернусь около 10:00.
Я набираю и удаляю, набираю и удаляю свой ответ примерно десять раз, прежде чем, наконец, нажимаю Отправить.
Да, сэр.
Он не отвечает. А Эмерсону всегда нужно, чтобы последнее слово оставалось за ним, а это значит, что я лишила его дара речи. Что также означает, что я получаю то, что хочу.
В понедельник я прихожу пораньше, использую код, который он мне дал, чтобы отпереть входную дверь, и сразу приступаю к работе. Я выбрала ту же юбку-карандаш и прозрачную блузку, что была на мне в первый день. Я едва могу сосредоточиться на своих утренних делах, пока жду его, и когда наступает 10:15, я слышу, как открывается дверь гаража. Я быстро убираю со своего стола и спешу в центр комнаты.
Я могу это сделать. Я могу это сделать. Я могу это сделать.
Внутренняя ободряющая речь — единственное, что удерживает меня от отступления, потому что чем больше я думаю об этом, тем больше понимаю, что это безумие. И я понятия не имею, как он отреагирует. Если он разозлится, я буду унижена. Если он удивится, я буду довольна. И если ему это понравится… Боже, я не знаю, что я буду чувствовать.
Я слышу, как закрывается дверь гаража, и делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. Затем я бросаю подушку на пол спасибо за подсказку, Интернет и падаю на колени. Повернувшись лицом к двери, в которую он собирается войти, я склоняю голову и деликатно кладу руки на колени.
Пока я жду его, нервная дрожь пробирает меня до самых костей. Его ботинки стучат по мраморному полу, когда он проходит через кухню — все ближе и ближе, — и мне хочется отступить.
Это глупо. Он точно уволит меня.
Но уже слишком поздно. Его шаги доносятся до двери кабинета и останавливаются. Тишина становится тяжелой, пока он стоит там и смотрит на меня, а я не смею пошевелиться. Не отрывая глаз от своих коленей, я жду.
— Что… ты делаешь? — Спрашивает он.
Я ожидала этого вопроса, так что я готова.
— Быть хорошей девочкой, — отвечаю я, — сэр.
Я слышу, как он тяжело вздыхает. Он собирается сказать что-нибудь резкое, или велеть мне встать, или остановиться. По крайней мере, я пыталась.
Вместо этого он делает пять оглушительных шагов ко мне.
Когда он оказывается достаточно близко, чтобы прикоснуться ко мне, я чувствую, как его пальцы берут меня за подбородок и наклоняют мою голову вверх. В его глазах светится нежность, когда он смотрит на меня сверху вниз, тепло разливается по мне. То, что этот взгляд заставляет меня чувствовать себя подобно золоту.
Если бы я могла разлить это по бутылкам и продать, я была бы богата.
— Ты такая хорошая девочка, — говорит он, и я чуть не растекаюсь по полу.
— Ты хочешь научиться быть хорошей сабай?
— Да, сэр, — отвечаю я.
Его челюсти напрягаются, пока он обдумывает свой ответ.
— Отлично. Но не каждый день, понятно?
Я пытаюсь сдержать улыбку, но она все равно проскальзывает.
— Да, сэр.
— Я хочу, чтобы были дни, когда ты будешь просто Шарлоттой, хорошо?
Мои плечи расслабляются, когда я позволяю его словам осмыслиться. Затем я киваю.
— И если тебе это не нравится, ты не обязана этого делать. Нам еще многое нужно обсудить, ограничения, безопасность и тому подобное, хорошо?
Я снова киваю, зная из своего исследования в эти выходные, что он сказал бы что-то подобное.
Я узнала, что общение — это самое важное и что границы должны быть установлены, потому что есть много вещей, которые могут пойти не так.
Вот почему я пришла подготовленная.
— Я записала свои ограничения, — отвечаю я, пристально глядя на него.
Он выглядит на мгновение удивленным, поглаживая мой подбородок.
— Ты это сделала? Могу я их увидеть?
Я киваю, собираясь встать, но он мягко надавливает на мое плечо, чтобы удержать меня на месте.
— Ползи туда ради меня.
Мои губы приоткрываются, и мое тело заливает жар.
— Да, сэр, — отвечаю я.
Он отодвигается в сторону, чтобы я могла доползти до своего стола, где рядом с моим ноутбуком лежит распечатанная бумага. Схватив его со стола, я на мгновение колеблюсь, не уверенная, как ползти и нести его одновременно.
— В зубы, — отвечает он, заметив мою неуверенность.
И я делаю, как он говорит, кусаю бумагу и снова встаю на четвереньки, поднося ее к нему. Теперь он облокачивается на свой стол, скрестив руки на груди, и наблюдает за мной. Как только я подхожу к нему, я сажусь обратно на колени.
Он нежно гладит меня по голове и вынимает бумагу у меня из зубов. Затем я жду, пока он просматривает то, что я написала.
Это самая нервирующая часть, потому что в этом списке было много вещей, которые заставляли меня немного нервничать.
— Где ты это взяла? — Спрашивает он.
— Это был список для печати, которое я нашла в Интернете. Все в порядке?
Он ждет мгновение, прежде чем ответить.
— Это превосходно, Шарлотта. Я горжусь тобой.
Я улыбаюсь про себя. В списке более двухсот пунктов, и мне пришлось ранжировать каждый из них от нуля, что является абсолютно жестким ограничением, до пяти, поскольку я очень заинтересована. Большая часть списка оказалась на третьем месте, что означает любопытно. Естественно.
Я
