— Что вы знали мою мать, — выпаливаю.
Никак не реагирует, продолжает расслабленно восседать.
— Думаешь, я всех из юности помню? Надьку время не пожалело, страшная она стала, вот и не признала. Потом уже вспомнила, но какое это имеет значение, — поднимается с места. — И это вся «ценная» информация?
— Да.
Про брата не хочу ей говорить. По идее, могла бы помощи попросить в поисках. Но что-то меня останавливает.
— Спокойной ночи, — гордо вздернув подбородок, удаляется из кухни. А у меня на душе остается мерзкий осадок от разговора с ней.
Ночь проходит практически без сна. Едва закрываю глаза, сразу перед ними вспыхивают кадры недавних событий. Понимаю, что не имею права так себя доводить, только истерзанному сердцу все равно, оно кровоточит.
С каким-то облегчением встречаю рассвет. Еще вчера Светлана написала, что мать и Павел не против переезда, но очень опасаются стать обузой.
Какая там обуза, они для меня сейчас спасение! Тот спасательный круг, за который я готова ухватиться обеими руками и ногами.
К ним не еду. Остаюсь с Аришкой дома ждать прибытия. Свекровь наняла грузовик, выделила помощников, все, что я попросила. За что я ее поблагодарила от чистого сердца.
Лариса Эдуардовна уехала, сразу стало легче дышать. А когда приехали Светлана с родными, я от счастья прослезилась.
— Зоя Ивановна! Павел! Я так рада, что вы согласились на переезд!
— Ох, тяжко мне такие перемены даются, — вздыхает старушка. — Только как же тебя-то оставить! Да и на внучку полюбуюсь напоследок.
— Мам! Прекращай! Никто тебя на тот свет не отпускает! — весело говорит Павел. Подъезжает ко мне и добавляет, — Только неудобно все равно, Лер, как иждивенцы в хоромах. Мы много вещей с собой не брали. Я пару картин прихватил, краски, самое необходимое.
Парни как раз заносят в дом холсты.
— Ты очень талантлив, Паш, — говорю искренне.
— Ой, брось, — машет рукой. — Так мазня, никому не нужная.
— А ты пробовал продавать?
— Не смеши, Лер, — опускает голову, голову в плечи вжимает, словно мгновенно уменьшается в размерах. — Мне еще не хватало посмешищем стать.
— Паш, я, конечно, далеко не эксперт. Но твои картины, те, что я дома у тебя рассматривала, и сейчас увидела, они невероятно реалистичны, мрачные, завораживающие, таинственные, от них сложно взгляд отвести.
— Мне не нужна жалость, — поджимает губы.
— А если я попробую их продать? — хватаюсь за безумную идею, возникшую у меня в голове.
Глава 49
— Шутка не удалась, — сразу замыкается в себя, словно отгораживается.
— Я не шучу. Работая в ветеринарной клинике, я вела социальные сети, договаривалась о рекламе. Конечно, это разные вещи, но я могу попробовать. Паш, — беру его за руку, — Хуже ведь не будет.
— Будет! — восклицает с запалом. — Стану посмешищем!
— Не станешь, — заявляю твердо, ловлю его взгляд. — Ты талантлив!
— Ай, — машет рукой. — Делай что хочешь. Отвлекись от проблем, — становится немного мягче. — Но если ничего не получится, не жалуйся.
— Не буду! — наклоняюсь и целую его в колючую щеку.
Когда в жизни дурдом, иначе охарактеризовать происходящее не могу, то действительно необходимо себя чем-то занять. Иначе мысли убивают.
В голове тут же выстраивается четкий план, что необходимо сделать в первую очередь. Откладывать задуманное не собираюсь.
— Ого, какие хоромы, — старушка удивленно смотрит по сторонам.
— Лариса Эдуардовна снимает этот дом. Сейчас вам покажу вашу комнату на первом этаже, — везу Зою Ивановну.
А у самой впервые после того злосчастного дня на душе спокойствие. Раны все равно кровоточат, но я не позволяю себе концентрироваться на боли.
После того как парни разобрались с вещами, я всем показала их комнаты, мы отправляемся на кухню. Люди, пережившие столько лишений и предательство, дарят мне невероятный уют. Дом, который отталкивал меня с первого взгляда, сейчас излучает теплоту, благодаря родным людям.
— Ты не одна, Лерочка. Мы с тобой, — словно читая мои мысли, говорит Зоя Ивановна.
— Только сейчас хозяйка придет, и уж точно не рада будет двум инвалидам, — Паша вздыхает и подъезжает к окну. — Мы всегда в тягость. Даже Светке, как бы она ни била себя в грудь, утверждая обратное.
— Паш, прекрати бурчать! — Светлана добродушно прикрикивает на брата. — Он очень не любит ничего нового, на перемены всегда остро реагирует. Ничего, еще привыкнет.
Остаток дня пролетает незаметно. Да, на сердце открытая рана, но я знаю, что справлюсь. Хоть понимаю, что основная борьба еще впереди. И мне многое предстоит узнать. Но сейчас просто хочется выдохнуть.
Вечером возвращается свекровь, застает нас на кухне за ужином. Скептически оглядывает гостей.
— Добрый день! Это Зоя Ивановна, Павел, Светлану вы знаете, — пытаюсь быть дружелюбной.
— Угу, — кивок головы и удаляется.
— Извините, у нее характер не сахар, — даже неловко становится за поведение Ларисы Эдуардовны.
— Она нас ненавидит, — изрекает Паша.
Сложно с этим спорить. Даю себе обещание, при первой возможности избавиться от общества свекрови, как только представится возможность. Она и меня терпеть не может, но почему-то помогает, чувствую, что есть подвох, но пока не понимаю в чем.
Пищу для размышлений подкидывает наша с ней встреча той же ночью, снова на кухне. Я выхожу подогреть дочери смесь. Семья давно уже спит.
Застаю Ларису Эдуардовну с чашкой чая.
— Спасибо, вы мне очень помогли, — начинаю разговор, чтобы прервать тягостное молчание.
— Угу, — даже не смотрит в мою сторону.
— И за родственников отдельная вам благодарность. Осталось еще как можно скорее развестись.
— Чтооо? — резко оборачивается.
— Я хочу как можно скорее оставить эту историю в прошлом. Понимаю, что Аришка только родилась, и я еще не отошла, но теперь наш брак — это кандалы. Я хоть клеймо измены мне не стереть, но я хочу свободы.
— Рано еще о подобном говорить, — ставит чашку с такой силой на стол, что разливает чай.
— Чем быстрее, тем лучше. Мне бы хорошего адвоката еще, чтобы посоветоваться, я не сильна в юридических тонкостях.
— Тебе Рома докучает? — спрашивает раздраженно.
— Сегодня не писал и не звонил.
— Ты в безопасности, под охраной, стайка родственников рядом, что тебе не хватает?
— Хочу поставить точку.
— У вас двое детей. При всем желании, ты не выкинешь мужа полностью из жизни. Займись ребенком, — отвечает со злобой в голосе и покидает кухню.
И этого разговора делаю вывод, что свекровь не совсем на моей стороне, раз она против развода. Скорее всего, она надеется, что я успокоюсь и прощу ее сына. Только зачем ей это?
Следующие три дня проходят спокойно. Мне никто не пишет. Я вожусь с дочуркой, провожу время с братом и Зоей Ивановной, а еще уже оформила аккаунт для Паши. Сфотографировала его картины, и несколько из них выставила. Также ищу специализированные сайты. Это хоть очень медленно, но возвращает меня к жизни.
Лариса Эдуардовна приходит очень поздно ночью, и уходит на рассвете. Я этому только рада, чем меньше ее вижу, тем легче.
Ночь воскресенья приносит проблему, откуда никак не ожидала, у меня начинает дико болеть зуб. Адская боль, от которой хочется на стену лезть. Щека опухает, даже дотронуться невозможно. Никакие средства не помогают.
Приходится разбудить Светлану, она все же медик, может, что-то посоветует.
— К врачу тебе надо и срочно, — говорит сестра.
Она берет на себя заботу о дочери, я ни на что не способна.
— Выходной… не работают же…
— Государственные нет, а вот частные.
— Они дорогущие, а у меня ни копейки, — мычу и обхватываю себя руками, от боли перед глазами темнеет.
— Я могу дать, — говорит сестра.
— Нет… не надо…
У Светланы и так с деньгами тяжко, а я у нее еще последнее забирать буду, совесть не позволяет.
