мою руку и кладет себе на пах. Чувствую через джинсы его твердый член.
– Я еще не показал тебе каюту, – хрипло говорит мне на ухо.
О, черт! Нет, только не это! Кусаю губу, смотрю на него виновато:
– Мне кажется, я еще не готова… после сегодняшнего, – говорю вся пунцовая.
В ответ, он утыкается мне в шею, делает глубокий вдох, втягивая носом. А затем рычит мне в ворот куртки.
– Ладно, – говорит он, снимая меня с колен. – Тогда корми меня, чтобы я тебя не съел!
Когда начинаются сумерки, мы плывем обратно. Оставив лодку на пристани яхт-клуба, идем к выходу с причала.
– Давай ко мне – шепчет мне на ухо.
– Н-нет, мне, правда, нужно домой. Галина Петровна уже волнуется, наверное. Куда я пропала. И, вообще, у меня защита диплома в среду, – начинаю тараторить, как из автомата, теребя рукава боссовой ветровки.
– Ладно, позвоню Володе. Он тебя домой отвезет, – говорит Босс, доставая телефон.
– У тебя Володя что, без выходных работает? И водителем, и шпионом, и нянькой? – шучу я.
Но Дмитрий ничего не отвечает. Снова крепко целует в губы, пока ждем автомобиль.
Лысый пригоняет Мерседес буквально минут через десять. Нет, этому парню точно нужно просить прибавку. Так ему и говорю, залезая на заднее сидение. Машу Диме рукой на прощанье.
Диме… Обалдеть. Когда в последний раз сидела в этой машине, вздохнуть не могла от страха. Как все могло так быстро поменяться?
– Эммм… Володя? – обращаюсь к Лысому. Тот бросает на меня подозрительный взгляд в зеркало заднего вида. – Хотела извиниться, что вела себя с вами грубо.
Вижу, как его белесые брови взмывают вверх. Ничего не отвечает. Смотрит недоверчиво. Должно быть, для него, как для стороннего наблюдателя, такие перемены вообще кажутся ненормальными.
А, может, так и есть. Блин. Я ведь теперь содержанка. Нет, не могу даже поставить это слово рядом с собой. Содержанки, они ведь не чувствуют к мужчинам то, что чувствую сейчас я к Диме. Но и я не должна.
Не должна.
Вибрирует телефон. И я почему-то думаю, что это Дима. Но звонит мама. Вспоминаю, что еще вчера сама обещала звонить каждый день. А сегодня вообще про все на свете забыла. Вздыхаю. Чувствуя вину, отвечаю на звонок:
– Саша! Что там у тебя за женихи на иномарках? – по голосу слышно, мама на взводе. – Галина Петровна сказала, что ты не ночуешь дома. Быстро отвечай! Кто этот мужчина, и что он от тебя хочет?!
Почему самые пикантные разговоры всегда происходят, когда рядом Лысый?
– Боже мой, мам, – выдыхаю в трубку. – Ты чего так завелась?
– Ты с матерью родной так не разговаривай! Совсем совесть потеряла, – ругается она. Непонятно, за что. Видимо, на всякий случай.
– Мам, да ничего такого, – ерзаю на сидении смущенно. – Просто мужчина.
– Просто мужчина? На Мерседесе? Из-за которого ты не ночуешь дома? – прямо слышу, как мама закатывает глаза. Хлопает шкафчиками у себя на кухне. Не удивлюсь, если уже капает себе корвалол.
– Что там тебе Галина Петровна напела? Мы просто общаемся, – отвечаю и чувствую жгучий стыд за свою ложь. Вспоминаю, как этот “просто мужчина” лишил меня девственности несколько часов назад. Но маме, конечно, лучше об этом не знать.
– Не ври мне, Саша. Я знаю, когда ты мне врешь! Значит, все уже далеко зашло, – слышу как она делает несколько глотков и ставит стакан. Точно, корвалол.
– Нуууу, да, – выдавливаю я. Смотрю на Лысого. Он изо всех сил пытается делать вид, что ничего не слышит. – Мы встречаемся. Но только начали, – добавляю поспешно. – Поэтому я не успела ничего рассказать.
Мама на другом конце трубки молчит:
– И что, он богатый? – говорит она с такой интонацией, словно это самое ужасное, что может быть в мужчине.
– Ну да, – говорю я. – Это что, плохо?
– Конечно, плохо, Саша! Богатые мужчины развлекаются с наивными дурочками, как ты, а женятся на своих, таких же богатых.
От ее слов во рту становится горько. Спустила с небес на землю, ничего не скажешь. Зачем она так жестко?
– Ну спасибо, мам, – бубню хмуро в трубку.
– Не надо мне обиженную строить. Я тебе говорю, как есть. Дело, конечно, твое. Ты уже взрослая девочка. Но лучше послушай, что тебе говорят те, кто жизнь эту побольше твоего пожил, – слышу ее частое дыхание в трубку. – Не нужны нам богачи. Найди обычного хорошего парня. Который тебя любить будет, не обидит и женится.
– Хорошо, мам, я тебя поняла! – раздраженно убираю волосы с лица. Нет никакого желания продолжать эту тему. – Лучше скажи, как папа?
Папа – нормально, но разговор дальше не клеится. Желаем друг другу спокойной ночи. Осадочек остался.
Добираемся до дома быстро. В свою знакомую коммуналку вхожу, как в музей. Ощущение, что не была здесь год, а не сутки. Все кажется таким старым. А я чувствую себя обновленной и сверкающей, как яхта Дмитрия.
Заслышив мою возню в коридоре, выглядывает Галина Петровна:
– Батюшки, какие люди! – говорит она игриво, кутаясь в пуховый платок. – Мы тебя тут уже потеряли. Матери твоей звонила.
Да уж, в курсе я.
– Ну что вы, не стоило так переживать! – улыбаюсь учтиво, открываю ключом дверь в свою комнату.
– Ты что, у жениха ночевала? – понизив голос, словно говорит что-то дико неприличное, спрашивает Гэ Пэ. Мне прям самой становится не по себе.
– Да, вот, загулялись вчера, не заметили, как мосты развели, – ляпаю я, первое что приходит в голову. Хоть проблема с перемещением с одного берега на другой из-за разведенных мостов в Петербурге давно уже решена, но это все еще любимая отмаза для студентов и влюбленных. На такси объезжать по ЗСД ужас как долго и дорого.
– Ну понятно, понятно, – лукаво кивает Гэ Пэ и вздыхает. – Ох, молодежь!
Открываю дверь, улыбаюсь ей вежливо, но уже мечтаю скрыться в своей комнате.
– Ну ладно, – машет на меня рукой Гэ Пэ и идет обратно в свою комнату. – Цветочкам твоим сегодня воду поменяла, кстати! – кидает она мне через
