А уже спустя двадцать минут после разговора со старым приятелем, обладавшим необходимыми связями, Яр знал, кто и почему отказал убитой горем Митиной в месте на курсах.
— Вот ведь сучёныш, — бормотал он, выруливая на трассу.
Причина оказалась настолько прозрачной и до оскомины банальной, что он не посчитал нужным откладывать решение этой проблемы на завтра.
Тем более что знал, как вытащить виновного на встречу и необходимый ему разговор.
Спустя час они сидели в одном из крайне приличных московских ресторанов, и его собеседник — подозрительно молодой заведующий кафедры — с удовольствием изучал меню, крайне вдохновлённый желанием Громова оказать университету спонсорскую помощь.
— Неожиданный, но очень приятный сюрприз, — признался его собеседник, сделав заказ.
Ярослав ограничился чаем. Он не собирался рассиживаться и тратить своё драгоценное время на этого человека. Он с куда большей охотой позже истратит его на то, чтобы выпытать у своей липовой супруги, почему она ему всей правды не рассказала.
— Рад, что мне удалось вас заинтересовать.
Ещё бы не удалось. Поздний вечер, а этот не по годам обличённый властью сопляк помчался на встречу, не задавая лишних вопросов.
— Вы знаете, меня тоже кое-что очень заинтересовало, — Яр кивнул официанту и плеснул себе в кружку горячего чёрного чая. — Представляете, одна исключительно прилежная ученица, зубрившая учебники перед вашим собеседованием так, будто собиралась сдавать полноценный экзамен, получила от ворот поворот.
По-женски гладкое лицо его собеседника, знавшее бритву хорошо если раз в месяц, слегка побледнело.
— Простите?..
— Вы на днях собеседование проводили. На курсы по ландшафтному дизайну или чему-то вроде того.
— А… да, всё верно. Да, проводил. Было несколько претендентов. И несколько человек… они, да, получили отказы.
Яр лениво разглядывал своего нового знакомого, который явно занервничал.
— Я не берусь утверждать, что все, кто получил от ворот поворот, получили его по той же причине, что я знакомая мне ученица.
Бледность на лице профессора обозначилась сильнее. Потому что он уже понимал, о ком зашла речь.
— И-извините, мне кажется, вы что-то путаете…
— А мне кажется, нет. Видите ли, вы предпочли человеку со знаниями человека с деньгами. Три дополнительных места — четыре претендента, и один из них решил пролезть на ваши курсы, положив вам в карман плату за дополнительные хлопоты. И вы преспокойно вычеркнули из списка человека, который попасть на курсы заслужил собственными знаниями. Не кошельком.
Яр тихонько фыркнул.
— Дожили. Без взятки уже и на курсы каких-то садовников не попадёшь.
— У нас учат н-не на садовников, — рискнул возразить профессор. — Наши курсы… они готовят профессионалов широкого профиля. Мы даём очень… очень много ценных знаний. Много ценных методик, применимых на практике…
Бессмертный он, что ли?
— Надо же, какие вы молодцы, — хмыкнул Яр. — Вот бы вы ещё эти ценные знания и практики вкладывали в подходящие головы.
Профессор сглотнул.
Яр подался вперёд, упёрся локтями в столешницу и подмигнул собеседнику:
— Ну, ничего. С этим я вам помогу.
Спустя полтора часа, исключительно довольный собой, он вернулся домой, а ещё через десять минут отыскав на кухне по-прежнему убитую горем и измученную неизвестностью касательно его отъезда Митину, протянул ей сложенный вчетверо листок плотной бумаги.
Она подняла на него до сих пор розовые после давно отшумевших рыданий глаза.
— Ты где… что это?
Она смотрела на протянутый ей листок с откровенной опаской.
— Другое письмо, — хмыкнул Яр. — Прочти. Уверен, оно понравится тебе куда больше, чем предыдущее.
Глава 47
— Письмо?..
Впрочем, она не стала ждать, пока он всё ей объяснит. Протянула руку, будто змею собиралась погладить. Развернула листок.
Ярослав с тайным удовольствием и каким-то странным стеснением в груди наблюдал, как её глаза пробегают по строчкам, как они расширяются, а листок натурально валиться из её рук.
Митина таращится на него в шоке и полнейшем неверии.
— Я не понимаю…
— Читать разучилась? — ворчливо отзывается он, пытаясь отогнать от себя невесть откуда взявшееся смущение.
Да ему-то чего тут смущаться? Он всего-то справедливость восстановил.
Но Митиной сейчас абсолютно плевать на любые его попытки её поддеть. Она для такого слишком растеряна.
— Как?.. Откуда ты его…
— Наверняка оттуда же, откуда и ты, — Яр пожал плечами, притворившись, что для него подобные жесты доброй воли вообще в порядке вещей. — От заведующего кафедры.
Митина какое-то время молчит. Наверняка переваривает информацию.
Выглядит она, конечно, забавно. На лице, всё ещё чуть припухшем от слёз, столько всяких эмоций отображается, что и не разберёшь, какая из этих эмоций сейчас доминирует.
Но он не собирается ей помогать определиться. Ему самому жуть как интересно, что же в итоге в ней победит.
— Громов, как… ты это сделал? Как ты получил это письмо?
Окей, всё пошло не по тому сценарию, на который он надеялся. Митина и не подумала бросаться ему на шею и горячо благодарить за содействие в восстановлении справедливости.
— Какая разница?
— Какая разница? — переспросила она, будто ушам своим не поверила. — То есть… как это, какая? Ты куда-то срываешься, возвращаешься на ночь глядя и…
Она беспомощно смотрит на развёрнутый листок, и Ярославу начинает казаться, что она искренне не верит в подлинность своего зачисления.
Да, наверное, понять её можно. В жизни Митиной чудеса редко случались…
Объясняться всё же придётся.
Вот только он не настроен продавать свою информацию слишком задёшево.
— А у тебя какие версии? — прищуривается он.
Митина вскидывает на него взгляд. Ёжится, как от порыва студёного ветра.
— Н-не знаю. Ты что… ты побил кого-нибудь? Или… заплатил?
— Ну, не самые изобретательные варианты, — хмыкает Яр. — Считаешь, я на такое способен? Выбивать из кого-нибудь документы на поступление?
Он почти ожидает, что она рассмеётся от нелепости формулировки. Но Митина смотрит на него едва ли не с опаской.
Что за чёрт?..
— Я этого не говорила, но… вы же Плотникова лупили.
Поворот в их разговоре вышел слишком уж неожиданным. Какого хрена она Толю-то сюда приплела?
— Оригинальная у тебя, Митина, логика…
И кажется, ему таки удалось её порядком смутить. Но стоило бы знать её лучше, чтобы понять — она просто так не отступится.
— Просто… он мне сказал, что ты его из-за меня тогда отлупил. Это правда?
Нечестный приём. Какого чёрта она уводит разговор в такие дремучие дебри?
Но в светлых глазах горел огонёк понимания. Митина сравнивала ситуации, делала выводы.
— Слушай, это было лет тыщу назад. Плотников тогда всех сильно достал. И то, что за тобой хвостом таскался, шло просто прицепом. Понятно?
И огонёк в её глазах тут же потух. Она кивнула:
— Понятно. Ладно… бог с ним. Расскажи, как ты добыл это письмо. Оно вообще настоящее?
— Охренеть, Митина, — он и сам не ожидал, что её сомнения так сильно его заденут. — Ты за кого меня держишь? Тебе звонок с кафедры организовать? Ну, чтобы ты удостоверилась, что на курсы тебя всё-таки взяли.
Она отодвинула письмо от себя, встала из-за стола, сложила на груди руки. Кажется, к ней понемногу возвращалось её душевное равновесие.
— Ты не можешь меня винить за недоверчивость. Это… это как гром среди ясного неба.
— Письмо настоящее, — процедил он. — Но из универа тебе в любом случае наверняка позвонят. Ночью, представь себе, этого никто делать не будет.
— Громов, я не прошла собеседование. Наверняка же у них были причины мне отказать.
— Ага, — ухмыльнулся он. — Я даже знаю, в чём они заключались. В отличие от тебя, выплакавшей себе глаза, считай, ни за что.
И он рассказал, как обстояли дела на самом деле. Рассказал, у кого добыл нужную информацию. Рассказал и о том, как встретился с ушлым профессором кафедры ландшафтного дизайна, возомнившим себя самым умным и предприимчивым. Утаивать ничего не стал, но и в детали не вдавался. Он рассказывал ей не для того, чтобы покрасоваться, а чтобы она поверила — такие вопросы очень даже решаются. Если знаешь, как их решать.
