— Успокойся, Арина, — в который раз повторяет Эмиль, когда я каждые пять минут набираю номер его домработницы.
— Легко сказать! — огрызаюсь я. — Она моя дочь вообще-то!
— А моя нет? — рычит Бестужев, выруливая в чужой переулок.
Глава 31
То ли оттого, что целую неделю дочь сильно болела, мне так трудно провожать ее в школу, потому что я переживаю. То ли из-за своей головной боли... Не понимаю, что со мной творится, но уже два дня я сама не своя. Кошмары по ночам не дают покоя. Не высыпаюсь. Меня начинает потряхивать... Я часто вижу во сне отца, часто слышу, что он умер.
После последней встречи я его ни разу не видела. Он даже не звонил, что сильно меня удивляет. Неужели нашел деньги и уехал из города? Сбежал как последний трус, чтобы не получить от своего любимого сынишки? Не знаю...
Но в каком-то смысле я почувствовала себя последней стервой, отказав ему в помощи. И в то же время умом понимаю, что он не заслужил ничего хорошего с моей стороны. Возможно, будь он рядом со мной восемь лет назад, моя жизнь сложилась бы совсем иначе. Эмилия не осталась бы без отца на столь долгое время. Она с самого рождения не лишилась бы отцовской любви и заботы. Мне не пришлось бы пережить столько трудностей. А ведь я не жила, а существовала. Ради дочки. Не будь ее, меня давно не стало бы на этом свете.
Но он решил, что деньги для него самое важное... Чтобы жить, ему обязательно нужно целое состояние. Но, как говорится, бумеранг настигает всех.
— Ну что, малыш, готова? — поправляю одежду дочери, а рюкзак забираю сама. — Поехали уже.
— Мам, ты выглядишь неважно. Может, останешься дома? Меня водитель отвезет.
— Нет, родная, — качнув головой, беру ее за руку и тяну за собой к двери. — Я сама подвезу тебя и поговорю с твоим руководителем. Хочу ее предупредить. И ты запомни: если вдруг тебе станет плохо, то обязательно звони мне. Эми, ты меня слышишь? Даже если просто будет тошнить. Окей?
— Хорошо, мам. Я, кажется, тебя заразила, — взволнованно говорит дочь. И смотрит на меня так...
— Не говори ерунды, — поцеловав ее в ладошку, улыбаюсь, чтобы она не накручивала себя.
На самом деле действительно чувствую себя неважно. Нос заложен, да и голос такой груховатый стал. Но все равно не могу отправить дочь с водителем. Да и через несколько часов при любом раскладе поеду за ней сама.
Как летит время — я даже не замечаю. Сижу за документами вплоть до обеда. Встаю с кресла и иду к двери, но внезапно чувствую головокружение. Крепко сжимаю ручку двери, не в силах открыть ее.
Через пару минут прихожу в норму. Ничего страшного. Иногда бывает. Это просто усталость.
По пути в школу отвечаю на звонок Эмиля и убеждаю его, что со мной все замечательно. Он рано утром поехал на важное совещание, должен быть дома к вечеру. По крайней мере, обещал. А он очень редко не сдерживает свое слово.
Настроение у дочери замечательное. Я зря волновалась. Выглядит она хорошо, а не так вяло, как выглядела буквально два дня назад. Когда она болеет, я просто не могу найти в себе силы ни на что. Весь день думаю о малышке, не нахожу себе места. Постоянно на иголках. Это продолжается уже много лет. Особенно я мучилась, когда она была еще новорожденной. Накручивала себя, думала, что может произойти что-то такое, что я лишусь дочери. Благо, Дилара постоянно успокаивала и поддерживала.
— Ты как, родная? — опускаюсь перед дочкой на корточки и прижимаю к себе. Втягиваю носом исходящий от нее запах. Всегда любила обнимать ее и вот так вдыхать.
— Прекрасно, мам. Настолько хорошо, что хочу купить семечки, поехать в парк и обсудить с тобой сегодняшний день.
— Ого. Вот оно как. Значит, случилось что-то хорошее?
— Да. Сегодня по математике делали тесты. Я закончила не первой, зато набрала больше всех баллов! Ууу! Я так рада! Думала, все на свете позабыла, пока весь день больной лежала в кровати.
— Не говори так, — смеясь, мы идем к машине. Я открываю пассажирскую дверь, Эмилия садится. Не успеваю я расположиться за рулем, как слышу за спиной мужской голос:
— Ооо! Сестренка... Рад тебя видеть.
Я машинально оборачиваюсь и рассматриваю парня. Высокий. И даже красивый. Да только такой... Грязный, что ли... Синие джинсы выглядят так, будто их не стирали целый год. Он шмыгает носом, вытирает его рукавом. Волосы расстерпаны, белые кроссовки в разноцветных пятнах. Я даже шажок назад делаю. Неужели это тот самый брат?
— Я тебя впервые вижу, — говорю как есть, снова разглядывая парнишку. Он чем-то похож на отца. Даже больше, чем просто похож. Брови, глаза... И губы те же.
— Ну, конечно. Нахер я тебе сдался, чтобы ты меня знала. Ты же вся такая крутая. А я вот, — он разводит руками. — Простой парнишка. Который никому не нужен.
Нервно усмехаюсь, складывая руки на груди. Мимо проходят родители с детьми. Кто-то косится на меня, а кто-то на моего брата, с которым я познакомилась только сейчас, несмотря на то, что он уже совершеннолетний парень.
Я выгляжу такой ухоженной, а он на бомжа смахивает. Вот и удивляет всех наше общение.
Никому не нужен, значит.
— Ошибаешься, — выдаю я, не отводя взгляда от него. — Как раз ты всем нужен. Однако твое поведение... Не самое лучшее, чтобы тебя поддерживали на постоянной основе. Чтобы были рядом. Тебя просто боятся. Разве ты не понимаешь?
— Че меня бояться? Это ты не понимаешь... Это все оправдание, сестренка. Как тебя там звали? Арина, да?
— Да, Вова.
Глаза у него светлые. Как и мои. Лицо доброе — совсем не смахивает на лицо отца. Когда папа смотрит на человека, никак нельзя понять, нравится тот самый человек ему или нет. А Вова... Какой-то чересчур наивный.
— Так вот. Ты им не верь, ладно? Я не такой, каким они меня называют. Да, компашка у меня не самая лучшая. Да и я сам на самый лучший сын на свете. Но что есть, то есть, — парень покачивается, сжимает пальцами переносицу. Зажмуривается. — Это они меня таким сделали.
— С тобой все нормально? — интересуюсь я, приближаясь к нему. Стекла тонированные, поэтому я не вижу Эмилию. Она наверняка слушает наш разговор. — Вов...
— Нормально все, — рявкает, прижимаясь спиной к моей машине. — Слушай, сестренка, — поднимает он на меня глаза. — Мне бабки нужны. Не одолжишь?
Вздыхаю. Вот тут он прямо как отец. Точь-в-точь.
— Слушай, Вова. Деньги я тебе дам. Всего один раз. И номер оставлю. Отправляйся в какое-нибудь тихое место и подумай, — сажусь в машину, достаю из сумки несколько купюр и свою визитку. Выхожу обратно. — Держи. Позвони мне, когда надумаешь стать человеком. Как я вижу... Парень ты неплохой. Но твоя привычка... Она тебя до добра не доведет, брат. Я буду ждать от тебя звонка. Когда будешь готов лечиться, тогда и звони. Договорились?
