Но в то же время... Он тот, из-за кого разрушилась наша семья.
— Черт! — тряхнув головой, отгоняю лишние мысли.
Нет, при любом раскладе нужно поговорить с Эмилем. Может... Может, он как-то постарается мне помочь разобраться с моими эмоциями. Потому что я не могу нормально анализировать все, что творится в моей жизни.
Я пытаюсь поставить себя на место той женщины. Да, случайные встречи могут быть у кого угодно. Да даже забеременеть можно от кого угодно. Но когда тот мужчина, от которого ты залетела, женат... И если у него есть ребенок... Боже, да я бы просто ушла, не желая разбивать чужую семья. Поэтому понять ту бабу не получается.
Я выхожу из машины. К черту все! Обещала Диларе приехать и увидеться с тетей Мариной — ее матерью. Но сейчас голова ни черта не соображает. Не удастся мне отвлечься. Наоборот. Испорчу людям настроение, кисло сидя в стороне.
— Можно? — захожу в кабинет Эмиля, застаю его врасплох. Он с кем-то разговаривает по видеосвязи.
— Я перезвоню, Демид, — сказав, закрывает крышку ноутбука. — Арин, что случилось? Ты разве не хотела к Диларе поехать? Почему так выглядишь? Ты что, плакала?
Он встает с места, подходит ко мне. Выражение лица у него взволнованное. Берет мою голову в свои ладони и хмуро разглядывает.
— Я передумала ехать, — сглатываю ком в горле. — Эмиль, он приходил. Рассказал все... Все, — шмыгаю носом как ребенок.
— Так, сядь, — Бестужев указывает на диван. — А теперь рассказывай, кто приходил и что рассказал.
Эмиль садится рядом со мной. Вполоборота.
— Отец мой. Знаешь, я очень хотела бы, чтобы он был чужим. Чтобы...
— Арин, успокойся, — прижав к себе, Эмиль гладит меня по волосам. — Все будет хорошо, слышишь? Я рядом. Эмилия рядом. Большего нам даже не надо. Зачем тебе человек, который не любит тебя? Ты же сама говорила о ненависти к нему. Так вот. Будем считать, что его нет.
— Эмиль, он хотел денег, — шепнув не своим голосом, я поднимаю глаза на Бестужева и замечаю, как на его скулах играют желваки. Он стискивает челюсти. А в глазах пробегает ледяной холод. — Хотел, чтобы я помогла ему сбежать... Из России. Он боится своего сына. Он боится за свое здоровье. На меня наплевать. На свою единственную внучку тоже. Он... Да он и с тобой не отказался бы поговорить!
— Он звонил мне, — уловив в голосе Эмиля неприязнь к моему отцу, я отвожу взгляд в сторону. — Да, хотел встретиться. Буквально час назад.
Вот оно как. На самом деле отец был уверен, что я не помогу ему. Был уверен, что пошлю далеко и надолго. Он хотел увидеться с Эмилем, но тот не дал добро. Поэтому отец поймал меня на парковке и все нервы потрепал. У меня до сих пор руки дрожат, а сердце покалывает. Словно острой иголкой туда втыкают.
— Все ясно, — выдыхаю вымученно. — Я так устала... От всего. От людей, которые меня окружают. Хочется куда-нибудь исчезнуть. Хотя бы на время. Ну на недельку. Взять себя в руки, успокоиться. Я скоро с ума сойду...
— Не сойдешь, — с веселыми нотками говорит Бестужев, оставляя поцелуй на моем лбу. — Я не позволю. Чувствовал, что ты не одобришь, если я вдруг решу встретиться с твоим отцом. Арин, честно говоря, мне всю ту троицу уничтожить хочется. Но все будет так, как ты скажешь. Я имею в виду судьбу твоего папы. Салтыковых я просто так не прощу.
— Я их тоже никогда не прощу.
— А отца?
— Отец не исключение. Знаешь, Салтыков-старший был куда адекватнее, чем мой папаша. Иногда даже защищал. А мой родной — никогда. Поэтому...
— Ты все же подумай, — пальцы Эмиля оказываются на моем подбородке. Я поднимаю голову, чтобы заглянуть в его глаза. — Могу купить ему билет в другую страну. Денег... Тут уже ты решай, волчонок.
— Ему как раз деньги нужны, — невесело усмехаюсь, гладя рукой колючую щеку Бестужева. Он такой красивый... Ничуть не изменился. Даже спустя столько лет. — Деньги нужны больше, чем родные дети. Вот и сбегает как трус. А то вдруг его сынишка потеряет контроль над собой и убьет своего папашу. Значит, мальчишка настолько сильно увлекся...
Кладу голову на грудь Эмиля, обнимаю его за талию, слыша, как гулко стучит его сердце. Чувствую, как мой мужчина гладит мою спину, как он раз за разом целует меня в макушку.
Анализирую слова отца. Прокручиваю в голове. Вновь и вновь. Он гордится собой, тем, что все рассказал маме. Сразу же. Да только рассказал он, застряв в тупике. Мама уже была уверена, что ее любимый муж ей изменяет. Зачем врать, если все так очевидно? Он не смог бы ее обмануть. Мамуля сразу поняла по его глазам... Как-никак, жили вместе больше пятнадцати лет.
— Хочу поехать домой, принять душ, поужинать и... — с веселыми нотками говорит Эмиль. Он хочет поменять тему разговора, да только я сейчас думаю совсем о другом. Резко поднимаю голову, сканирую его прищуренным взглядом.
— Не дай бог, Эмиль, я узнаю, что у тебя есть связь с другой женщиной! Не дай бог я увижу тебя с чужой, — чуть ли не рычу, качая указательным пальцем. Тон даже угрожающий. Но в глазах Бестужева сверкают хитрые огоньки. Его забавляет моя ревность?
— Арин, я думал, мы давно пришли к общему мнению. Мы же буквально недавно обсудили эту тему. Никаких других баб, — улыбаясь, отвечает он.
— Эмиль, клянусь, не прощу! Моя мама простила бы. Наверное... Но я — нет.
Даже мысль противна. До дрожи. Ревность меня убивает, режет внутренности, когда я представляю Эмиля с другой. Ничего с собой поделать не могу. Я всегда была такой... Эмоциональной, всплывчивой. До безумия ревнивой.
— Разозлилась на своего отца, а огрызаешься на меня... Я-то при чем? Нет у меня никаких баб. У меня есть ты, и все. Прекрати уже затрагивать эту тему. Окей? Иди ко мне.
Невнятно проворчав, я отворачиваюсь от него. Как ребенок надуваю губы, чтобы он сам притянул меня к себе. Но ничего подобного не случается.
Раздается трель моего телефона. Достаю его из кармана, и почему-то сердце начинает бешено стучать, когда я вижу на экране номер дочери. Ставлю на громкую связь.
— Эми... Что случилось, родная? Все в порядке?
— Да, — совсем тихо отвечает дочь. — Мам, я чувствую себя плохо.
— Ты дома? — подключается Бестужев. — Эмилия?!
— Дома. Под одеялом, — вяло отзывается Эмилия. — Холодно мне.
Я поднимаюсь с дивана, Бестужев следом за мной.
— Скоро будем, родная. Мы уже выезжаем.
По дороге Эмиль звонит домработнице, просит подняться к дочери. Потому что мы застреваем в пробке. Дождь льет как из ведра. Раскаты грома сводят с ума. Я не нахожу себе места. Дико переживаю. Эмилия редко болеет. А когда болеет, то очень серьезно.
