Ознакомительная версия.
– Уже? – удивилась Женя. – Все остальное уже выпили? А откуда у вас самогон?
– Гости подарили, – сказала Полина и, не дожидаясь вопроса о том, что это за гости явились в новогоднюю ночь с таким подарком, спросила: – Жень, а где Юрка?
– Юрка в операционной.
– Так я и знала, – вздохнула она и тут же поинтересовалась: – А ты откуда знаешь?
– А почему мне не знать? – снова засмеялась Женя. – Его в без четверти двенадцать вызвали, он упал на колени и ушел, стеная.
– Прям – стеная! – улыбнулась Полина. – И перед кем это он на колени упал, перед медсестрами, что ли? А ты где вообще-то, Жень? – наконец спросила она, только теперь сообразив, что ни музыки, ни клубного шума в трубке что-то не слышно.
– Я вообще-то у него в ординаторской, – объяснила Женя. – Ты мне на сотовый звонишь. Подожди, тебя Ванька хочет поздравить, трубку дергает.
– А Ванька что там делает? – поразилась Полина.
– Полиночка, да ты, видно, самогону перебрала! Ну что он может делать? Конфеты горстями поедает и папу ждет. Предупредил ребенок, что до двенадцати спать не ляжет, вот и не ложится.
– А я думала, вы у нас… То есть Нюшка у нас…
– Полинка, ты сама-то где? – встревожилась Женя. – Что-нибудь случилось?
– Ничего не случилось, – вздохнула Полина. – Просто замок сломался.
И, опустив подробности появления хозяина гарсоньерки, она обрисовала Жене ситуацию, завершив свой рассказ словами:
– В общем, все как всегда – левое ухо правой ногой чешу.
– Возразить нечего, – согласилась Женя и, по своему обыкновению, без лишних рассусоливаний, сказала: – Я могу приехать часа через три, не раньше.
– Ты? – удивилась Полина.
– Но Юра ведь до утра дежурит.
– А ты что, хочешь дверь ломать? – совсем уж глупо спросила Полина.
– Дверь ломать я не хочу, но это и без надобности: у меня ключи есть, – спокойно объяснила Женя. – Юра для меня дубликат сделал, когда мы в гарсоньерке жили.
Ее умение приводить мир в гармонию было просто потрясающим!
– Ой, Жень, – радостно завопила Полина, – так приезжай скорее!
– Через три часа, – неумолимо возразила она. – Придет Юра, мы с Ванькой его поздравим, потом он уснет, Ванька, конечно, не Юра – да, уснет, и нечего хныкать. – Это она произнесла явно для Ванечки. – Тогда я съезжу за ключами и вызволю тебя из плена. Подходит такой вариант?
– Подходит… – смущенно пробормотала Полина. – Жень, ты прости меня…
Только тут до нее дошло, что Жене придется ехать на Юго-Запад, где находится ее квартира, потом на Аэропорт… И все это в новогоднюю ночь, которую она и так, оказывается, проводит не в шикарном клубе, а в ординаторской Склифа.
– Я все равно отсюда к вам собиралась, – успокоила ее Женя. – Надо же Ваньку уложить когда-нибудь, да и подарки для него Дед Мороз утром к бабушке с дедушкой принесет… Ну, сделаю кружок, пробок-то нет, надеюсь. Спасу тебя, сдам Ваньку и в Склиф вернусь. Жди, страдалица рыжая!
– Дозвонилась? – спросил Георгий, когда Полина положила трубку.
Он все-таки допил первую рюмку, но больше не наливал – сидел, окутанный сизым дымом, и смотрел в одну точку тоскливыми, темными, словно бы тоже дымом подернутыми, только изнутри, глазами.
– Не волнуйся, скоро тебя от меня освободят, – ответила Полина.
– Я не волнуюсь.
– Да, что-то ты заторможенный какой-то, – кивнула она. – Полгода назад вроде поживее был. Где это ты, кстати, пропадал?
Он не ответил, и она не стала переспрашивать. Да ее это не слишком и интересовало.
– Полина, можно я лягу? – неожиданно попросил он. – Если покрывала жалко, то давай я его чем-нибудь застелю, а? И раздеваться не буду.
– Слушай, ты что, вообще без чувства юмора? – рассердилась она. – Покрывала ему жалко!
– Мне не жалко. Это тебе жалко, ты же сама сказала.
– Мало ли чего я сказала, – пробормотала Полина. – Хочешь – ложись на покрывало. Если не лень – постель в шкафу возьми, расстилайся. Подожди, я только родителям позвоню, – вздохнула она. – Представляю, что они мне скажут…
Пока она объясняла по телефону, что заболталась с подружкой – ну так получилось, пап, ну больше не буду, ну честное слово, ну приеду, конечно, только часика через три, а то тут такая веселая компания подобралась, прям жалко уходить! – Георгий стоял, отвернувшись, у окна. И что он там разглядывал, снег, что ли?
– Все, можешь устраиваться, – сказала Полина, положив наконец трубку. – Воспитательный момент окончен.
– А ты? – спросил он несколько виноватым тоном.
– А я самогонку и без тебя прекрасно допью. Или тебе самогонки жалко? – не преминула она съехидничать.
– Извини меня, – сказал он.
– За что бы? Замок-то все-таки не ты сломал, – усмехнулась Полина.
На кухне она выпила еще рюмку абрикосовки, предварительно с удовольствием ее понюхав, и села за стол, подперев подбородок кулаком. Никогда у нее такого Нового года не было! Сидит на кухне одна, пьет самогон, как последний алкаш, ни закуски, ничего… Ничего и никого, кроме совершенно чужого человека за стеной.
Самое удивительное было то, что при всем этом Полине было не скучно и не тоскливо, а даже почему-то весело. Впервые за последний месяц. Правда, есть все же хотелось зверски, но тоже, кстати, впервые с тех пор, как она ушла из дома на Соколе.
«Странно как, – думала Полина, – все ведь и правда по-дурацки, а мне легко, спокойно… Так и философом станешь запросто!»
Канонада за окном на минуту прекратилась, но тут же началась снова, только звуки ее стали какими-то ровными и легкими. Теперь они были слышны совсем рядом, прямо за стеклом, как будто рассыпались по оконному карнизу бесчисленные искры.
Полина подошла к окну, чтобы получше разглядеть, что это за новый вид фейерверка, и тут же поняла, что это не фейерверк, а метель.
Вечером снег стоял в воздухе серебряной пылью, а теперь он бился в окно, словно просил о чем-то – просил его впустить, и тосковал, и плакал, и за окном ни зги не было видно, сплошная метель.
От нечего делать Полина выпила еще абрикосовки и заглянула в комнату.
Георгий все-таки не стал расстилать постель – спал поверх покрывала не раздеваясь, в каких-то мятых серых штанах и в свитере с дыркой на локте.
«Ах, какие мы деликатные!» – рассердилась Полина.
Он лежал на боку, подтянув колени чуть не под подбородок, но все равно занимал почти всю кровать, хотя она была большая, старинная. Он был такой огромный, что даже оторопь брала.
В комнате было холодно, как на улице. Заметив вздувшуюся парусом занавеску, Полина поняла, что он открыл форточку, наверное, чтобы вышел дым. Она на цыпочках прошла к шкафу – дверца все равно скрипнула, – достала тяжелое ватное одеяло и, развернув, набросила его Георгию на ноги. Тот вздрогнул и коротко застонал, но не проснулся, а только потянул одеяло вверх и накрылся с головой.
Ознакомительная версия.
