– Бред какой-то, – бормочу я. – На самом деле все не так. Может быть, некоторые из этих обстоятельств и повлияли на наши отношения, но что с того? Почему это так важно? Любовь есть любовь, и все тут сказано!
– Это важно, Уилл. – Лейк неожиданно придвигается ближе, берет меня за руку и смотрит мне прямо в глаза. – Важно, потому что вполне возможно, что лет через пять-десять все эти внешние факторы уйдут, и тогда мы останемся вдвоем. Больше всего на свете я боюсь, что однажды ты проснешься и поймешь, что тебе больше не за что меня любить. Кел и Колдер вырастут и уже не будут зависеть от нас. От родителей останутся лишь воспоминания. У нас обоих будет работа, и мы не будем зависеть друг от друга материально. Если твоя любовь ко мне обусловлена всеми этими факторами, ты будешь оставаться со мной исключительно из чувства долга. И, хорошо тебя зная, рискну предположить, что ты ни за что мне об этом не скажешь, потому что ты слишком хороший и не захочешь разбивать мне сердце. Я не хочу, чтобы ты пожалел, что прожил жизнь не так, как хотел.
Лейк встает и надевает куртку. Я пытаюсь протестовать, но стоит мне открыть рот, как она с серьезным видом останавливает меня:
– Не надо. Сначала подумай, а потом уже возражай. Не знаю, сколько времени тебе понадобится: дни, недели, месяцы… Я не хочу разговаривать с тобой до тех пор, пока ты не будешь точно уверен в своих чувствах ко мне. Я вправе требовать это от тебя, Уилл! Ты должен быть уверен, что, прожив вместе всю жизнь, мы когда-нибудь не пожалеем об этом.
Она уходит, тихо прикрыв за собой дверь.
Месяцы? Я не ослышался? Она правда сказала, что мне могут понадобиться месяцы?!
Нет, не ослышался…
Господи, а ведь все, что она говорит, звучит так логично. Она глубоко заблуждается, но логика в ее рассуждениях, несомненно, есть. Я понимаю, почему она во всем сомневается. Понимаю, почему задает такие вопросы.
Примерно полчаса я сижу абсолютно неподвижно. Мысли скачут, сменяя друг друга. Когда я наконец выхожу из транса, в голове остается лишь одна: бабушка права, мне нужно показать Лейк, за что я люблю ее.
Я решаю взять из вазы звездочку для вдохновения.
Жизнь – тяжелая штука. Особенно если ты дурак.
Джон Уэйн
«Как же мне не хватает Джулии и ее чувства юмора», – вздыхая, думаю я.
Вторник, 24 января
Сердце мужчины —
Это не сердце,
Если его не любит женщина.
Сердце женщины —
Это не сердце,
Если оно не любит мужчину.
Но иметь сердце влюбленного мужчины или женщины
Еще хуже, чем вообще не иметь сердца,
Ведь если у тебя вообще нет сердца,
Ты хотя бы не умрешь, когда оно разобьется.
Сегодня вторник, и большую часть дня я просидел за уроками, лишь незначительное время потратив на паранойю. На этот раз паранойя заключалась в безумном страхе, что кто-нибудь заметит, как я проник в дом к Лейк. Пробравшись внутрь, я быстро ищу все, что мне нужно, и смываюсь, пока народ не вернулся из школы. Надеваю сумку через плечо и наклоняюсь, чтобы спрятать ключ Лейк в цветочный горшок у входа.
– А что это ты тут делаешь? – раздается у меня за спиной чей-то голос.
Я подпрыгиваю от неожиданности и чуть не падаю с бетонного возвышения перед дверью, в последний момент успевая схватиться за перила. Передо мной, подбоченясь, стоит Шерри.
– Я… Я просто…
– Да шучу я, – смеется Шерри, подходя ко мне поближе.
– Мне нужно было кое-что из вещей забрать, – оправдываюсь я, недовольно глядя на соседку: надо же, чуть до инфаркта меня не довела! – Как дела?
– Да так, ничего нового, – отвечает Шерри. У нее в руках лопата – она, оказывается, расчистила проезд к дому Лейк. – Пытаюсь себя чем-то занять, пока муж не вернулся. У нас куча дел.
– Ты замужем? – удивленно спрашиваю я и тут же спохватываюсь: как-то неловко вышло, хотя мне ведь до сих пор не довелось с ним встречаться.
– О нет, Уилл, что ты! Мой ребенок появился на свет путем непорочного зачатия! – смеется она, глядя на мое изумленное лицо.
Я тоже смеюсь. У Шерри прекрасное чувство юмора, совсем как у моей мамы. И у Джулии. И у Лейк. Повезло же мне: сколько вокруг меня потрясающих женщин!
– Извини, что задаю дурацкие вопросы, просто я его никогда не видел.
– Он много работает. В основном за границей. Постоянные командировки и все такое. Приезжает сегодня на две недели Я очень хочу вас познакомить.
Меня немного напрягает то, что мы стоим прямо перед дверью Лейк, а она вот-вот вернется. Я поворачиваю в сторону дома и на ходу отвечаю:
– Ну, если Кел и Кирстен когда-нибудь поженятся, то мы станем родственниками. Ты права: с будущими родственниками надо знакомиться заранее.
– Ну, это если вы с Келом с юридической точки зрения будете в других отношениях. Ты, кстати, планируешь поднять этот вопрос? – спрашивает Шерри, идя рядом со мной. Думаю, она поняла, что я хочу убраться подальше от дома Лейк, чтобы не столкнуться с ней.
– Планировал… Теперь, правда, не уверен, что мне ответят…
– Слушай, зайди ко мне на минутку, – склонив голову набок и с сочувствием глядя на меня, вздыхает Шерри. – Хочу тебе кое-что показать.
Мы заходим в дом, она жестом показывает мне на диван и спрашивает:
– Есть пара минут?
– Да сколько угодно…
Через некоторое время она возвращается с DVD-диском в руках, вставляет его в плеер, садится рядом со мной на диван и, щелкнув пультом, включает телевизор.
– А что это? – спрашиваю я.
– Крупноплановая съемка моих родов, – отвечает Шерри. Я в ужасе вскакиваю с дивана, но она закатывает глаза и смеется. – Да успокойся, Уилл, я же шучу!
– Ничего себе у тебя шуточки! – недовольно говорю я и сажусь обратно.
Она нажимает на «плей», и на экране возникает лицо очень-очень юной Шерри – здесь ей, может быть, лет девятнадцать-двадцать. Она сидит на качелях на веранде, смеется и закрывает лицо руками. Оператор тоже смеется – наверное, это ее нынешний муж. Он поднимается на веранду, садится рядом с Шерри и направляет камеру на них обоих. Шерри убирает руки от лица, кладет голову ему на плечо и, улыбаясь, говорит прямо в камеру:
– Джим, а почему ты нас снимаешь?
– Потому что я хочу, чтобы ты запомнила этот момент навсегда.
Камера снова смещается, – видимо, Джим ставит ее на стол. В следующем кадре он встает на колени перед Шерри, явно собираясь сделать ей предложение. Шерри изо всех сил старается скрыть восторг – наверное, думает, вдруг ей все только кажется и он просто шутит. Но он достает из кармана маленькую коробочку, она ахает и начинает плакать. Джим вытирает ей слезы, наклоняется и целует в губы. Потом он снова встает на колени, смахивает с лица предательскую слезинку и произносит, глядя ей прямо в глаза:
