Мы садимся в кресла друг напротив друга. Ксандер достает бутылку воды из шкафчика под сиденьем, делает глоток и вручает ее мне. Затем берет еще одну для себя.
– Предварительно отпитые напитки? Просто высший класс.
Я награждена улыбкой. Она мимолетная, и я начинаю размышлять над другой фразой, которая бы ее вернула. Это хорошо отвлекает, да и я соскучилась по его улыбке. Мне нужно сказать ему об этом. Но я молчу.
Его внимание сосредоточено на экране мобильника, и он начинает писать смс или электронное письмо, или что-то еще. Я разуваюсь и поджимаю одну ногу под себя, пытаясь устроиться поудобнее и выкинуть из головы тот факт, что сижу в самолете, который вот-вот взлетит.
Ксандер подвигается немного и хлопает по месту рядом с собой.
– Ты можешь положить ноги сюда.
– У тебя нет боязни ног?
– А такая существует?
– Конечно, это реальная болезнь. Существуют группы поддержки и врачи-специалисты, зуб даю. – Я кладу ногу рядом с ним, и моя лодыжка задевает его бедро. – Никакого поверхностного дыхания? Учащенного сердцебиения?
Он кладет руку на мою лодыжку, продолжая копаться в телефоне. А потом его изумленный взгляд встречается с моим.
– А это симптомы? Если так, то у меня определенно проблемы.
Почему он так говорит? До него я могла спокойно определить, флиртует ли со мной парень. Но Ксандер разговаривает так искусно, так гладко, что тяжело определить, флиртует ли он или же просто играет с моими шутками.
Может быть, мне стоит спросить прямо в лоб: «Что твоя девушка обо мне думает?». Это справедливо.
– Ксандер?
– Да?
– Что... – Он опускает телефон и переключает все свое внимание на меня. – Что ты делаешь? Переписываешься с друзьями? – Тряпка. Но ведь после того, как тайна про его девушку раскроется, он, скорее всего, начнет относиться ко мне по-другому.
А мне этого не хочется.
Вот в чем соль.
Он усмехается.
– Нет. Просматриваю предложения на сайте, пока связь не потеряна. Прости. Я отключу его. Это было грубо.
– Нет, все нормально.
Двигатели за окном запускаются, и я напрягаюсь. Ксандер убирает телефон и сжимает мою лодыжку.
– Самое худшее – это взлет. Сам полет не так уж и страшен.
– А что насчет посадки?
– Хорошо, взлет на втором месте.
Свет в кабине тускнет, и самолет движется вперед, к взлетно-посадочной полосе. Большой палец Ксандера вырисовывает узоры на моей лодыжке. Я должна волноваться о взлете, но все мои нервные окончания напряжены из-за прикосновения Ксандера. Я наблюдаю за мелькающими огоньками, пока самолет набирает скорость, а потом закрываю глаза, и меня прижимает к сиденью. Когда мы поднимаемся в воздух, я расслабляюсь.
Ксандер отпускает мою лодыжку.
– Видишь, не так уж и страшно.
– Теперь осталось приземлиться.
– Точно.
Я оглядываюсь.
– В самолете же есть уборная? Или это только в фильмах?
Он указывает мне за спину. Когда я встаю и прохожу мимо него, самолет попадает в зону турбулентности, я теряю равновесие и хватаюсь за плечи Ксандера.
– Я хорошо им плачу, чтобы они делали это в нужный момент, – говорит он. Его «нефлиртование» уже раздражает.
Я чуть ли не сижу у него на коленях. Мне нужно всего лишь немного расслабить ноги, и я окажусь на нем. Соблазн сделать это так велик. Он поддерживает меня за талию, но не помогает отстраниться. Его рука просто замирает на ней, и он встречается со мной взглядом.
У меня в горле пересыхает. А затем самолет снова попадает в зону турбулентности, и может быть, это игра моего воображения или у меня слабые коленки, но могу поклясться, что вместо того, чтобы поддержать, Ксандер притянул меня к себе, и теперь, обнимая его за плечи, я сижу у него на коленях.
– Привет, – произносит он.
– Извинись.
– За что?
– За то, что ты заядлый обольститель.
Он смеется.
– Это ты у меня на коленях. Я всего лишь сидел, размышлял о своем.
– Виноват самолет?
– Конечно.
Я пытаюсь встать, но он сажает меня обратно.
– Сегодня этот самолет так трясет, – говорит он.
– Смешно. – Хотя на самом деле это вовсе не смешно. Меня обдает волной гнева. У него есть девушка, а он заигрывает со мной. Мне не хочется быть чьим-то маленьким грязным секретом. Если он думает, что я из разряда таких людей, то он очень ошибается. – Отпусти меня.
Должно быть, он понимает, что я не шучу, потому что на этот раз он помогает мне подняться. Я запираюсь в уборной до тех пор, пока не беру себя в руки. Сегодня вечером я покончу с Ксандером Спенсом. Я проговариваю это про себя, а потом повторяю вслух перед зеркалом:
– Я покончу с Ксандером Спенсом. – Я настолько убедительна, что даже начинаю верить в свои слова.
Возвращаюсь на свое место.
– Ты не замерзла? Не запарилась? Может, голодна? – спрашивает он.
– Нет, все супер.
– Сиденье откидывается назад, если ты хочешь вздремнуть.
– Долго лететь?
– Нет, около часа.
Даже не представляю, куда можно долететь за час. На машине можно доехать примерно до Окленда, но в воздухе все по-другому.
– Какие выводы? – интересуется он.
– Что?
– Благодаря своим великолепным аналитическим способностям ты уже выяснила, куда мы прилетим?
– Нет. – Меня беспокоит, что он уже настолько хорошо меня знает. И даже понял, что я вычисляла место назначения. Я откидываю спинку кресла и притворяюсь спящей весь оставшейся полет. Из-за моей вновь обретенной решимости мне нужно пережить посадку без его помощи.
***
– Это мой брат, – говорит Ксандер, указывая на машущего нам парня, когда мы выходим из самолета по трапу.
Я разворачиваюсь, пытаясь вернуться обратно в самолет.
– Нет, подожди, – говорит он, хватая меня за руку. – Он тебе понравится. Лукас. – Братья обнимаются, похлопывая друг друга по спине. – Это Кайман Майерс.
Лукас поворачивается ко мне и с искренней улыбкой пожимает мне руку. И это еще одна деталь, которая меня смущает. Почему все в его семье так хорошо на меня реагируют? Как будто их не волнует, что Ксандер подобрал какую-то девчушку с улицы и теперь гуляет с ней и катает на личном самолете. Что-то не сходится.
Лукас и Ксандер начинают болтать о жизни, как будто не виделись много месяцев. Хотя, может быть, так и есть.
– Папа заставляет тебя прилететь домой на благотворительный вечер? – спрашивает Ксандер, пока мы идет к черному внедорожнику, припаркованному на стоянке.
Лукас вздыхает. Он совсем не похож на Ксандера. У него русые волосы и светлая кожа, у Ксандера же темные волосы и смуглая кожа. Но вокруг них царит одна и та же атмосфера.
